— Насколько хорошо вы знали своих соседей?
— Иногда по выходным наша дочка приглашала к себе их девочку, Кэлли. Вчера после обеда я видела их машину и поняла, что они приехали, поэтому позвонила и предложила устроить детям какое-нибудь развлечение. К счастью, они оставили Кэлли в городе с тетушкой, не то бедняжку тоже могли бы убить. Какой ужас. Это кошмар.
— В самом деле, кошмар. Благодарю вас, миз Микельсон.
Журналистка коротко повторила информацию о случившемся и отключилась, чтобы уступить место обычному выпуску новостей. Мало-помалу я начала проникаться услышанным. Меня охватила паника. Потом я поняла, что вновь не могу поверить в случившееся. Меня била дрожь, но разум сопротивлялся мысли об убийстве. Что это было, шок? Или разум отделился от тела? Мне захотелось поговорить с Грейс. Она поможет мне прийти в себя. А она уже слышала? Я позвонила ей по городскому. Никто не брал трубку. Я позвонила на сотовый ей, потом Маку. Они не отвечали. Потом я вспомнила, что сегодня воскресенье, а по воскресеньям они вместе с родителями Мака иногда ходят на раннюю службу в церковь, а потом завтракают вместе.
Я не могла усидеть на месте. Надо было чем-то заняться — сколько можно щелкать пультом? Но куда себя деть? Наконец я, как была в пижаме, схватила плащ, натянула резиновые сапоги и прыгнула в машину, понятия не имея, куда поеду.
Утро было сырое, холодное, туманное. Изо рта вырывались облачка пара. Погода — впору английским болотам. Я стремительно набрала скорость, пронеслась мимо входа в заповедник. Потом вспомнила, что за кустами восковника вдоль дороги частенько прячутся полицейские, и поехала медленнее.
Дороги были практически пусты. Я смотрела вперед, но мысли мои крутились вокруг увиденного по телевизору. Это было невозможно, просто невозможно. Мужчина, с которым я познакомилась, когда мне было двадцать пять, мужчина, которого я любила и с которым прожила больше двенадцати лет, — неужели этот мужчина убит? От горя у меня заболело сердце. Потом я вспомнила, как Хью предал меня с Хелен, и боль прекратилась. Вернулись вопросы: кто это чудовище, убившее Хью и мать его ребенка? И за что их убили? Я почти наяву услышала голос Грейс: «Карма, детка. От кармы не убежишь».
Я полезла в карман за телефоном, чтобы позвонить ей еще раз. Но телефона в кармане не было. Я порылась в другом, но нашла лишь смятую пятидолларовую банкноту. Черт возьми! Должно быть, я забыла телефон дома.
Я включила радио, чтобы узнать новые подробности об убийстве. В динамике затрещало. Дорогу окружал густой лес — неудивительно, что сигнал не проходил. Начался дождь, и я включила дворники.
— Черт!
Неприятно щелкая, словно опустевшая зажигалка, из которой отчаявшийся курильщик пытается добыть огоньку, дворники судорожно задергались и поползли по стеклу втрое медленнее обычного.
— Через четыреста футов поверните налево, — скомандовал навигатор.
— Отстань, — сердито бросила я.
Моя «тойота» любила преподносить сюрпризы. Я купила ее подержанной, и уже через месяц у нее сломался навигатор — теперь его стало невозможно отключить. Электронный женский голос выдавал советы когда вздумается и без всякой связи с реальностью. Ремонт обошелся бы мне почти в половину стоимости машины, так что я просто махнула рукой. А теперь, получается, и «дворники» объявили забастовку? Под моим гневным взглядом «дворники» дернулись туда-сюда и опять замерли.
— Поверните налево, — сказал навигатор женским голосом. — Поверните налево.
— Ой, лучше молчи. Если я поверну налево, мы утонем.
Деревья расступились, и слева показалась водяная гладь. Серые волны сердито пенились, вторя серо-зеленому, будто плесневелому небу. В воздухе запахло солью, как из банки с пикулями, и дорога свернула к мосту, соединявшему район по эту сторону бухты с центром Пекода. Сквозь мутное от дождя стекло я видела волны, бившиеся о каменный волнолом. Парусные лодочки, до сих пор не убранные хозяевами, — десяток или около того суденышек — прыгали вверх-вниз с каждой новой волной прибоя. Вдалеке выли сирены. Может быть, это полицейские преследуют убийцу? Я снова покрутила радио, нашла нужную волну и поймала голос ведущего, который рассказывал о Хью:
— Всемирную известность Уокеру принесли его необычные автопортреты. Его последняя выставка «Сцены из семейной жизни», прошедшая в прошлом году в Нью-Йорке, удостоилась наилучших отзывов. Оставайтесь с нами. Сейчас мы послушаем сообщение Сберегательного банка Пекода, а затем поговорим с Аббасом Масутом, который много лет был агентом Уокера.
Аббас. Бедняга Аббас, должно быть, сам не свой от горя. Хью был одним из первых, кого он начал выставлять в собственной нью-йоркской галерее. Аббас начинал в Бейруте, где очень скоро сделал себе имя, продавая работы современного искусства заезжим американским и европейским коллекционерам и кинозвездам. В ту пору Бейрут переживал свой золотой век. Однако в 1975 году в Париж Ближнего Востока, как его называли, пришла война, и следующие пять лет Аббас провел в борьбе за выживание. Наконец он сумел бежать в Штаты, где связи в мире искусства помогли ему открыть галерею — сначала в Сохо, потом в Челси. Он стал одним из самых успешных продавцов последнего десятилетия. Коллекционеры обожали его за обаятельное обхождение. Хью тоже любил его, но не только за это — будучи агентом, Аббас бился за своих подопечных как лев.
