ей побеждает. Жадные застройщики, которые набивают карман, загрязняя наши болота и уничтожая прекрасные некогда окрестности. Богатеи летние, которые сначала строят огромные летние дома, а потом прилетают на вертолетах, чтобы «расслабиться», и плевать на тот адский шум, который они нам тут устраивают. Им все мало — но почему?
Тим Мак-Налти Пекод,
штат Нью-Йорк
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
По сравнению с Пекодом Массамат — город немаленький. Последняя перепись насчитала тридцать две тысячи человек населения. Но центр города почему-то смотрелся уныло. Вокруг не было ни души. А ведь обычно на неделе нет-нет да и выйдет из магазина покупатель. Или юнцы, а может, старики устроятся перед пустой витриной закрытого магазина — рассядутся на расписанных из баллончика скамейках или перевернутых ящиках от молока, курят, чешут языками, а сами ждут, чтоб кто-нибудь подъехал да нанял их на поденную работу. Но сегодня все эти люди переместились в торговый центр, где магазины торговали со скидкой.
Финансовый кризис — или затянувшаяся рецессия, или крах великого капиталистического эксперимента, смотря во что вы верите, — повымел из центра города рабочие места, однако немедленно создал новую нишу для занятости. Молодняк, который прежде вовсю готовился к поступлению в колледж, теперь пополнял собой банды и выходил торговать наркотой. Квотербек школьной команды «Мастифы Масса-мата» стал знаться с плохими парнями и был арестован за торговлю викодином и метом. В прошлом году произошло целых три убийства, два из них — в столкновениях между бандами. Третьим убитым был работник заправки, которого застрелили при попытке грабежа. Полицейские подозревали, что и тут не обошлось без банды. В неполных одиннадцати милях от Пекода вовсю расцветала культура насилия.
А если убийцей Хью и Хелен стал такой вот озлобленный и отчаявшийся юнец, решивший ограбить дом? Или, например, убийство было для него пропуском в банду. Убьешь человека — и тебя примут как своего. Может быть, он ударил «выпендрежный» автопортрет Хью ножом лишь в знак презрения? Да, возможно. Особенно если Хью сам засветился в их краях, когда покупал наркотики. Я знала, что раньше он употреблял. В последние несколько лет наркотики не только успели стать чумой американских пригородов — среди богемы вновь приобрел популярность героин, память об эпохе семидесятых, когда творческие личности нюхали дорожку по туалетам ресторанов и клубов андеграунда. По крайней мере, так писали в «Нью-Йорк мэгэзин». Может быть, Хью и Хелен тоже употребляли и доупотреблялись?
Я бессильно опустила голову на жесткий подголовник.
Я не единственный в мире человек, у которого был мотив убить Хью и Хелен. И у этих людей было оружие. Сквозь застилавшую мне разум пелену я не сразу осознала, что, если неподтвержденные сведения соответствовали действительности и Хью с Хелен были убиты из огнестрельного оружия… у меня-то оружия не было. Я, конечно, не знала, что там в головах у полицейских, но теперь смятение и бессмысленные сомнения терзали меня меньше.
Мы подъехали к мэрии и остановились у нового полицейского участка, удобно расположившегося под боком у здания суда графства. В отличие от прочих государственных учреждений, здания которых были выстроены из традиционного коричневого кирпича, участок выглядел подозрительно современно — сплошь черненая сталь и затемненные окна. По какой-то прихоти чиновничьего воображения посреди ведущей ко входу дорожки установили огромную как-бы-скульптуру из бронзы, изображавшую полицейский значок. Здесь осела не малая часть солидных налогов, которые начало получать графство с ростом цен на недвижимость, — и тратились эти деньги не на программы переобучения, не на вечерние школы, а на охрану правопорядка и памятники. В Пекоде вопросы поли цейского финансирования тоже были больным местом.
Детектив Рош обошел машину сзади, открыл дверь и снова накрыл мне ладонью макушку:
— Осторожнее, миз Глассер.
В сопровождении идущих по бокам Роша и громилы-водителя (на бейдже у него было написано «сержант Клиш») я вскарабкалась по мраморной лестнице участка так тяжело, будто к ноге мне уже приковали гирю на цепи. Перед нашей властью ты мала и бессильна, говорил облик здания. Ком у меня в горле достиг размеров каштана. Я вошла в огромное фойе с полом из полированного черного камня и сводчатым потолком на высоте третьего этажа.
Путь к огороженной стеклянными стенами стойке преграждали рамки детекторов и конвейеры для просвечивания вещей. Наверное, здесь и стекло бронированное. Все вместе походило на пункт досмотра в аэропорту, только вот очередей вокруг не было. Я была единственным пассажиром на этом рейсе. На какое-то мгновение мне подумалось — неужели в Массамате преступники в воскресенье отдыхают? Однако беспрестанное поквакивание рации Клиша свидетельствовало о том, что местные банды отнюдь не склонны чтить день отдохновения от трудов.
— Я возьму телефон, — неприветливо сказал Клиш. — Верхнюю одежду, сумочку и туфли — на ленту. Выложите ключи и помаду. Вообще все металлическое. Положите в пластиковый контейнер.
Я сняла плащ.
