всё ценное, что нашли, даже козу увели, хотя она дряхлая и страшная, как моя тёща, но домовой до этого дня ни разу и не показался.
– Тогда что изменилось?
Распахнулась дверь, и в зал вошёл Синир, он нёс на руках Чири, девочка была по-прежнему без сознания, и тонкая ручка в слишком большой, не по размеру шубе свисала безвольно вниз. Синир огляделся, понял, что некому позаботиться теперь о девочке, и положил её на пустой стол у стены.
– Вторак, последи, – позвал он колдуна и сам поспешил назад на улицу.
Чуть больше седмицы минуло, а весь отряд был покалечен, и он сам тоже. С тех пор как им повстречались фарадалы, их словно прокляли. А быть может, и правда прокляли. Старуха Годявир не с миром отправилась в царство мёртвых, плохо она умерла, и дух её, верно, наложил на Вячко проклятие.
Вадим топтался на месте, словно провинившийся малец перед учителем, и жевал губы.
– Была у нас вчера одна гостья, – признался он наконец. – Поздно вечером пришла, уж ночь почти на дворе стояла.
Вячко прислушался, и сердце от странного предчувствия пропустило удар.
– Голая совсем была, простоволосая. Говорит, разбойники напали, деда убили, а её саму обесчестили. Я и не подумал сначала ничего, тут часто такое творится в последнее время, – глаза Вадима бегали взволнованно, словно искали что-то в полутёмном зале. – Но странно всё же, что она совсем голая. Даже если разбойники насильничают, то обычно хоть что-то из одежды оставляют, да и не выглядела она побитой и замученной, только испуганной и замёрзшей. Но я это уже всё сегодня утром передумал, когда она исчезла.
– Исчезла?
– Да, ещё до рассвета ушла, а одежду, которую мы ей дали, на лавке оставила, – Вадим посмотрел в глаза Вячко потерянно, почти испуганно. – Получается, она снова нагишом ушла. И ещё, что странно… даже не знаю, как так вышло, но ночью снег выпал, а перед домом даже следов никаких не осталось, – он заговорил тише, зашептал: – Я думаю, что девка эта была ведьмой и улетела через печную трубу, не иначе.
– Как она выглядела?
– Да бледная такая, чернявая.
Вячко остолбенел, не веря своим ушам.
Бледная словно смерть. Чёрная как ворон.
– Куда она направлялась?
– Не помню, ей-богу, не помню.
– Куда?! – Вячко вдруг сорвался на крик.
– Не помню, господин, может, и говорила, ни я, ни жена ничего не помним, а дочка наша вовсе с ней и словом не перекинулась.
– Она заколдовала вашего домового, чтобы он вас охранял, а ты и не знаешь ничего про неё? С чего бы ей вам помогать? Эта дрянь…
– Огонёк, тише, – тонкие руки коснулись его правого плеча, попытались отвести в сторону, и Вячко закричал от пронзившей боли.
Он вырвался, придерживая немощную руку.
– Что с тобой? – встревожилась Неждана.
Вадим хотел воспользоваться неразберихой да сбежать поскорее, но Вячко здоровой рукой ухватил его за ворот рубахи.
– Куда пошла эта ведьма?
– Я не знаю, клянусь, господин…
– Что с твоим плечом? – Неждана влезла между Вячко и Вадимом, нахмурила брови.
Подошёл Зуй, поглядывая напряжённо на дворника и княжича.
– Что происходит? – спросил он.
– Лесная ведьма была здесь, – стрельнул глазами Вячко. – Это она сделала духа таким сильным.
– Так, может, она пыталась его на нас натравить, а мальчишка и вовсе ни при чём, – почесал бороду Зуй. – Такая дрянь могла бы…
Ярость застилала глаза, от гнева кружило голову, и Вячко едва стоял на ногах.
– Что с твоим плечом? – Неждана упрямо потянулась к его правой руке, и Вячко скривился от прикосновения.
– Конь ударил копытом, – признался он неохотно, и пальцы разжались, отпуская рубаху Вадима.
Свет в зале стал ещё тусклее, и Вячко не мог уже различить перед собой ничего, кроме лица Нежданы, но ему казалось, что он видел не её, а другую – черноволосую, безжалостную.
– Я в порядке, мы должны идти дальше. Она где-то рядом, я найду её… найду…
– Зуй, – словно из колодца донёсся голос Нежданы, – отведи Вячко в комнату, я закончу с Гораздом и ему помогу.
Вячко трясло от злости и собственного бессилия. Лесная ведьма была так рядом, она не могла уйти далеко, но он даже не знал, куда она направилась, а если бы и знал, то теперь не смог бы броситься в погоню со сломанной рукой.
– Я сам могу идти, не нужна мне помощь, – прорычал он, вырываясь из рук Зуя. – Хозяйка, – позвал он жену Вадима, который скрылся из зала, – отведи меня в свободную ложницу.
Вячко долго ждал Неждану и пил кисловатую настойку, заедал засохшим сыром, когда же велел хозяйке принести что получше, та призналась, что на постоялом дворе не осталось больше никаких напитков – всё утащили разбойники.
