Вину за форсирование коллективизации и обоседления необходимо возложить и на центральные власти, которые ставили невыполнимые планы, и на местных руководителей, которые были непосредственными организаторами и исполнителями нелепых и преступных действий, приведших к трагедии. Отдельно следует подчеркнуть, что этнической подоплеки в этих действиях не было.
Свои ошибки власти признали уже в то время, хотя и пытались свалить трагические последствия своих действий на «происки врагов». Тем не менее фактически никто из власть имущих не озаботился вопросом – возможно, что весь процесс форсированной модернизации «кочевых» регионов изначально был ошибочным?
Возвращение беженцев
Оказание помощи откочевникам было первым направлением конкретных мер по исправлению ситуации в «кочевых» регионах. Вначале местные власти растерялись и не знали, что делать. В регионах «назначения» повсеместным было нежелание оставлять у себя прикочевавших. В сентябре 1930 г. Среднеазиатское бюро ЦК ВКП(б) направило письмо руководству Казахстана с просьбой предотвратить попытки перехода границ между регионами и принять меры по возвращению беженцев на территорию Казахстана. В ноябре 1930 г. власти Киргизии приняли решение о «политической нежелательности» оседания откочевников, «особенно в пограничных районах». Они считали необходимым, чтобы руководство Казахстана прислало «ответственных политработников», которые провели бы агитацию среди беженцев, направленную на «обратное возвращение». В 1931 г. туркменские власти просили ЦК ВКП(б) оказать воздействие на Казахский крайком, «чтобы были приняты действительные меры… немедленно» по возвращению казахов-откочевников на родину947.
Руководство Казахстана, который закономерно являлся самым большим регионом «исхода» откочевников, тоже не знало, что делать. С одной стороны, в другие регионы были отправлены казахстанские комиссии и агитаторы, которые пытались организовать возвращение беженцев. Однако в целом власти республики решительных мер не принимали и даже старались помешать возвращению беженцев на родину948. «Лишние рты» в голодающем регионе были не нужны. Действительно, в 1931 г. туркменские власти сообщали в Среднеазиатское бюро ЦК ВКП(б), что представители казахского правительства, прибывшие в регион, не только не организовали откочевку казахов, «но, наоборот, способствовали укреплению настроений кочевников остаться» как минимум до весны949.
Тем не менее со временем власти Казахстана более плотно взялись за решение этой проблемы. Весной 1932 г. в республике начался прием возвращающихся беженцев. Их хозяйства обеспечивались продовольственным хлебом, выделялись значительные средства для закупки скота, местным органам запрещалось увольнять казахов из совхозов и сгонять в «каз-городки»950.
В феврале 1933 г. начала работу комиссия, созданная властями РСФСР, под председательством Т.Р. Рыскулова, которая решала проблему возвращения и устройства откочевников951. Большую работу в этом плане проделало и новое руководство Казахстана во главе с Л.И. Мирзояном952.
По решению центральных властей откочевникам была оказана продовольственная и другая помощь. В марте 1933 г. СНК РСФСР постановил выделить 1005 т хлеба беженцам, оказавшимся в Западной Сибири, на Средней Волге и в Киргизии953. В апреле того же года СНК принял специальное постановление «О помощи откочевникам-казахам». Им был выделен 1 млн пудов проса, а также было отпущено 5 млн руб. на оказание другой помощи. Характерно, что Т.Р. Рыскулов предлагал использовать деньги, выделенные на программу оседания, «исключительно на устройство откочевников и на меры, связанные с их оседанием вокруг промышленных и иных предприятий»954.
Беспризорные казахские дети были помещены в детдома (в Казахстане таковых оказалось 61 503 человека). Однако в решении этого вопроса было много проблем и недостатков. Проверяющие отмечали, что «помещения детдомов содержатся грязно», «деньги и продовольственные фонды детдомов разбазариваются, расхищаются, расходуются не по назначению». У детей была высокая заболеваемость. Они бежали из детдомов, «пополняя ряды уличных беспризорных, уходили в сопки»955. Со временем ситуация наладилась.
Одним из направлений работы с откочевниками стало их возвращение и устройство в регионах «исхода». Поступали просьбы об этом и от самих беженцев – так, комсомолец-казах Ермухамедов просил в своем письме в ЦИК Казахстана дать откочевникам, оказавшимся в Узбекистане, «определенный участок для оседания и оказать соответствующую помощь голодающей части, определить на работу безработных», чтобы избавить их от «неизбежной гибели» на территории Узбекистана956. Постепенно беженцы стали возвращаться на родину.
В августе 1932 г. власти отмечали, что в связи с проведением работы по возвращению казахов-откочевников их количество «в Западно-Сибирском крае значительно уменьшилось и дальнейшего притока в ЗСК, за исключением единичных случаев, не наблюдается». К 1 октября 1932 г. в Казахстане было учтено 92 118 хозяйств беженцев, которые мигрировали внутри этого региона. Из них было устроено 85 476 хозяйств, то есть 92,8 %957.
Наиболее серьезная работа по возвращению была проведена в 1933–1934 гг., когда «откочевавшие хозяйства тысячами возвращались обратно». К 1934 г. до 70 % беженцев, ушедших в другие регионы, возвратилось на места прежнего жительства в Казахстан (СНК РСФСР оценивал их численность в 60 тыс. хозяйств). Помогало устройству возвращавшихся то, что в регионе после реализации программы оседания сохранилось «очень много всяких брошенных построек и поселков»958, где беженцев и пытались поселить после возвращения.
