– Скоро будем в Лисецке, – уверенно сказал Горазд. – Знаю этот постоялый двор, от него совсем недалеко до города.
– Бывал здесь? – Вячко посмотрел вперёд, на видневшейся в стороне от дороги невысокий частокол.
– Давно, ещё с Горыней, до того как он стал воеводой. Я зелёный совсем был. – Дружинник усмехнулся в бороду каким-то своим воспоминаниям. – Лисецк тогда деревенькой мне показался, уж не знаю, что это теперь за город.
– Небогатый, больше крепость, чем город, но здесь много пушного зверя, – припомнил Вячко.
Отец думал о том, чтобы отдать ему Лисецк, когда умрёт местный князь. Тот был стар и бездетен, а небольшой город – самое то для байстрюка. Это казалось глупым, но обида всё ещё жгла душу, хотя Горыня не раз и не два намекал, что Великий князь подумывал сместить князя в самом Новисаде и посадить туда младшего сына. В любом случае это уже не имело значения. Мстислав Мирный так и не сказал ничего о том Вячеславу, даже попрощаться они не успели.
– А ну тише! – рявкнул в стороне Зуй.
Вячко оглянулся и увидел, как скорчил злую морду мальчишка-фарадальчонок.
– Отпустите нас к Чири! – возмущённо потребовал он. – Мы хотим её видеть.
– Нечего вам мешаться.
– Вы мучаете её! Я слышал, как она плакала.
– Конечно, плакала, – рассердился Зуй, хмуря лохматые чёрные брови. – Её ж ваша мамаша чуть не убила.
– Ратри мне не мать!
Мальчишка насупился и пошёл дальше молча, вытягивая шею и пытаясь разглядеть сани, в которых ехала маленькая Чири.
С тех пор как умерла Ратри, Вячко не справлялся о здоровье девочки, хотя прошло уже несколько лучин.
– Я к саням и обратно, – предупредил он Горазда.
Дружинник кивнул, и Вячко слегка ударил пятками по бокам коня, подгоняя вперёд.
Неждана будто почувствовала его приближение, обернулась, и на усталом лице засияла улыбка.
Вячко направил коня рядом с санями.
– Как дела? – спросил он негромко.
– Ей лучше, огонёк, – прошептала Неждана. – Рана затянулась.
Вторак остался мрачен и не разделил её радости.
– Жить она, скорее всего, пока ещё будет. Неждана немало сил ей отдала, – согласился колдун. – Но…
Он покосился назад, задумавшись.
– Вряд ли она протянет долго, а если даже проживёт подольше остальных, то говорить всё равно не сможет, – закончил Вторак.
Вячко кивнул с пониманием. Девчонку, пусть и фарадалку, пусть и обречённую на гибель не по его вине, было всё же жалко.
Чири лежала с закрытыми глазами, укутанная в меха так, что выглядывало только смуглое личико, покрытое испариной, несмотря на мороз.
– Спасибо вам, – поблагодарил Вячко.
– Не за что, княжич, – Вторак добродушно улыбнулся. – Ради чего ещё безрукий чародей в походе?
– Как раз ты мне нужен для другого, – напомнил Вячко. – Да и ты, Неждана, не перестарайся и всю свою силу не растрать. Вы оба ещё понадобитесь мне живыми.
Взгляд задержался на смешном личике Нежданы. Ведьма с болот не заметила его внимания, она смотрела куда-то перед собой, улыбка её растаяла, словно снежинка, и веснушчатое лицо сделалось усталым. Она, в общем-то, была некрасива, эта рыжая девушка, которую выбрала ведьма из восточных земель. Горящие огнём волосы да веснушки, словно облепиха, рассыпанная на белом как снег лице, – вот и вся её краса. Нос слишком длинный, подбородок узкий, серые, с болотисто-зелёными крапинками глаза самые обычные, ничем не примечательные. Верно, если бы не длинная коса, ведьма не полюбила бы эту оболочку так сильно.
Мысль оказалась что отравленная игла, и Вячко напомнил сам себе, что перед ним не простая ратиславка и даже не охотница с Мёртвых болот, а совсем незнакомый человек. Там, на болотах, когда потекла кровь ведьмы, Вячко увидел её истинное лицо – белое, как сама Морана-смерть.
– Заедем на постоялый двор? – спросил Синир, ехавший чуть впереди. – Хорошо бы коней покормить и напоить.
Вячко не хотел задерживаться, день уже перевалил за середину, стоило поспешить в Лисецк.
Он оглянулся на устало бредущих фарадалок, на своих замёрзших людей, почувствовал бёдрами, как тяжело вздымаются бока замёрзшего коня Заката.
– Хорошо, – согласился он неохотно. – Распорядись тогда сам.
Синир сверкнул белозубой улыбкой и ловко, как если бы не стонал ещё вчера из-за тяжёлых ранений, спешился на землю.
Обоз медленно съезжал с дороги, заворачивая к постоялому двору. Сани застряли на повороте в снегу, и Втораку с Нежданой пришлось сойти. Дети-фарадальчата под присмотром Горазда поспешили к распахнутым воротам.
– Мужики, помогите с санями, – позвал Синир, и Гораз обернулся на его зов.
Вячко лишь мельком увидел, как фарадальский мальчишка, увязая в снегу по колено, заторопился к избе. Вячко вместе с Синиром стали толкать сани, когда вдруг в стороне снег взвился бураном.
– Стой, сучёныш! – зарычал Горазд и вскрикнул испуганно, как не должен кричать дружинник.
Заржали испуганно лошади, взвизгнула рядом Неждана, и Вячко едва успел прикрыть её собой от копыт вставшего на дыбы коня. Слышно стало, как захрустели кости.