— Шарф тоже надо?
Он одарил меня ледяной улыбкой:
— Я сказал, верхнюю одежду.
Дайте бывшему троечнику толику власти, и вы получите вот такого Клиша. Я проделала все в соответствии с его инструкциями и шагнула сквозь рамку. По ту сторону меня встретил офицер азиатской наружности с большой серой палкой в руках. Я представила себе, что он собирается наложить на меня защитные чары, и на мгновение мне стало спокойнее. Он провел палкой над моими джинсами и черным кардиганом, и тут я вдруг поняла, что уже много недель носила черное: черные джинсы, черные спортивные легинсы, черные футболки, черные свитера. Что ж, еще одно подтверждение мрачного состояния моего духа.
Закончив, офицер отправил меня к сержанту Клишу, который стоял в конце ленты над моим добром. Я сложила мелкие вещи в сумочку, подобрала плащ и шарф, наклонилась, чтобы надеть ботинки, тоже черные, и не заметила, как что-то упало на пол. За спиной раздался голос детектива Роша:
— Смотрите не забудьте.
Я распрямилась и обернулась. Рош держал в руках кремового цвета конверт, который раньше лежал у меня на кухне. Я уже готова была вырвать письмо у него из рук, но вовремя одумалась.
— Благодарю вас, — спокойно произнесла я, взяла письмо и вернула его в карман плаща.
— Вы забыли второй, мисс Глассер.
— А?
— Надевайте второй ботинок, и пойдемте. Нам досталась комната номер шесть. Это самая лучшая, — сказал он, как будто речь шла о номере пятизвездочного отеля.
Я натянула ботинок и вслед за Рошем прошла сквозь приемную. Атмосфера в приемной была куда менее гнетущей, повсюду были плакаты с местными достопримечательностями («Праздник урожая в Массамате при полной луне»), растения в горшках и оранжевые пластиковые стулья, все пустые, кроме одного, занятого женщиной мексиканской внешности с лепечущим младенцем на коленях. За приемной начинался длинный коридор. Ни намека на мягкость или тепло. Флуоресцентные лампы, бежевый линолеум на полу, голые белые стены. Комната номер шесть тоже была выкрашена в белый цвет. Окон в ней не было — только серый железный стол, три серых железных стула и серая железная дверь. На столе стоял аппарат черного цвета, наверное для звукозаписи. Зеркальная стена за спинками двух стульев отливала темным. Одностороннее зеркало. Во рту у меня пересохло.
— Садитесь, — Рош указал на тот единственный стул, что стоял спиной к двери. — Хотите пить? Кофе? Газировки? Воды?
Надо же, какой заботливый.
— Кофе будет в самый раз, спасибо. Черный, если можно.
Рош снял со стены интерком и попросил кого-то принести кофе в комнату номер шесть. Потом он сел напротив. Было так тихо, что я услышала, как бурчит у меня в животе. Пальцы у меня были сжаты в кулаки; я заметила это и разжала их.
— Ну, приступим.
Он щелкнул выключателем, и на крышке прибора зажглась красная лампочка. Он наклонился и тут же отшатнулся, должно быть, ощутив мое нервное дыхание. Откашлялся и произвел:
— Допрос Норы Глассер, ведет детектив Лоуренс Рош. Шестнадцатое ноября. Участок города Массамат. Тринадцать часов сорок семь минут.
Тут Рош умолк и полез во внутренний карман пиджака. Он извлек оттуда сложенный номер «Курьера», который и разложил на столе так, чтобы видна была моя последняя колонка «Советов». Я вспомнила, как едко прохаживалась в адрес летних, и сглотнула. Я ведь писала, что они заполонили спортивные секции. Знает ли он, что Хелен ходила в ту же секцию пилатеса, что и я?
Темные непроницаемые глаза Роша смотрели в упор.
— Вы — Нора Глассер, проживающая в доме номер три по Крукд-Фарм-лейн, что в Пекоде?
— Да.
— Последние примерно два с половиной года вы работаете в «Пекод курьере» и пишете статьи, так?
— Да.
— Хью Уокер был когда-то вашим мужем, миз Глассер. Так?
Я кивнула.
— Словами, пожалуйста.
— Да.
— Когда вы в последний раз общались с ним?
Можно ли считать то письмо общением? Как бы оно меня не подвело.
«Пожалуйста, не злись на меня, Нора. Что было, то прошло».
Полиция может узнать о существовании письма только в том случае, если найдется почтальон, который прочел и запомнил адрес. Рискну.
— Около трех лет назад.
— С тех пор вы с ним виделись?
— Точнее сказать, я его видела. Несколько раз.
— Когда и где вы его видели в последний раз, сможете вспомнить?
— Возле строительного магазина Пекода. В прошлый Лейк труда.
— Что вы там делали?
— Приехала купить средство от плесени. Он как раз выходил из магазина. У него в руках была охапка декоративных факелов с распродажи.
— Вы с ним заговорили?
В тот единственный раз я не смогла избежать встречи с Хью. Нас могли видеть. Придется сказать правду.
— Я ошиблась. Мы действительно общались.
— В самом деле?
— Он поздоровался. Сказал, что я прекрасно выгляжу.