Там, где начинался узкий проход к Забытому переулку, Стрела замедлил шаг. Он двигался осторожно, но легко, точно кот. Дара заметила, как он напрягся, и сама обратилась в слух, но чем больше она пыталась понять, что происходило за пределами Совиной башни, тем острее чувствовала присутствие духов вокруг.
Создания Нави заполонили город. Они были повсюду: на крепостной стене, на крышах, на ветвях. Они бродили под землёй, Дара чувствовала огонь под своими ногами: по подземным проходам гулял огненный жыж.
Вдруг Стрела вскинул руку вверх, и все замерли.
– В сторону, в сторону, – прошептал он, замахал рукой, показывая направление.
Горица взвизгнула тихо, когда Небаба подхватил её под мышки и потащил прочь от дороги. Ежи и Веся метнулись следом, Дара и Стрела теперь пошли последними. Они оборачивались на пустую дорогу. Дара стянула рукавицы, спрятала их в карманах, приготовившись колдовать.
Никто ни о чём не спрашивал, двигались молча, только Горица громко пыхтела на руках наёмника. В стороне стоял разрушенный дом, от него осталось всего три стены, над пустым дверным проёмом висела ржавая вывеска: «Кузница чародея Багумила». От времени вывеска накренилась, и всем пришлось согнуться, забегая внутрь, точно кланяясь давно почившему хозяину дома.
– На пол, все на пол, – прошипел Стрела.
Они сели на каменный пол, чтобы их не заметили через голые прорезы окон. Никто не шевелился.
В мёртвой тишине они прислушались.
Посреди пустого дома осталась большая кузнечная печь, огонь в ней давно погас, но даже теперь можно было представить, как дышала жизнью кузня, когда ещё бил молот по наковальне и сверкали искры, разлетаясь по сторонам.
Совиная башня умерла, но голоса её прошлой жизни звучали вокруг до сих пор.
Прижавшись спиной к холодной стене, Дара изо всех сил напрягла слух.
И наконец она различила то, из-за чего взволновался Стрела. Топот сапог. Мужские голоса. Грубый, хлестающий по ушам лойтурский язык. Охотники не стали дожидаться ночи. Они уже пришли за лесной ведьмой.
Сколько их было? Знали ли они наверняка, кого искать? Дара попыталась отличить один голос от другого, посчитать их, но они все звучали одинаково. Их было трое? Или шестеро? Как много человек наёмники успели бы убить, прежде чем Охотники добрались бы до Дары с Весей?
Горица выпучила глаза, а у Ежи задёргалась щека. Веся так крепко схватила Дару, что та чуть не вскрикнула от боли. Ожидание тянулось мучительно долго, а шаги всё не стихали.
Снег растаял, и земля стала мягкой, точно глина. Свежие следы могли их выдать.
Сердце билось слишком громко, Дара оглохла от его стука. Они найдут их, они не могли не найти.
– Мать сыра земля, – сорвались с губ слова молитвы.
Имела ли Дара теперь право молиться другим богам, кроме Мораны? Ответили ли бы они ей? Пряха угрожала Даре смертью, она почти оборвала нить её жизни, но оставалась ли она её госпожой?
Дара прикрыла глаза. Губы пересохли, язык закостенел.
Их найдут. Их найдут.
– Прошли мимо, – прошептал Стрела.
В недоумении Дара уставилась на него. Смысл слов не сразу стал ей ясен.
Кто из богов отвёл Охотникам глаза?
Стрела не терял времени, он первым вышел из убежища, остальные поспешили за ним. Последним был Небаба. Он шёл, оглядываясь по сторонам и держа топор наготове.
Они двигались осторожно, крадучись, но стоило достигнуть поворота, ведущего к Забытому переулку, как Горица кинулась бегом вперёд. Шаг у неё был тяжёлый, громкий. Веся с перепугу побежала за кухаркой, а за ней и Ежи.
– Тупые суки, – вырвалось у Стрелы.
Терять уже было нечего, и остальные понеслись за ними следом. Но они не пробежали и шестидесяти локтей, как раздался топот за спиной.
– Они сзади! – крикнул Небаба.
Веся взвизгнула и сама заткнула себе рот руками, но вместо того, чтобы побежать ещё быстрее, замерла на месте.
– Вперёд, вперёд, – Стрела ухватил её за руку и потащил дальше.
Горица чуть не упала, и Небаба ухватил её за шиворот, поставил на ноги.
– Мамаша, быстрее, – пробасил он и поволок женщину за собой.
Горица ахала и охала, вскрикивала от ужаса и молилась Создателю, а Небаба тащил её вперёд, словно тучная женщина была пушинкой.
Дара неслась, не чувствуя под ногами земли. Ещё шаг, ещё, и она взлетит без крыльев.
На узкой улочке некуда было свернуть. Вокруг лишь камень городских стен, земля и небо.
В душе родился знакомый страх, такой сильный, словно ремешком перехватило горло, и нечем стало дышать. Сколько она уже бежала, сколько раз спасалась? А за ней всё равно погоня.
Дара споткнулась, и на неё налетел Ежи.
– Двигайся быстрее! – прикрикнул Стрела, пробегая мимо, утягивая за собой Весю.
Ежи поспешил за ними, а Дара осталась на месте. Охотникам оставалось не больше сорока шагов. Она уже слышала топот их ног.
И тогда она топнула ногой со всей силой.
– Мать-земля, проснись, – прошептала она и топнула снова. – Проснись!
