— Скорее всего. Только я не знаю, куда я ходила.
— Черт побери! Ты, наверное, перепугалась, — сказала она, и в ее голосе явственно звучала тревога.
Она чуть отъехала назад вместе с креслом и чуть подалась прочь от меня. Движение было едва заметным, но я понимала, что это значит. Я никогда не видела у нее такого мрачного взгляда. Я в отчаянии сплела пальцы.
— Ты думаешь, что это я.
Грейс вздрогнула.
— Ты думаешь, что это я убила Хью и Хелен.
Плечи у меня поникли. Я осела на стуле.
— Прекрати немедленно. — Грейс встала и резко тряхнула головой. — Я тебя знаю. Ты на такое просто не способна. Не способна, и все тут. Ты не из таких.
— Но… просто все совпадает, разве нет? — сказала я. — Откуда ты знаешь, на что я способна? Помнишь Акселя? Нору Руки-ножницы?
— Там был просто свитер. А здесь люди. Нет, этого просто не может быть. Потому что не может быть никогда. Ты меня поняла? Этого не может быть. — Она схватила меня за плечи и заглянула мне в глаза: — Повторяй за мной: этого не может быть.
— Этого не может быть. — Я чувствовала себя как человек, которому в последний миг помешали шагнуть с обрыва.
— Молодец. А Бен что сказал?
— Я ему ничего не говорила. — Я отвела глаза.
— Скажи.
— Не могу.
— Нет, можешь.
Я умоляюще посмотрела на Грейс:
— А если он решит, что это я их убила?
— Тогда он не тот человек, который тебе нужен. Скажи ему. — Нет, — твердо ответила я и скрестила руки на груди. При всем своем умении чувствовать собеседника Грейс просто не понимала, какие чувства вызывает во мне одна мысль об этом, какой нагой и беззащитной я себя чувствую.
— Вечно ты упрямишься, — сердито сказала она.
— Вечно ты командуешь.
Он отбросила с лица прядь волос и снова села. Мы не моргая смотрели Друг на друга.
— Мы еще об этом поговорим, — пообещала Грейс. — А пока надо тебе найти хорошую клинику сна. Ты ведь к врачам не обращалась?
— За мной следит полиция. Здесь у нас таких клиник нет, а Губбинс сказал, что, если я уеду из округа, они обязательно проследят за мной. Если они узнают, что я хожу во сне, они за меня возьмутся. Сейчас мне в клинику нельзя.
— Ладно. Тогда надо придумать, как избавить тебя от стрессов. Это у тебя наверняка из-за стрессов.
— Поверь, лучший антистресс — это чтобы полиция поскорее нашла убийцу и перестала подозревать меня.
— Точно. — Грейс взяла ручку и принялась писать в блокноте. — Значит, так: двоих из твоего списка убийц можно сразу выкинуть.
— Кого?
— Во-первых, этого твоего продавца наркотиков. Если бы Хью с Хелен употребляли, в отчете о вскрытии об этом бы написали. Бенов контакт из офиса прокурора ничего об этом не говорил?
— Нет, — разочарованно ответила я. Как я об этом не подумала?
— А что до Стоукса, то я уже сказала: не верю, что он может хоть что-то. Да он целыми днями играет в боулинг. У него вместо головы мяч.
— Ой, ну что за снобизм. Если человек увлекается боулингом, это еще не значит, что он глупый. Это все предрассудки. Он притворяется дурачком. А на самом деле очень умный.
И коварный как дьявол. Хелен наверняка рассказала ему, что я была замужем за Хью, но он сделал вид, будто ничего не знал. Как будто это я потихоньку удрала с места преступления…
Грейс прищурилась.
— Может быть. А может быть, их убила Келли. Допустим, она знала о любовнице мужа, а нам сказала, что он рассказал ей буквально вчера. Погуглила Хелен и узнала твою историю.