Они упали оба на снег, Вячко опёрся на левую руку, чтобы не задавить девушку, а правая рука подломилась, заставляя рухнуть на бок. Совсем рядом белело перепуганное лицо Нежданы. Вячко засипел от боли сквозь зубы.
Над ними выругался на скренорском Синир, уводя в сторону взбесившегося коня.
Вячко схватился здоровой левой рукой за спинку саней и с трудом поднялся.
Во дворе за распахнутыми воротами кружил ветер, поднимая ввысь снег. В сердце бури, прибитый к земле, кричал мальчишка. Горазд, зажимая живот, пытался прорваться сквозь снег, а рядом плакала девчонка-фарадалка.
Зуй удерживал на месте пленных женщин, не пускал их во двор, а они визжали, кричали, рычали.
– Не сметь, не сметь! – орал на них Зуй.
Вторак стащил варежку с единственной руки и начал читать заклятия, бледнея с каждым словом. Снег кружил вокруг фарадальчонка, сжимался всё теснее, и было ясно, что он не остановится, пока не убьёт ребёнка.
Вячко побежал со всех ног, выхватил меч левой рукой и чуть его не уронил. Боль пронзила плечо. Правая рука повисла плетью.
Клинок разорвал бурю, и среди снега и льда, что в отместку обрушился на Вячко, он увидел золотые сияющие глаза.
– Создатель! Нет! – истошно закричал женский голос, и тут же рявкнул следом мужской:
– Нельзя!
И буря затихла. Дух пропал.
Мальчишка лежал на снегу, стеная от боли. Лицо его было исколото льдом до крови, губы посинели от холода. Он дрожал, как заяц, загнанный лисой. Вячко огляделся, но не нашёл во дворе ни золотых глаз, ни дикой снежной бури. Только двое – мужчина и женщина стояли на крыльце.
Вячко опустился рядом с ребёнком.
– Жив? – спросил он зачем-то.
Мальчишка глядел на него во все глаза и силился что-то сказать, но от страха и холода лишь стучал зубами.
Княжич выпрямился, оглянулся на Горазда и только тогда понял, отчего он держался за бок – из раны в боку хлестала кровь. Вячко не сразу догадался, что произошло, только когда подбежал Зуй и встряхнул мальчика за шкирку, из рук того выпал нож.
– У меня же и украл, сучёныш, – прошипел Горазд, оседая на снег.
К нему тут же подбежала Неждана со своей сумой, рядом присел Вторак, пытаясь хоть чем-то помочь.
– Свяжите мальчишке руки, – Вячко услышал собственный голос точно со стороны. Он пожалел детей, посчитал, что от них не стоило ждать беды. Но с фарадалами всегда нужно было оставаться настороже.
Позади, за частоколом, причитали фарадалки, ругался на них Синир.
Вячко посмотрел наконец на замерших в страхе хозяев. Они оставались на крыльце и выглядели не менее испуганными, чем остальные.
– Что это за колдовство? Вы чародеи?
Женщина с мужчиной переглянулись растерянно между собой.
– Добрый господин, – нерешительно сделал шаг вперёд мужчина. – Если б только мы сами знали. Клянусь, в нашем доме никогда не было чародеев.
– Это был домовой, – сказал вдруг Вторак, оставив Горазда с Нежданой. – Он защищал двор от злого человека. Мальчишка пролил кровь, вот дух его и наказал.
Фарадальчонок стоял, потупив глаза, и по окровавленному лицу его текли слёзы.
– Однако сильный у вас домовой, – поражённо произнёс Вторак. – Я таких в былые времена только у чародеев видел.
Хозяйка прикрыла рот рукой, мотая головой, её муж спустился по ступеням.
– Простите нас, раз вы пришли с добром, а… по нашей, считай, вине пострадали, – произнёс мужчина. – Звать меня Вадим, я хозяин этого постоялого двора. Прошу, заходите, мы искупим свою вину, чем можем.
Вячко посмотрел на Вторака, ожидая его совета. Кто, если не колдун, мог понять, стоило ли и дальше опасаться домового?
– Дух обратился против мальчишки, а мы пришли с добром, и нам бояться нечего, – рассудил Вторак. – Думаю, нам можно остаться. Я бы сказал, что нам нужно остаться, – кивнул он на раненого Горазда.
Княжич стиснул зубы, пытаясь взять меч в правую руку, чтобы убрать в ножны.
– Хорошо, значит, на одну ночь останемся, – решил он неохотно.
Слишком долгим оказался их путь к Лисецку. Слишком многое их задерживало.
В избе Горазда уложили прямо на стол, раздели до пояса, и Неждана запалила пучки трав, окуривая воздух вокруг дружинника.
Хозяйка двора усадила на лавку перед собой мальчишку и протёрла ему лицо тёплой влажной тряпицей, стирая кровь. Мальчик хныкал, ругался и пытался вырваться, но ничего у него не выходило.
Рука Вячко совсем перестала слушаться, и у него с трудом получилось убрать меч в ножны. Ожидание опасности не давало покоя. Что, если домовой посчитал бы кого-нибудь из них врагом и снова напал?
Вячко отвёл в сторону Вадима и расспросил подробнее про домового. Хозяин постоялого двора не мог знать, что разговаривал с княжичем, но важного человека в нём всё равно признал и оправдывался, опасаясь, видимо, наказания.
– Клянусь, господин, я не знаю, как так вышло, – осенил он себя священным знамением. – У нас в княжестве лютые времена настали, на наш постоялый двор уже дважды нападали, забрали