«Они чуют как бы классовым инстинктом, что основой советского хозяйства является общественная собственность, что именно эту основу надо расшатать, чтобы напакостить Советской власти, — и они действительно стараются расшатать общественную собственность путём организации массового воровства и хищения.
Для организации хищений они используют частнособственнические навыки и пережитки колхозников, вчерашних единоличников, а ныне членов колхозов. Вы, как марксисты, должны знать, что сознание людей отстаёт в своём развитии от фактического их положения. Колхозники по положению уже не единоличники, а коллективисты, но сознание у них пока ещё старое, частнособственническое. И вот бывшие люди из рядов эксплуататорских классов используют частнособственнические привычки колхозников, чтобы организовать расхищение общественного имущества и тем поколебать основу Советского строя — общественную собственность»[212].
В связи с этим вопрос об охране общественной социалистической собственности стал в 1932–1933 гг. вопросом острой классовой борьбы с остатками разбитых эксплуататорских классов, которые усиливали своё сопротивление по мере роста мощи Советского социалистического государства.
В этот период охрана общественной собственности выступала прежде всего как задача доведения до конца ликвидации остатков эксплуататорских классов, как задача повышения революционной бдительности советских людей. Диалектика исторического развития социалистического государства в рассматриваемый период состояла в том, что родившаяся новая функция социалистического государства — функция охраны общественной собственности, свидетельствующая о том, что Советское государство уже вступило во вторую фазу своего развития, — осуществлялась по отношению к остаткам эксплуататорских классов методами их подавления, характеризующими деятельность Советского государства на первой фазе его развития. Более того, в момент уничтожения остатков эксплуататорских классов, когда приходится добивать бывших угнетателей, усиливающих своё сопротивление и прибегающих к крайним методам борьбы, меры подавления становятся особенно суровыми и беспощадными. Подавить отчаянное сопротивление остатков умирающих эксплуататорских классов можно лишь на основе дальнейшего усиления Советского социалистического государства. Вот почему товарищ Сталин в январе 1933 г. снова подчеркнул:
«Сильная и мощная диктатура пролетариата, — вот что нам нужно теперь для того, чтобы развеять в прах последние остатки умирающих классов и разбить их воровские махинации»[213].
Разумеется, остатки отживших классов, будучи разгромлены в городе и в деревне, не могли что-либо изменить в общественном строе, сложившемся в СССР. Они уже не могли противостоять мероприятиям Советской власти. Но для того чтобы покончить с этими элементами быстро и без особых жертв, говорил товарищ Сталин, необходимо повысить революционную бдительность.
Приведём несколько примеров, свидетельствующих о том, что задача охраны социалистической собственности в этот период выступала прежде всего как задача подавления сопротивления остатков враждебных классов. Имущественные преступления в 1931–1932 гг. заключались главным образом в расхищении социалистической собственности. По приблизительным данным, по РСФСР в составе имущественных преступлений хищения социалистической собственности составляли в 1931 г. 33,5%, в первом полугодии 1932 г. — 40%, во втором полугодии 1932 г. — 60%.
Основная масса хищений общественной собственности имела место в колхозах и совхозах. По РСФСР за время с 1 августа 1932 г. по 1 апреля 1933 г. из числа всех осуждённых за хищение общественной собственности 65‚4% приходилось на долю лиц, расхищавших колхозную собственность, и 7,9% — на долю расхитителей собственности совхозов. Таким образом, 73,3% случаев хищения общественной собственности приходилось на сельское хозяйство, где прежде всего проявлялось отчаянное сопротивление остатков кулачества колхозному строю.
Именно потому, что организаторами расхищения общественной собственности были классовые враги, хищение и воровство общественной собственности являлись основной формой классовой борьбы. Вот почему в законе ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. предусматривались суровые наказания за хищение социалистической собственности. В этом законе за хищение государственного, кооперативного и колхозного имущества, а также грузов на железнодорожном и водном транспорте предусматривалась в качестве меры судебной репрессии высшая мера социальной защиты — расстрел с конфискацией всего имущества, с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией всего имущества.