А потом поняла, что ты — идеальная подозреваемая. — Грейс охнула: — А ведь она сейчас у меня дома с Маком. Черт!
— Нет-нет-нет, забудь. Это точно не Келли, — возразила я, расстроившись оттого, что Грейс не поверила в мою теорию насчет Стоукса. — Она могла отхлестать их своим конским хвостом, но застрелить? И зачем ей убивать Хью? Зуб-то у нее был на Хелен.
Грейс поразмыслила над моими словами и расслабилась:
— Ты права. И вообще она славная.
— Это Стоукс их убил, — твердо сказала я. — Он ненавидел их обоих.
— А если… — заговорила Грейс, машинально рисуя что-то в блокноте. — Если, допустим… — на листе бумаги появилась пара глаз с крестиками вместо зрачков.
— Если что? — нетерпеливо спросила я.
— Что, если Хью опять взялся за старое? Переспал с какой-нибудь чокнутой. А она, например, оказалась паталогически ревнивой. Бах, бах — и нет больше ни Хью, ни Хелен. Вжик, вжик — и картины больше нет. — Грейс принялась чиркать ручкой поверх глаз. — Хотя… может, и Стоукс.
Столько вариантов! Я сжала виски.
— А тебе не кажется странным, — снова заговорила Грейс, — что Хелен крутила со Стоуксом? Любитель боулинга с Кэтскиллских гор — да что она в нем нашла?
— Опять эти твои предрассудки.
— Да, но Хью — миллионер, а Стоукс?
Грейс нарисовала знак доллара. Я посмотрела на рисунок. Отвела взгляд, потом посмотрела снова. И тут у меня в голове зазвенел торжествующий звонок, как в автомате для пинбола. Как я — нет, как мы обе об этом не подумали? Я вскочила со стула и забарабанила по столу, пытаясь усмирить несущиеся в голове мысли. Грейс с тревогой посмотрела на меня:
— Ты что?
— Боб Вудворд и Карл Бернстайн, — сказала я.
Грейс уронила ручку. И вместе со мной выпалила:
— Отслеживайте деньги!
— Деньги — это Кэлли, — торопливо заговорила я. — Она — наследница Хью. После его смерти картины еще подорожают. Это целое состояние! Миллионов пятнадцать, может, больше. Кэлли еще маленькая. Кто-то должен будет взять ее к себе и стать ей официальным опекуном.
— Да, — согласилась Грейс.
— В следующие несколько лет этот человек будет преспокойно распоряжаться ее миллионами. И заодно сможет сделать так, чтобы она правильно распорядилась деньгами, когда вырастет. Спорим, в суд за опекунством побегут дядя Тобиас и его жена Рут?
Грейс оперлась подбородком о ладонь. Подумала.
— Я думала, Тобиаса больше волнуют дела духовные.
— Помнишь, я тебе рассказывала, как он основал религиозный фонд? Он вечно выпрашивал у Хью пожертвования пожирнее, приглашал нас на какие-то благотворительные собрания в Виргинии… Мы не поехали. Хью сказал, что фонд поддерживает «фашизм под личиной христианства», и не дал ни цента.
Я села, взяла ручку и обвела рисунок доллара в кружок.
— Что, если это сделал Тобиас — ради денег? Можно? — я показала на макбук Грейс.
— Конечно.
— А ты знаешь, что в выходные, когда произошло убийство, Тобиас был в Нью-Йорке, на конференции в защиту семьи? — сказала я, входя в свою почту.
— Да, подозрительное совпадение, — согласилась Грейс.
— Кроме того, он знал, что Кэлли дома не будет, потому что ее заберет сестра Хелен. Он говорил об этом Вулфу Блитцеру. Тобиас приехал один и вполне мог добраться до Хью и Хелен. За ним никто не следил. Он мог взять напрокат автомобиль, выехать поздно вечером, доехать до Пекода, застрелить брата и его жену, а потом вернуться в город. Никто даже не заметил бы, что он уезжал. И к тому же Тобиас знал, как обустроить место убийства, чтобы полиция подумала на меня.
