– Мне нужно отойти, побыть одной, – произнесла Дара. – Как только появится моя сестра, сразу позовите.
– Да, конечно, иди, – махнул ей рукой Стрела. – Уединиться перед долгой дорогой всегда полезно, а то приспичит не вовремя, когда вокруг ни единого кустика.
Болтливый наёмник и дальше что-то говорил, только Дара его больше не слушала. Она поднялась по тропе между зарослей, вдыхая запахи сырой земли, взобралась по валунам выше, к основанию, и замерла в нескольких шагах от Совиной башни.
Вокруг шептались духи, она чувствовала их незримое присутствие.
– Наруш-шенное, – прошептал ветер, раскачивая заледеневшие камыши на берегу.
Дара оглянулась, напряжённо всматриваясь в округу. Послышалось?
Только в одном месте стена уцелела почти целиком, с другой стороны Дара могла дотянуться до краёв обугленных камней. Огонь, бушевавший в Хмельную ночь, а после дождь, ветер да корни трав и деревьев искрошили камень за долгие годы. Но если прикрыть глаза, если представить, какой высокой, какой величественной некогда была башня чародеев, то можно было услышать эхо голосов, коснуться прошлого хоть на мгновение.
Дара обошла башню кругом, отыскала место, где легче было перелезть через стену, и забралась внутрь.
Пожар давно потух, но стены так плотно покрылись гарью, что их не отмыли даже многолетние дожди. На чёрном камне Дара узнала знаки, ими были испещрено всё вокруг, куда ни посмотри: и те, что были в лесу, и те, что она видела в покоях Горяя, и те, что вырезал Дедушка в своей избушке, и десятки других, никогда не виданных прежде.
Дара прошла по кругу, чертя кончиками пальцев по холодному камню. Земля под ногами пылала жаром. Жыж бродил совсем рядом, она чувствовала его огонь, и это отвлекало.
Знаки внутри башни давно потухли, быть может, ещё до пожара, но они до сих пор пели тихо, тонко, так, что не расслышать издалека, если не прислушивался, если не знал, что нужно было слушать.
Дара остановилась, прижалась спиной к стене, прикрыла глаза, закинув голову.
Знаки пели, шурша листвой погибшего леса. Журчала вода, звенела, звала. Когда-то она была громкой, когда-то её голос звучал на весь лес.
Если бы на её месте оказался другой чародей, быть может, он не знал бы, как нужно слушать лес, даже тот, что давно был мёртв. Но Дара родилась в Великом лесу, он жил в её крови и сердце.
С закрытыми глазами она увидела больше, чем могла. Знаки на стенах загорелись, два из них засияли ярче остальных. Дара встречала их уже в Великом лесу.
Она вышла на середину башни, опустилась на колени, ножом вывела знак, похожий на лысоватую еловую ветку, и отвернулась в сторону, выждала время. А когда Дарина посмотрела снова, то увидела, что под ней лежала не голая земля, а каменная плита.
Кто-то подхватил Милоша под руки. Тело поволокли по полу. Сквозь рокот пожара он едва разобрал слова:
– Тяжёлый, ку-урва.
После был короткий полёт и удар. Воздух выбило из лёгких, и Милош увидел край крыши, которую лизал огонь, чёрный густой дым и кусочек голубого неба.
– Вот он, куда тащить?
В следующий раз он пришёл в себя возле дороги. Везде вокруг были люди, над ним самим склонились женщины, он не разглядел их лиц. Милош попытался подняться, но от боли почернело в глазах.
– Тихо, хлопец, – грубая старческая ладонь ткнула его в лоб, заставила лечь на землю.
Крики, слёзы, вопли. Он хотел бы заткнуть уши руками, но пальцами вгрызся в промёрзлую землю. Голова шла кругом. Грязные сапоги и лужи. Вода, грязь, земля и талый снег. Кто-то приподнял его за поясницу, и Милош прикусил губу, заскулил тихо, не в силах сдержать слёз.
– Тихо, тебя перевязать надо.
Он выгнулся, затылком упёрся в землю. Кто-то прошёл рядом, тяжело топая, и грязь полетела в глаза. Милош зажмурился, сжав зубы. Рана билась, как живая, пока её перевязывали чужие руки. И горячее золото жгло края раны, выливалось вместе с кровью. Сила уходила из Милоша, а вместе с ней и жизнь. Даже теперь, когда разум помутился, он чувствовал, как истончалась его нить. С губ сорвался тонкий, почти девчачий плач.
Нужно было дышать. Нужно было терпеть. Он открыл глаза. Люди мельтешили, сливались в одно пятно, но даже среди десятков незнакомых людей он узнал её.
– Венцеслава, – позвал Милош тихим голосом, губы едва пошевелились.
Сквозь дым он разглядел Карла. Худощавый, со сжатыми губами, принц выглядел почти грозно, позади него двое стражников держали Идульфа Снежного, ландмейстер был залит кровью, он не поднимал головы, болтался, как тряпичная кукла.
– Идульф Снежный, – громко возгласил Карл, – ландмейстер Охотников в Рдзении, обвиняется в связи с ведьмами и укрывании навьих тварей!
По толпе прокатился ропот. Заволновался народ. Идульф без сознания повис на руках стражников.
К небу поднимался дым.
Милош будто издалека наблюдал за всем и лишь чудом удерживался на краю сознания.
– Ваше Высочество, – Венцеслава стремительно приблизилась к принцу, заглянула в его надменное лицо. – Это не может быть правдой. Мой муж ни в чём не виноват.
