Не разбив национал-уклонистов всех и всяких мастей, мы не смогли бы воспитать народ в духе интернационализма, не смогли бы отстоять знамя великой дружбы народов СССР, не смогли бы построить Союз Советских Социалистических Республик»[189].
Национализм в переходный от капитализма к социализму период проявлялся в СССР в двух основных формах: в форме великорусского шовинизма и в форме местного национализма. Великорусские шовинисты не хотели считаться с национальными различиями языка, культуры и быта. Они стремились подорвать принцип равноправия народов, выступая против политики коммунистической партии, рассчитанной на расцвет социалистических наций и национальных по форме, социалистических по содержанию культур. Они стремились развенчать политику партии по национализации прессы, школы, аппарата государственных и общественных организаций. Великодержавные шовинисты добивались фактической ликвидации национальных республик.
Великодержавный шовинизм выражал стремление эксплуататорских классов ранее господствовавшей нации вернуть свои утраченные привилегии. Опасность великорусского шовинизма состояла в том, что он был рассчитан на подрыв доверия народов СССР к русскому народу, на подрыв дружбы народов СССР, на ослабление Советского Союза, на подготовку условий для расчленения Советского Союза в случае военной интервенции, на порабощение народов СССР империалистами и реставрацию капиталистических порядков в СССР.
Местные националисты (украинские, грузинские и т. п.) затушёвывали классовые противоречия внутри своей нации, стремились обособить свой народ от других народов СССР и замкнуться в рамках своей национальной скорлупы. Они усиленно раздували всё, что отличает национальности СССР друг от друга, и не хотели видеть и замечать того, что соединяет и сближает трудящихся всех наций Советского Союза. Под предлогом борьбы с великорусским шовинизмом они старались навязать народам Советского Союза политику отхода от социалистического строительства. Местный национализм отражал стремление эксплуататорских классов ранее угнетённых наций обособиться в своё национальное государство, использовать империалистическую интервенцию и установить своё классовое государство, восстановить эксплуатацию.
Из сказанного следует, что при различии конкретных требований и при некотором различии методов великодержавные шовинисты и местные националисты выражали интересы одного и того же класса — буржуазии, являлись слугами одного хозяина — международного империализма и имели по существу одну программу — программу реставрации капитализма.
Великодержавный шовинизм и местный национализм находили себе отражение и в большевистской партии в виде уклонов к великорусскому шовинизму и к местному национализму. Опасность этих уклонов, как указывает товарищ Сталин, состояла в том, что они культивировали буржуазный национализм, ослабляли единство народов СССР, играли наруку империалистическим интервенционистам.
В течение ряда лет после Октябрьской революции великодержавный шовинизм в силу целого ряда обстоятельств (историческая традиция, наступательный характер, отсутствие местных национальных кадров и использование в аппарате людей, не знающих национальных особенностей, и т. п.) представлял собой главную опасность. Товарищ Сталин отмечал на XII съезде партии в 1923 г., что шовинизм великорусский, по сравнению с местным, составляет в общей системе национального вопроса три четверти целого. Но при этом товарищ Сталин всегда отмечал необходимость решительной борьбы с обоими уклонами от политики большевистской партии в национальном вопросе — с уклоном к великодержавному шовинизму и с уклоном к местному национализму. Борьба с национал-уклонистами была непременным условием осуществления ленинско-сталинской национальной политики и воспитания народов в духе взаимного доверия, дружбы и сотрудничества, в духе интернационализма.
К концу переходного от капитализма к социализму периода, когда в СССР развернулось по всему фронту наступление на капиталистические элементы и база для реставрации капитализма внутри страны была подорвана, а затем ликвидирована, все враги партии, от троцкистов и бухаринцев до буржуазных националистов, объединились на общей антинародной, изменнической платформе расчленения страны и порабощения народов Советского Союза американо-английскими и германо-японскими империалистами, на платформе реставрации капитализма с помощью иностранной вооружённой интервенции.
В этих условиях по-новому встал вопрос о главной опасности в борьбе с национал-уклонистами. В 1934 г. на XVII съезде ВКП(б) товарищ Сталин говорил:
«Спорят о том, какой уклон представляет главную опасность, уклон к великорусскому национализму или уклон к местному национализму? При современных условиях это — формальный и поэтому пустой спор. Глупо было бы давать пригодный для всех времён и условий готовый рецепт о главной и неглавной опасности. Таких рецептов нет вообще в природе. Главную опасность представляет тот уклон, против которого перестали бороться и которому дали, таким образом, разрастись до государственной опасности.