— С вами «Пекод-радио», и мы вновь возвращаемся к трагическим новостям об убийстве Хью и Хелен Уокер. На проводе агент мистера Уокера Аббас Масут, который сейчас находится у себя дома в Нижнем Манхэттене. Что вы можете сказать о случившемся, мистер Масут?
— Я скажу так: погибший был великим американским художником и моим другом, и мысль о его гибели разрывает мне сердце. Кто мог совершить это злодеяние? Не понимаю. Это абсолютно бессмысленно, — сказал Аббас. — Разве в таком тихом городке могла произойти столь ужасная трагедия? И почему именно с ними? — Голос его надломился. — Не могу больше говорить… Простите.
— Понимаю вас. Спасибо, мистер Масут. Итак, сегодня утром художник Хью Уокер и его жена Хелен Уэстинг-Уокер были найдены мертвыми в собственном доме близ города Пекод, штат Нью-Йорк. Полиция убеждена, что это убийство, причем двойное. Подозреваемых пока нет. Оставайтесь на волне «Пекод-радио». Мы будем сообщать самые свежие новости о случившемся. А сейчас перейдем к событиям в Америке.
В надежде поймать другую станцию я нажала кнопку «поиск». Других станций не было. Я выключила радио.
После моста я свернула направо, к «Кофейне Эдена», до которой оставалось не более полумили. В голове у меня стучала кровь. Срочно требовался кофеин. Я выскочила из дому в такой спешке, что напрочь позабыла о кофе.
Ухицы и парковки были почти пусты — «Корвинз мар-кет» открывался только в девять. Было тихо. Никаких убийц. Никаких вооруженных сборищ перед отреставрированной тюрьмой девятнадцатого века, ныне прачечной. У входа в прачечную висела табличка: «В этой тюрьме содержались перед повешением трое пиратов, захваченных в плен командой китобойного судна «Куттамонк». Обычное дождливое воскресное утро в старомодном курортном городке после окончания сезона.
Аббас был прав. Несмотря на все случившиеся в последнее время перемены, Пекод никак не подходил на роль места, где произошло убийство. Убийство в наших краях — вещь невиданная, сенсация, статью о которой впору вешать в рамочке на стену в редакции, рядом со статьями об ограблениях банка и ураганах. До сих пор у нас была только одна такая вырезка, и та за 1972 год. Тогда на пляж Крукд-Бич вынесло тело девочки-подростка. Она была даже не местная. Ее принесло волнами. Она не утонула, ее ударили по голове чем-то тяжелым, а потом сбросили тело в воду. В конце концов выяснилось, что бойфренд поймал ее на измене и размозжил ей голову скейтбордом. В газете написали про «преступление на почве страсти», но по-моему, выглядело это как попытка оправдать убийцу.
Светофор перед аптекой загорелся красным, и я остановилась. Справа от дороги, на краю лужи, которая всякий раз разливалась после больших дождей в переулке между аптекой и винным магазинчиком, сидел мистер Утка и рылся грязным оранжевым клювом в нечистых перьях.
Мистер Утка показался мне ужасно одиноким. Впрочем, это было вполне объяснимо. Он потерял свою любимую. Мистер и миссис Утки никогда не расставались. Обычно они квартировали на пристани, однако после сильных дождей перебирались в знакомую лужу, чистили друг дружке перья на хвосте и сидели прижавшись боками. Так оно и шло вплоть до дождливого серого дня, когда кто-то из жителей пожаловался в ветконтроль и на улице появился зеленый грузовик ветеринарной службы. Миссис Утку схватили, а мистер Утка сумел сбежать. С тех пор он всякий раз приходит к разлившейся луже и ждет подругу. Я написала о нем маленькую заметку в «Курьере». Она получила на удивление много откликов. В одном письме говорилось: «Моя жена умерла от рака. Иногда я очень сержусь на нее за то, что она меня бросила. А иногда мне хочется умереть, чтобы быть с ней рядом. Она была моим лучшим другом. Мистер Утка — это я».
Подозреваю, что это написал Бен, только подписался вымышленным именем. Когда человеку плохо, он делает странные вещи.
Светофор переключился на зеленый. Проехав еще немного, я увидела, что в окнах редакции горит свет. Должно быть, Бен уже вовсю трудился над свежими новостями, и Лиззи с ним, и остальные ребята тоже (если только он не отправил их на место преступления). Наверное, мне следовало к ним присоединиться. Они мне, скорее всего, уже звонили. Но готова ли я с ними сейчас говорить? Нет, сначала надо выпить кофе. И я свернула на стоянку перед кофейней.
Я хотела выйти из машины, но вспомнила, как я одета, и заколебалась. Особенно странно выглядели пижамные штаны — мужские, в темно-голубую клетку, с веревочкой на талии. Я носила их много лет, но только сейчас вспомнила, что когда-то отобрала их у Хью. При воспоминании о том, что когда-то он спал со мной рядом, в сердце у меня кольнуло, но это быстро прошло, и сердце онемело вновь.