На расхитителей социалистической собственности обрушивалась не только вся мощь карательных органов социалистического государства, — против них поднялись все честные труженики нашей страны — рабочие, колхозники, интеллигенция — и активно помогали органам суда и прокуратуры выявлять расхитителей народного добра. Вот один из примеров, свидетельствующих о том, как народные массы снизу поддерживали мероприятия Советского государства по охране социалистической собственности, шедшие сверху. После проведения выездной сессией западносибирского краевого суда судебного процесса над расхитителями колхозного хлеба Чулковым и Фартышевым крестьяне, присутствовавшие на процессе, приняли следующее постановление:
«Мы, колхозники и трудящиеся единоличники села Мерети с участием представителей от колхозов Верхнего Сузуна, Городище, Кротово и Раздолье, приветствуем постановление правительства от 7 августа и одобряем приговор выездной сессии краевого суда, по которому воры колхозного хлеба — кулаки Чулков и Фартышев приговорены к расстрелу с конфискацией всего имущества. Выражаем уверенность, что органы пролетарской диктатуры — суд, прокуратура и органы расследования будут и впредь вести жёсткую борьбу с расхитителями колхозного имущества. Смерть врагам народа, растаскивающим общественную собственность. Она священна и неприкосновенна!
В ответ на вылазки классового врага — кулака — мы мобилизуемся на быстрейшую уборку пшеницы и скирдование, организуем сгребание и сбор колосьев вручную и вызываем на соцсоревнование колхозы Городище, Кротово и В. Сузуна. Месячный план хлебозаготовок нашим колхозом выполнен, но в ответ на правильный приговор сессии краевого суда мы организуем красный обоз с хлебом.
Товарищи-колхозники! Бдительно охраняйте колхозную собственность! На охрану социалистического урожая выделим лучших ударников-производственников».
Коммунистическая партия и советское правительство, мобилизуя крестьянские массы на борьбу с кулацким саботажем и вредительством, учитывали также опасность того, что кулаки в свою подрывную деятельность по расхищению колхозного добра могут вовлечь некоторых отсталых колхозников, у которых особенно сильны частнособственнические привычки. В этих условиях ключом к организационно-хозяйственному укреплению колхозов, к повышению их рентабельности и укреплению общественной собственности — основы колхозного строя — являлось политическое укрепление колхозов.
Политическое укрепление колхозов партия и Советское государство проводили под лозунгом — сделать все колхозы большевистскими. Товарищ Сталин в своей речи «О работе в деревне» показал, что колхозы являются социалистической формой сельского хозяйства, но форма сама по себе не определяет направления развития. Направление развития зависит от того, какое содержание будет влито в эту форму. Колхозы, как социалистическая форма организации хозяйства, могут показать чудеса хозяйственного строительства, если основой всей их деятельности является политика большевистской партии. В целях политического и организационно-хозяйственного укрепления колхозов коммунистическая партия и Советское государство создали политотделы при машинно-тракторных станциях (МТС), обслуживающих колхозы.
«Это была серьёзная помощь. Политотделы МТС за два года (1933 и 1934) успели проделать большую работу по устранению недостатков работы в колхозах, по выращиванию колхозного актива, по укреплению колхозов, по очистке колхозов от враждебных, кулацких, вредительских элементов»[214].
Таким образом, борьба за сохранность социалистической собственности в начале 30-х годов была одной из форм классовой борьбы: это была борьба сил социализма с яростным сопротивлением остатков умирающих классов. Чтобы довести эту борьбу до успешного конца, Советское социалистическое государство должно было принять суровые репрессивные меры, с одной стороны, и провести огромную массово-политическую работу по мобилизации трудящихся на борьбу с расхитителями народного добра — с другой.
Но дело не ограничивается тем, что с победой колхозного строя в деревне и ликвидацией кулачества как класса остатки умирающего класса применили новую тактику борьбы. Дело в том, и это имеет историческое значение, что в СССР стала безраздельно господствовать общественная, социалистическая собственность на средства производства, что общественная собственность стала единственной и прочной опорой Советской власти как в городе, так и в деревне. В постановлении ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» говорилось:
«Центральный исполнительный комитет и Совет народных комиссаров Союза ССР считают, что общественная собственность (государственная, колхозная, кооперативная) является основой советского строя, она священна и неприкосновенна, и люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа, в виду чего решительная борьба с расхитителями общественного имущества является первейшей обязанностью органов советской власти»