Зимняя охота облавой требует участия большого количества людей (от 50 до 100 и более — в зависимости от величины оклада), поскольку зверя выставляют на стрелковую линию, находящуюся на значительном удалении от берлоги. Оклад представляет собой форму треугольника. В основании его (задняя стена оклада) с интервалом в 40–50 шагов ставят «кричан», которые шумом и криком должны послать зверя в сторону стрелковой линии. По сторонам треугольника располагаются «молчуны» (немая стена), чья задача — «по-тихому» (достаточно лишь слегка пошевелиться) направить приближающегося медведя обратно в оклад, не дать ему прорваться через фланги. В вершине треугольника (всегда под ветром!) размещают стрелков.
Когда все участники охоты расставлены, «кричаны» по сигналу окладчика поднимают шум и поддерживают его, никуда при этом не двигаясь, до сигнала отбоя. Окладчик же вместе с наиболее опытными охотниками (ершами) и с собаками входит в круг, чтобы поднять медведя из берлоги.
При благоприятном направлении ветра лучшим стрелковым номерам оказывается «пята», то есть место, которым зверь вошел в круг. Стрелки на номерах должны стоять мертво, хорошо замаскировавшись, напускать зверя как можно ближе.
Вот как ярко и красочно описывает В. А. Блинтер в одном из номеров журнала «Природа и охота» за 1897 год эту классическую русскую охоту: «Быстро поставив немую стену, я вернулся на свое место, приготовил ружья и, установившись, стал осматриваться. Я стоял на перемычке.
Передо мной, в группе развесистых, отдельно раскинутых сосен с опушкой низкорослого редкого молодняка сходились три красивые прогалины, в просвете которых темнели высокие одиночные ели среди зиявшей в глубине чащи. Мрачно и уныло из этой глубины зияла серая косматая бездна и немо хранила тайну лежавшего богатыря… Тихо… Но вот раздался выстрел, и дружные голоса, волной переливаясь от центра к краям, разом подхватили и выросли в море звуков, огласивших лес… Прошло несколько томительных минут… Вдруг среди собачьих голосов вырвался глухой, неясный рев. Лихо и злобно залились собаки и переместились левей… Вот несколько отчаянных голосов на левом крыле последних молчунов слились с ближайшими крикунами и снова затихли, отвернув, по-видимому, зверя… Собаки, разом перерезав глубину, ударились вправо от берлоги и повели вдоль линии мха. „Ах, если б молчуны, затаившись, напустили ближе: пошел бы по стене сюда“, — подумал я. Но не тут-то было: едва зверь показался против них, как они… зашевелились, закашляли. Чуткий зверь тотчас обернулся и, описав дугу, загнул на левое крыло молчунов. Ближе, ближе. Впереди что-то треснуло. Левее дрогнули елки. Перед ними чуть слышно, умело шевельнулся коренастый солдат, и в этот самый миг, как раз против меня, выросла профилем огромная фигура бурого медведя. Он выдвинулся в просвет и, круто извернувшись в опушенной прогалине, струной потянул на меня. Я замер, как изваянный, спокойно и смело напуская… Чисто: ни сучка, ни ветки впереди…! Я прицелился. Раздался выстрел. Зверь, сунувшись головой в снег, моментально поднялся и, растопырив свои страшные когти, схватил себя передними лапами за голову и, шатаясь, заплясал, закружился на задних… Я снова выстрелил… Ахнул зверь и, грудью опустившись наперед… заложивши уши, ринулся ко мне… Глаз не спуская с него, я машинально выпустил из левой руки штуцер, а правою одновременно схватил другой, запасной, и положительно в упор влепил ему в самое ухо. „Бурько“ сунулся и опрокинулся на бок».
Охоту облавой чаще проводят в начале зимы, когда зверь не облежался либо был стронут с берлоги, вновь обложен и лежит на слуху, а также когда точное место нахождения берлоги неизвестно.
Есть много других, применяемых только в отдельных районах России-матушки местных способов охоты на бурого медведя. Например, охота скрадом на солнцепеках после выхода зверей из берлог — на Алтае, из засидки и скрадом при нересте лососевых рыб — на Камчатке.
Поскольку непредвиденная встреча с медведем может случиться на любой охоте (скажем, на рябчика, глухаря, тетерева, белку и т. д.), а отстрел зверей разрешен только по специальным разрешениям (лицензиям) и в определенные сроки, начинающему охотнику, чтобы не нарушить эти правила и избежать опасной ситуации при встрече с медведем, надо знать, как себя вести в подобных случаях.
Чаще всего столкновения происходят при встрече с медведицей, имеющей детенышей. Зверь и тут обычно избегает прямого нападения на человека, однако, беспокоясь за малышей, старается отпугнуть его, демонстрируя угрозу, делает выпады в сторону охотника, бьет лапами по земле, рыкает. Охотнику не надо показывать виду, что он боится. Следует либо остановиться и ждать, когда медведица уведет медвежат (делает она это с достоинством), либо, осторожно пятясь или отходя в сторону, самому удалиться от места встречи. Увидев медвежат одних, ни в коем случае нельзя к ним подходить, тем более пытаться ловить. Находящаяся неподалеку «мамаша» не простит подобных шалостей.