– Разве? – крикливым тонким голосом спросил Карл. – Мне из надёжного источника известно, что в этом доме водилась нечистая сила. Ученик целителя…
– Он здесь, ваше высочество, он здесь! – закричали рядом.
Старушка Щенсна подбежала к принцу.
– Ваше Высочество, Милош, ученик Стжежимира, вон он лежит, раненный. Вы можете сами его расспросить.
Карл повернул голову, и толпа расступилась, освобождая ему дорогу.
Стало тихо, только грязь захлюпала под ногами принца. Милош зажмурился, когда капли снова брызнули ему в лицо. Карл остановился рядом, оглядел сверху презрительным взглядом, скривился от вида крови. Верно, выглядел Милош совсем паршиво.
– Ты умираешь, кажется, – недовольно произнёс принц.
– Ага, – даже лёгкий вдох потребовал неимоверных усилий.
– Ты же был в доме ландмейстера, когда начался пожар?
Милош кивнул, облизывая пересохшие губы. Было холодно, так невыносимо холодно.
– Ты видел там нечистую силу?
Снова кивок.
– Кто ранил тебя? Почему начался пожар? Идульф виновен в связи с ведьмами? – Карл поджал губы от нетерпения. – Это так?
– Чудище, – из последних сил проговорил Милош. – Там было чудище. Оно начало пожар. Разрушило… печь. И меня… когтями…
Если бы Карл потребовал развязать повязку на ране, то заметил бы ровные следы, что мог оставить только меч, если бы хоть кто-то возразил теперь, то Милоша бы легко обличили во лжи.
Но все молчали. Даже Венцеслава. Ошеломлённая, она стояла, не шелохнувшись, но Милош заметил в ясных глазах слёзы. Она смотрела прямо на него, и в это мгновение он почти поверил, что она скажет правду.
Венцеслава отвернулась, сделала шаг и пошатнулась. Карл тут же подхватил её под руки, и Милош зарычал в отчаянии.
– Ваше Высочество, – вновь заговорила Венцеслава, – юноша, верно, бредит. – Голова её чуть повернулась в сторону Милоша, но она удержалась, чтобы не смотреть на него. – Он, верно, не понимает, что произошло. Я клянусь, что мой супруг невиновен. Он не мог, просто не мог войти в сговор с ведьмами. Никого он не презирает больше, чем их.
Принц с недоверием посмотрел на Венцеславу, брови его задёргались, словно отплясывая весёлый танец. Вдруг в раздражении Карл топнул ногой.
– Люди видели в окне чудовище и человека, который обратился вороном! Где свидетели? Приведите мне других свидетелей!
Но раньше, чем это случилось, подошёл князь Рогволод Белозерский.
– Ваше Высочество, – он поклонился принцу, взял Венцеславу под руку, – я правильно понял? Моего зятя обвиняют в колдовстве?
Карл выпрямился, точно жердь проглотил, на лице застыла маска неприязни.
– В его доме замечены твари Нави, и сегодня с городской стены…
Он прошептал неслышно, но Милош прочитал по губам:
«Пала защита».
– Кому, кроме самого ландмейстера, могло быть известно, как это сделать?
Венцеслава замотала головой, забормотала что-то неслышно.
– Госпожа Венцеслава, мне сказали, что тебе нездоровилось постоянно, – продолжил настаивать принц. – Что ты слышала голоса в доме, что твой муж приводил тайком ведьм.
– Нет, нет. Мне нездоровилось лишь потому, что я ношу под сердцем ребёнка. А остальное… быть может, меня неверно поняли. Женщине в моём положении часто чудится всякое…
– Так непраздная баба хуже всех нечистую силу притягивает! – воскликнула какая-то женщина в толпе.
– Духи всегда норовят ребёночка загубить.
– Вот Охотник и притащил ведьму, чтобы жену ей в жертву отдать, – поддержал лысый мужик.
– А точно!
– Грёбаные лойтурцы!
Венцеслава коснулась руки Карла, заговорила взволнованно, но так тихо, что Милош не смог расслышать. Принц не отрывал взгляда от её лица и наклонялся всё ниже, всё ближе.
Милошу хотелось провалиться в беспамятство, но он смотрел, смотрел.
Принц кусал губы, желваки ходили на его вытянутом лице.
– С такими делами нельзя торопиться. Окончательное решение останется за королём, – заявил он. – А пока Идульф Снежный будет заключён в темницу.
Медленно, плавно Венцеслава стала оседать на землю, длинные рукава, точно крылья, опали по бокам. Рогволод подхватил дочь на руки.
– Пришлите мне вашего командира, – капризно потребовал Карл у Охотников. – Кто теперь займёт место Идульфа? Мне нужно, чтобы обыскали город. Срочно!
В толпе зародилось волнение, началась толкучка. Королевские стражники поволокли ландмейстера к замку, и тяжёлые сапоги Охотников затопали по мостовой: они провожали своего главу до конца. Люди разбегались по сторонам, уступая дорогу, торопились укрыться.
Начнутся обыски. Начнётся новая охота. Лойтурцам нужно расквитаться за свою неудачу, и они обязательно найдут виноватых.
– Давай, Агнешка, поторопись! – услышал Милош голос Щенсны рядом. – Вдвоём. Ты справа.
Его подхватили под руки, поволокли. Рана задёргалась, кровь потекла сильнее, не помогла перевязка.