На Украине ещё совсем недавно уклон к украинскому национализму не представлял главной опасности, но когда перестали с ним бороться и дали ему разрастись до того, что он сомкнулся с интервенционистами, этот уклон стал главной опасностью. Вопрос о главной опасности в области национального вопроса решается не пустопорожними формальными спорами, а марксистским анализом положения дел в данный момент и изучением тех ошибок, которые допущены в этой области»[190].
Большевистская партия до конца разгромила все национал-уклонистские группировки, скатившиеся в конечном счёте к фашизму и превратившиеся в банду шпионов, вредителей, диверсантов, убийц, в агентуру буржуазных разведок.
Но разгром националистических группировок, ликвидация национального недоверия между народами не означает того, что в СССР полностью преодолены все остатки националистических предрассудков. Такие предрассудки у отдельных граждан, к сожалению, ещё имеют место.
Чем объяснить, что, уничтожив коренные причины, порождающие националистические предрассудки, ликвидировав эксплуататорские классы, уничтожив не только правовое, но и фактическое неравенство наций, создав новые, социалистические нации, советский народ ещё не ликвидировал полностью остатков националистических предрассудков у отдельных членов общества? Объясняется это живучестью пережитков капитализма в сознании людей. Как учит товарищ Сталин, сознание людей в его развитии отстаёт от экономического положения людей; кроме того, отживающие формы сознания, пережитки капитализма в сознании людей питаются и поддерживаются капиталистическим окружением.
Из всех пережитков капитализма в сознании людей особенно живучими являются националистические предрассудки. Товарищ Сталин на XVII съезде партии говорил:
«Следует заметить, что пережитки капитализма в сознании людей гораздо более живучи в области национального вопроса, чем в любой другой области. Они более живучи, так как имеют возможность хорошо маскироваться в национальном костюме»[191].
Пережитки национализма особенно живучими оказались в кругах интеллигенции, которая наряду с лучшими традициями старой интеллигенции восприняла некоторые её предрассудки. До сих пор в исторической науке, литературе и искусстве, в философии встречаются проявления националистических воззрений — то в виде идеализации феодальных ханов, то в виде идеализации и восхваления инспирированного англичанами и турками движения (движение Шамиля), то в других формах.
Борьба с рецидивами националистических воззрений и по сие время составляет важнейшую задачу борьбы с пережитками капитализма в сознании людей. Нельзя при этом упускать из виду то, что народы некоторых республик (в частности Литвы, Латвии, Эстонии) вошли в СССР позднее других, причём до советского режима они пережили длительный период фашистской диктатуры, когда буржуазия всячески разжигала национализм среди населения. Необходимо учитывать также, что в советских районах, временно подвергавшихся немецко-фашистской оккупации, гитлеровские империалисты стремились насадить зоологический шовинизм и национализм.
Всё это говорит о необходимости бдительности и непримиримости советских людей к малейшим отступлениям от идеологии дружбы и братства народов, от социалистического интернационализма.
Как свидетельствует история большевистской партии и особенно история партии в послеоктябрьский период, разрыв с интернационализмом проявляется и в форме буржуазного космополитизма.
Проявления космополитизма в СССР — один из наиболее уродливых пережитков капитализма. Основой этого пережитка является барски-пренебрежительное отношение к народу, заимствованное отдельными отсталыми представителями советской интеллигенции от буржуазно-дворянской интеллигенции и эксплуататорских классов царской России. Российские помещики и капиталисты, враждебно относившиеся к народу, не верили в его творческие силы и не допускали возможности, чтобы Россия собственными силами выбралась из отсталости, на которую её обрекал царизм. Разрыв эксплуататоров с народом и сопряжённое с этим разрывом раболепие перед культурой более развитых капиталистических стран доходили до того, что господствующие классы не желали говорить на родном языке, стыдились его. Такое пренебрежительное отношение к народу, к русской национальной культуре, пресмыкательство перед буржуазной культурой Запада передавалось и части дореволюционной интеллигенции, которой дворянство и буржуазия вбивали в голову сознание неполноценности народа, убеждение, что русские всегда должны играть роль учеников у западноевропейских «учителей». Тем более не считались господствующие классы с наукой и культурой других национальностей царской России.