— Полиция наверняка его уже подозревает. Он должен быть у них в разработке.
— По-моему, полиция занята тем, что подозревает меня.
Грейс заглянула мне через плечо. Я открыла письмо Тобиаса.
— Он пригласил тебя на похороны?
— Ну, это ведь так по-христиански. А он у нас практически святой.
Грейс на мгновение задумалась, прищурилась.
— Скажи ему, что я тоже горюю и хочу приехать на похороны вместе с тобой, — велела она.
Из газеты «Пекод курьер»
Раздел некрологов, начало см. на с. 11
И познакомила его с нашим городом сотрудница «Курьера» Нора Глассер, первая жена Хью Уокера. Покойные переехали в Пекод в этом году. У Хью Уокера остался брат Тобиас Уокер, проживающий в Линчбурге (Виргиния). У Хелен Уокер осталась мать Дина Уэстинг и сестра Маргарет Уэстинг. У покойной четы осталась дочь Кэлли.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Итак, я начала действовать. Прямо с радиостанции я отправилась в «Электроника-дисконт Рейнольдса», располагавшийся в Массамате. Мне нужен был дешевый — или, по выражению телевизионных преступников, «одноразовый» — мобильный телефон. Я намеревалась обзвонить агентства по прокату автомобилей и выяснить, брал ли вечером в субботу Тобиас автомобиль напрокат. Если автомобиль найдется, у компании наверняка будут данные по пробегу. И если мне хоть немного повезет, если автомобиль не вычистили сверху донизу, то на ковриках или на покрышках полиция сможет найти частицы почвы из Пекод-Пойнт. Или, может быть, волокна коврового покрытия на сиденьях. Или даже кровь. И еще не мешало бы прикупить дешевенький ноутбук, чтобы проверять почту и дописать статью «Собаки для героев». Терпеть не могу недоделки. Что бы там ни происходило, работа есть работа, и она должна быть сделана.
От работы мои мысли перешли на Бена, и меня одолело сомнение. Может быть, я зря его оттолкнула? Не дала ему возможности подстроиться? В конце концов я усилием воли бросила эти бесплодные рассуждения и вновь заставила себя сконцентрироваться на задуманном.
По дороге в магазин я успела поразмыслить о нашем разговоре с Грейс. У нас два основных подозреваемых. У Стоукса есть мощный мотив, но и у Тобиаса он тоже есть. Тобиас — этакий Каин при Авеле. Тобиас мог завидовать младшему брату, талант которого принес ему огромные деньги, славу и женитьбу на горячей блондинке, в то время как Тобиас работал учителем, получал гроши и был женат на замухрышке. Пожертвуй Хью фонду брата хотя бы одну свою картину, это уже принесло бы больше денег, чем сумеет собрать за всю жизнь Тобиас. Вероятно, за благочестием и принципиальностью Тобиаса скрывалась жгучая зависть. Будь Натан Глассер жив, он поставил бы на то, что именно Тобиас придумал, как убить Уокеров, спихнуть вину на меня и под шумок набить карман, заодно поправив дела своей организации.
Мы с Грейс разработали план. Я написала Тобиасу с ее компьютера, сообщила, что принимаю приглашение, и попросила разрешения взять с собой Грейс, которая тоже хочет отдать дань уважения покойным. К счастью, на нашей с Хью свадьбе Грейс, умничка, немало времени провела с Тобиасом и его женой, чтобы нейтрализовать их, поэтому мы полагали, что Тобиас не станет возражать. На похоронах Грейс будет изображать заботливую мамочку (то есть саму себя), и в таком образе постарается выведать у Тобиаса все, что касается его планов относительно Кэлли. Кроме того, Грейс считала возможным еще один вариант.