Устройство возвратившихся откочевников происходило, во-первых, в сельском хозяйстве. Так, в Жилокосинском районе Гурьевской области специально для них был организован ТОЗ «Жарлы камыс». Власти отмечали, что он «работает хорошо». Во-вторых, часть возвратившихся «направили» в другие отрасли экономики. Так, 22 июля 1933 г. СНК Казахстана постановил организовать краткосрочные курсы по подготовке 12 тыс. квалифицированных строительных рабочих из числа вернувшихся беженцев959.
Вторым направлением работы с откочевниками было их устройство в тех «новых» местах, где они оказались. В марте 1933 г. Т.Р. Рыскулов, ввиду того что Казахстан «не в состоянии обратно переселить и устроить всех откочевавших», предложил Среднеазиатскому бюро ЦК ВКП(б) трудоустроить их в республиках Средней Азии. В июле 1933 г. он писал о том же в ЦК КП(б) Узбекистана. Тем не менее Т.Р. Рыскулов изначально полагал, что на «новых» местах нужно устроить только небольшую часть беженцев, а основные средства затратить «на закупку скота и других производственных средств», чтобы отправить «откочевников на старые места»960.
В «новых» местах беженцам стали оказывать продовольственную помощь, устраивать их на работу. В Средне-Волжском крае в июле 1933 г. была издана директива «предложить всем казахам-откочевникам пойти в колхозы или организовать из них самостоятельный колхоз»* В Узбекистане к августу 1933 г. для казахов были открыты 22 питательных пункта. Власти региона рапортовали, что основная часть беженцев не только отправлена обратно в Казахстан, но и «устроена на работу, дети устроены в детдома, и больные помещены на излечение в леч[ебные] учреждения»961.
Однако политика по устройству на «новых» местах была противоречивой. Конечно, власти многих регионов не очень хотели оставлять у себя «чужих» беженцев. В Западно-Сибирском крае к августу 1932 г. из 45 тыс. казахов-откочевников осталось около 13 тыс. человек, из которых было устроено на работу только 1,4 тыс. человек. Остальные, «вследствие явного игнорирования» властями, «нищенствовали и переживали острые продовольственные затруднения». В Средне-Волжском крае была принята политика высылки беженцев, отказавшихся пойти на работу в совхозы и на строительство, вступить в колхозы или хотя бы создать единоличное хозяйство962.
В Каракалпакии местные власти не принимали мер к «закреплению» в регионе устроившихся там казахских хозяйств963. В мае 1934 г. власти Узбекистана и Туркмении практически прекратили помощь откочевникам-казахам, чтобы вынудить их к возвращению домой. Отмечалось нецелевое использование средств, выделенных на устройство беженцев964. Относительно положения казахов-откочевников в Киргизии есть противоречивые данные. К 1933 г. таковых там оказалось 12 тыс. хозяйств, которых, как писал Б. Байбулатов, решили оставить и перевести на оседлость в Киргизии965. Однако в постановлении СНК Казахстана от 25 февраля 1933 г. говорилось, что, «в основном, возвращение откочевников из Киргизии закончено»966. Возможно, имелось в виду возвращение тех, кто хотел вернуться.
С другой стороны, и власти Казахстана все еще не всегда выражали желание принимать беженцев обратно. В мае 1933 г. председатель СНК республики У.Д. Исаев направил телеграмму В.М. Молотову с просьбой предотвратить возвращение откочевников (однако СНК СССР фактически отказал в этом). Пограничники получили указание «не стимулировать» иммиграцию и сделать все возможное, чтобы «беженцы могли снова вернуться в Китай»967.
Тяжелые ошибки с организацией возвращения откочевников были допущены в Каракалпакии. В августе 1933 г. туда прибыла правительственная комиссия из Казахстана, которая провела среди беженцев работу, чтобы склонить их к возвращению на родину. После этого откочевники стали концентрироваться на пристанях в устье Амударьи и на Аральском море (так, в Караузяке собрались 800 человек, в Ходжейли – 100 человек). Однако посланцы Казахстана не имели ни денег, ни продовольствия, ни нарядов на перевозку людей. Среди беженцев, собравшихся на пристанях, из-за антисанитарных условий и недоедания началась смертность.
Одновременно численность казахов на пристанях увеличивалась. В Караузяке было уже 2 тыс. человек, в Кунграде – 800 человек, Ходжейли – 220 человек. Положение откочевников все более ухудшалось, а представители Казахстана бездействовали. Местное ГПУ было вынуждено взять ситуацию в свои руки, способствовав выделению для беженцев 14 т хлебопродуктов и отправив по водному пути в Казахстан 3118 человек. Однако 10 октября 1933 г. вывоз откочевников затормозился, так как Аральский флот отказался перевозить людей в кредит (задолженность за перевозку достигла 5 тыс. руб.). К 14 октября на пристанях находилось не менее 3,5 тыс. семей. ГПУ сообщало, что «материальное положение их критическое, возрастают случаи смертности». ГПУ и правительство Каракалпакии еще раз выделили хлеб и денежные средства на отправку беженцев