С одиночным зверем можно столкнуться совсем неожиданно, как говорится, нос к носу: на повороте лесной дороги или медвежьей тропы, в малиннике или черемушнике, у падали, да, собственно, где угодно. В большинстве подобных ситуаций медведь, рявкнув, убегает. Однако, если он этого не сделал и демонстрирует угрозу, надо поступать так же, как только что описано, даже когда зверь направляется, делает прыжок в вашу сторону; в последний момент медведь обычно все-таки сворачивает, уступая человеку дорогу. Остановить, напугать медведя помогает громкий крик или выстрел в воздух.
Биолог-охотовед Э. М. Леонтьев, долгое время проработавший в самых медвежьих местах Иркутской области и не раз встречавшийся с этим зверем, в своем интересном очерке «Три роковых медведя» (журнал «Охота и охотничье хозяйство», 1984, № 7) отмечает, что «нормальный медведь не опасен. Летом ему корма хватает, а зимой он сладко спит. Шатуны, подранки и тому подобное — это все особые случаи, когда зверь в экстремальной ситуации. Тут действует не медвежья природа, а природа ситуации».
В том же очерке автор так описывает одну из своих встреч с «роковым» медведем: «Иду потихоньку вперед, прислушиваюсь к редкому потрескиванию веток под ногами напарника… Поворачиваюсь и вижу… метрах в восьмидесяти бесшумно несется медведь! Прямо в мою сторону! Не сворачивает! Вот тебе и не нападают медведи летом… Мушка, словно брошка, прилипла к груди медведя… Но я оплошал. Палец привычно давит на спуск, а тот не поддается. Ясно! Забыл про предохранитель… Одно движение большого пальца — и все в порядке… Приходится рывком возвратить мушку на место и… прежде чем успеваю нажать на спуск, вижу — зверь резко отворачивает. В сторону! Несется уже, не разбирая дороги, с шумом и треском. Слава моей оплошности! Слава забытому предохранителю! Со спокойной совестью и чистой душой положил бы я этого мишку в двадцати шагах и признал бы бесспорным факт летнего нападения медведя на человека. В пяти шагах от того места, где я стоял с поднятым карабином, метровые борозды на земле. Это медведь резко затормозил, сворачивая от меня…»
Не рекомендуется при встрече и особенно при демонстрации медведем угрозы поворачиваться к зверю спиной, тем более от него бежать. Выдержка и хладнокровие должны быть основой поведения человека при столкновении с медведем.
Каждому, охотящемуся на медведя, следует твердо помнить: ранил зверя — обязательно добери. Раненый медведь, убежавший от вас, может стать впоследствии опасным для других людей. А ему, если говорить о конечном результате, надлежит стать не чем иным, как охотничьим трофеем. Впрочем, отнюдь не только медведю…
Охотничьи трофеи, их обработка и оценка
Охотничий трофей — это прежде всего память об удачной охоте. Но вместе с тем — это и своеобразное свидетельство умелости охотника, повышающее его авторитет в кругу знатоков, подтверждение его профессионального класса, показатель того, «кто есть кто» в негласной табели охотничьих рангов. Соответствующим образом обработанный и изготовленный (например, чучела зверей и птиц, укрепленные на специальных подставках, рога диких копытных животных, клыки кабана) такой трофей служит украшением квартиры, может стать даже произведением искусства, а снабженный этикеткой с указанием места и времени добычи животного, размеров и массы зверя нередко представляет и большой интерес для биолога, историка, краеведа.
За рубежом охотничьи трофеи служат объектом соревнования между охотниками, в последнее время делается это и у нас. Вообще же, трофейное дело в нашей стране начало развиваться сравнительно недавно. «Временное положение об охотничьих трофеях, добытых на территории СССР» было введено лишь в 1967 году. В соответствии с ним к охотничьим трофеям, которые демонстрируются и оцениваются на выставках, конкурсах и смотрах, относятся рога диких копытных животных, клыки кабана, череп и клыки кабарги, черепа бурого медведя, волка, рыси, шкуры крупных хищных зверей. Качество трофея в значительной мере зависит от правильной и тщательной его обработки. И тут надо дать некоторые рекомендации.
Рога оленей, баранов, козлов, антилоп вместе с лобной костью отпиливают от черепа так, чтобы линия отреза проходила впереди ушей и через середину глаза. Эту операцию следует выполнять очень аккуратно, чтобы не испортить трофей. Лобную кость, оставшуюся с рогами, отрезают с некоторым запасом, так как при дальнейшей обработке ее нужно выравнивать. Рога косуль от черепа не отпиливают, а обрабатывают вместе с ним. С лобной кости удаляют кожу и мясо, для чего ее вываривают, погружая в котел так, чтобы вода доходила до венчиков рогов или до начала роговых чехлов. Через 15–20 мин после кипения воду меняют. Так повторяют до тех пор, пока шкура и мясо не станут легко отделяться от кости. Затем лобную кость (а у косули череп без нижней челюсти) тщательно очищают и отбеливают перекисью водорода, оборачивая ватой, обильно смоченной этим препаратом, и спустя несколько часов просушивают.