– Беги, дура, – запыхаясь, сказал ей на ходу Небаба.
Они с Горицей убежали вперёд. Никого и ничего не оставалось больше между Дарой и Охотниками.
И лесная ведьма топнула ещё раз.
Под землёй заволновался огонь. Дорога вздыбилась местами, словно снизу прорывался огромный зверь.
А Дара била ногой по земле раз за разом, и та осыпалась, открывая позабытые подземелья Совиной башни.
Зарычала земля, обрушилась, и Дара ловко отпрыгнула от края провала. На другой стороне показались Охотники.
У них не было с собой ни стрел, ни луков. Они не успели ничего понять, не успели ничего сделать.
Из провала вырвался жыж. Громадной огненной гусеницей он выполз наружу. Дух не тронул ведьму, на той стороне его поджидала куда большая нажива. И жыж проглотил Охотников с той жадностью, с которой пламя в печи поглощает дрова.
Лойтурцы закричали так дико, так страшно. Они горели заживо, обращались в пепел, рассыпались, обугливались, а жыж жрал, жрал, жрал. И никто не мог спастись.
Дара остолбенела, но не смогла отвести взгляд. Это сделала она, она отдала людей жыжу. Дух оказался в её власти, в её власти теперь были и жизни Охотников.
– Да-арка!
Далёкий голос сестры вырвал из оцепенения, и Дара побежала следом за остальными. Она слышала, как хрустела в пламени плоть Охотников, обернулась и увидела, что жыж перебрался через яму и двинулся за ней следом.
Дара настигла сестру уже в Забытом переулке. Люди выскочили на улицу, перепуганные шумом. На них смотрели с опаской, шептались.
– Совиная башня, – донеслось до ушей Дары.
– Чародеи…
Стрела был сердит, что пришлось дожидаться Дару, да ещё у самого хода к заброшенной части города.
– Что так…
Наёмник запнулся, заслышав нарастающий гул, что надвигался от Совиной башни.
– Я напустила на них жыжа, – пояснила Дара.
Не все поняли её слов, но Стрела раскрыл рот и ругнулся в сердцах.
– Что ты, дура, творишь? – он будто и позабыл, что говорил с самой лесной ведьмой. – Уходим, пока сами не сгорели, уходим…
Всё это время он не отпускал руки Веси, вот и теперь потащил её прочь.
– Куда это вы? – дорогу им заступил высокий, худощавый мужик. – По городу ведьм ищут, а вы у Совиной башни шляетесь. Никак якшаетесь с ведьмами? Или вы сами ведьмы?
– Я чё, на ведьму похож, курвин ты сын?! – взвился Стрела. – На морду свою поганую посмотри, никак тебя Морана поцеловала, раз ты такой урод.
– Ба-а-а! – ахнула тучная баба и тоже поспешила перегородить им дорогу. – Так это ратиславец. Слышишь, как он рычит? Так только ратиславцы и рычат.
– И пояс у него с ратиславской вышивкой, – добавила горбатая старуха, и тут же с десяток человек встали у них на пути.
– А ну, разошлись! – гаркнул Небаба, выходя вперёд. – А то кости всем переломаю.
И в этот самый миг, когда готова была разгореться драка, из переулка, что вёл к башне чародеев, выполз огненный дух. Огромной волной пламени, что перетекала по улице, он предстал перед людьми. И горожане, которые жили вдали от духов долгие годы, застыли в изумлении.
– Колдовство, – ахнули бабы, они смотрели на жыжа как заворожённые.
Никто и не подумал убежать. Удивление, страх и восторг перемешались в них. Поражённые, они наблюдали за духом и, кажется, даже не понимали, насколько он опасен.
Жыж направился к домам, искры пламени слетали с него, кусали деревянные двери и окна. Дух устремился вперёд, к людям, разрастаясь, становясь всё больше и занимая собой целую улицу. И вдруг жыж заревел пронзительно, как дикий зверь.
Стрела первым сорвался с места, потянул за собой Весю. Остальные побежали следом, но Дару ухватил за юбку худощавый мужик.
– Куда, курва?! – распахнул он беззубый рот.
Тут же люди сорвались с места и вместо того, чтобы бежать прочь от жыжа, накинулись на них, заколотили кулаками. Небаба и Стрела выхватили оружие, завизжали бабы, и брызнула первая кровь.
Позади надвигался огромной стеной огня жыж, а в узком Забытом переулке разгорались драка и давка, кто-то лишился уже рук, кому-то вспороли живот острым мечом и теперь давили ногами, не разбирая своих и чужих.
– Охотники! Позовите Охотников! – закричал народ.
Толпа унесла Дару прочь от сестры. Тяжёлые кулаки рдзенских баб били по голове и спине. Дара закрыла лицо руками. Она взвизгивала от каждого удара, сжималась в комок и всё пыталась увернуться, вырваться.
– Ведьма! – в живот ударили древком метлы.
Её толкнули в спину, и Дара повалилась на землю, поднялась на дрожащих руках, хрипя от боли, и только тогда мутными глазами увидела, каким огромным сделался жыж. Он возвышался над крышами, зависнув над толпой, и в пламени Дара различила смеющиеся золотые очи духа и лихую улыбку.
Жыж распахнул пасть и зарычал, завыл песней лесного пожара. Рёв разнёсся над всем Совином, толпа в ужасе отхлынула прочь.
И Дара одна осталась в Забытом переулке.
Пламя потянулось к лесной ведьме.