Зашёл Синир, доложил, что разместил всех по ложницам, фарадалов надёжно запер, а коней накормил, и Вячко дал ему денег, чтобы тот расплатился с хозяевами. Когда спала ярость и разум просветлел, Вячко испугался самого себя. Он точно помешался на лесной ведьме, одна мысль о ней заставляла его потерять себя и забыть обо всём на свете. Ненависть лишала его воли и силы.
Долго Вячко сидел на одном месте, пытаясь собраться с мыслями. Наконец он решил проверить раненого Горазда. Тот оказался на кухне, в хозяйской части избы, лежал на печи, и рядом сидели Неждана и Вторак.
– Как он? – спросил, стоя у дверей, Вячко.
Девушка подскочила тут же на ноги.
– Я совсем забыла о твоей руке, прости, – она собрала суму, взяла со стола чистые тряпицы и подошла к Вячко. – Пойдём, я помогу.
– Так как Горазд?
– Жив я, – послышалось с печи. – Но как только встану, надеру этому мелкому засранцу уши.
Вячко облегчённо вздохнул.
– Значит, скоро встанешь, – заключил он.
Неждана увела его с кухни, и они оказались наедине в полупустой ложнице, где горела одна лишь лучина. Девушка молчала, пока колдовала над сломанным плечом, и Вячко скоро почувствовал, как медленно затихла боль.
Прошло немало времени, и лучина почти полностью прогорела. Вячко разглядывал серые глаза и рыжие пряди на лбу, что выбились из причёски Нежданы, и думал, что совсем не знал эту девушку, не знал ничего о ведьме из восточных земель, кроме того, что она выросла в пещерах, вдали от солнечного света, среди камней, теней и навьих духов.
– Как тебя зовут? – спросил Вячко.
Неждана подняла на него взгляд, замерла, держа в руках повязку, которой собиралась перемотать плечо.
– Нельзя говорить своё настоящее имя…
– Кому? Врагу? Но я тебе не враг.
– Не враг, – эхом повторила девушка.
– Тогда кто?
Неждана не выдержала его прямого взгляда, улыбнулась широко.
По напряжённому плечу бегали её тонкие пальцы, с их кончиков будто стекала блаженная прохлада. Медленно Вячко успокаивался, пока наконец рваная дёргающая дрожь в плече не прошла совсем и распрямились скрюченные пальцы. Неждана умела быстро залечивать даже переломы.
– Я должен найти её, – сорвалось с губ.
– Знаю, огонёк, – у самого уха прошептала Неждана.
– И убить.
– Я обещала, что помогу с ней справиться, – напомнила девушка едва слышно. – И помогу.
Лучина почти потухла, и Вячко с трудом смог различить стену перед собой и длинные худые ноги в портах сбоку. Он обернулся, чтобы лучше разглядеть Неждану. Она сидела совсем рядом и робко смотрела ему в глаза, словно оленёнок на охотника, который держит зверя на прицеле.
– Я убью её, – проговорил Вячко. – Убью.
– Ох, огонёк, какой ты…
– Какой? – прошептал он почти ей в губы.
Девичьи пальцы провели по обнажённой коже плеча, шеи, груди, другой рукой Неждана коснулась высокого лба княжича, разгладила морщины, убрала непослушные кудри с глаз.
Она не нашла что ответить, потянулась вперёд, набравшись смелости, но Вячко поцеловал её первым.
– Тогда кто я тебе? – прошептал он, когда свет в ложнице совсем погас.
Глава 18
Я кормлю с рук свиристелей,
и галок, и воронов,
ты, говорят, мчишься ветром,
чтоб снять мою голову.
Лютый мороз стоял в ту ночь. Месяц трескун царил в ратиславских землях, и не было по ночам от него спасения. Всякий зверь и человек искали тепла, прятались от холода, только не у каждого существовал выбор.
На городской стене, дрожа от холода, стоял часовой Тишило, всматривался в ночной мрак, но не видел ничего, кроме спящего под покровом снега и льда леса, ничего, кроме пустой дороги, по которой гулял ветер.
Не мог Тишило разглядеть, как беспокоен был лес, как едва верхушки деревьев шевелились и расступались, пропуская одинокого путника.
Часовой лишь стучал зубами от холода и косился с недоумением на чёрного ворона, что сидел на городской стене и наблюдал за дорогой, точно ещё один часовой города Лисецка. Странно было видеть птицу в этот час, да ещё в такой мороз. Порой забредала мысль, что ворон вовсе окоченел до смерти, но время от времени угольные крылья чуть шевелились, и птица едва заметно крутила головой, всматриваясь внимательно в черноту.
Тишило тоже почти не шевелился, берёг тепло и ждал с отчаянием, когда подойдёт к окончанию его смена.
– А в столице кто останется? – донеслось снизу. – Одни скренорцы, что ли?
– Великая княгиня едет из Снежного, будет править от имени мужа.
– Я и говорю: скренорцы, – недовольно фыркнул голос.
Тишило перегнулся через ограждение, чтобы разглядеть болтунов. По ступеням на стену поднимался его сменщик, а от стены торопился к избам и теплу неизвестный собеседник.
– Лис, я думал, что уже не дождусь, – сипло проговорил Тишило. – Чё как долго?
– Ну, прости, опоздал, – сказал Лис. – Окоченел, небось?
Тишило лишь промычал неразборчиво, не в силах от холода говорить чётко.
– Эх, теперь мой черёд жопу морозить, – вздохнул Лис. – Ну, чеши поскорее в тепло.