Стражники не сказали ничего, а если и сказали, то того уже было не расслышать.
Река вилась ужом вокруг города. Она была гибкая, вертлявая и звалась подходяще, Хвостиком. Дара и Дедушка решили отойти подальше от стен Лисецка, чтобы скрыться от глаз дозорных.
Из-за сердитых морозов снег обратился в ледяной настил, и потому шли они долго, то и дело всё-таки проваливаясь по колено.
– Как нас найдёт княжеская ведьма? – спросила Дара, разглядывая подол шубы Дедушки, который волочился следом за ним по сугробам.
– Такая где угодно найдёт.
Они оказались за рощей на берегу реки, когда солнце уже почти спряталось за деревьями.
– Собирай хворост, тащи как можно больше веток, – велел Дедушка. – Костёр должен гореть всю ночь.
Впотьмах Дара выкапывала из снега поваленные стволы небольших деревьев и волокла их к берегу, ломала ветви кустарников и в который раз жалела, что с ней не было скренорского ножа, подаренного Ярополком.
Ворчала недовольно разграбленная роща, трещало дерево. Дедушка рубил ветви диких яблонь широким ножом, стряхивал комья снега.
– Огонь не разгорится, всё слишком промокло, – Дара уже пыхтела от усталости, когда на берегу выросла куча хвороста. За работой угас страх, померк ужас ожидания и почти позабылась даже сама причина, по которой пришли они на берег незнакомой реки.
– Разгорится, разгорится, – пообещал Дедушка. – Есть хорошее средство.
Он полез за пазуху, когда позади заскрипел снег, выдавая чужака.
Дара стащила варежки, сложила пальцы для заклятия, но Дедушка положил ей руку на плечо:
– Не надо, это она.
Сумерки затянули всё вокруг серой мглой, и нельзя было разглядеть лица княжеской ведьмы. Она молча стояла в стороне, не приближаясь, наблюдая.
Откуда она появилась? В Златоборске минувшей осенью не было иных колдунов, кроме Дары и Горяя.
Дедушка как ни в чём не бывало расчистил снег, с помощью ножа отодрал кору от ствола, сложил посередине, сверху накидал еловых веточек, а вокруг сложил костёр и достал свёрток из-за пазухи. Словно снег, посыпалась белёсая пыль на дерево. Волхв склонился ниже и ударил пару раз кресалом по огниву, рождая ворох искр. Занялся огонь.
В слабом свете появилась ведьма. На грудь свисала рыжая коса, из-под меховой шапки выглядывал настороженный взгляд.
– Вечер добрый, подходи к нашему огню, – засмеялся Дедушка, словно и вправду случилось нечто смешное.
Княжеская ведьма приблизилась к костру, она смотрела на Дару так же пристально, как Дара на ведьму.
– И тебе добрый вечер, – не поклонилась, даже головой не кивнула.
Дара вовсе промолчала. Княжеская ведьма была почти такая же высокая, как Дара, но настолько худая, что это было заметно даже под слоями зимней одежды. Ведьма встала боком, стянула рукавицу, потянулась пальцами к огню.
– Где княжич тебя нашёл? – спросила Дара.
– Где нашёл, там больше нет, – ведьма стрельнула глазами, огонь вспышками выхватывал из тени её лицо в пятнах веснушек.
– И как тебя зовут?
– Княжич зовёт меня Нежданой.
Дедушка не обращал на девушек внимания, он дождался, чтобы огонь разгорелся пожарче, вытащил головню из костра и спустился вниз к реке. Ведьмы отвлеклись, глядя волхву вслед. Они обе молчали, пока Дедушка шёл, утопая в снегу, на середину неширокой реки и пока расчищал снег на льду. Послышалось тихое пение, подобное молитве, и пылающая головня опустилась вниз.
– Он?..
– Растопил лёд.
Дедушка помахал рукой, зазывая к себе.
– Иди, – сказала Неждана. – Я останусь у огня.
Дара посмотрела на неё с недоверием.
– Он научил меня, что делать, – пояснила Неждана, поправляя шапку на голове. – Иди.
Позади в потревоженной роще из оврага ползла по земле чёрная тень, стелилась туманом по белому снегу, ступала ледяными ступнями. Дара оглянулась, почуяв её взгляд.
– Иди, – твёрже повторила Неждана, подбросила хвороста в костёр и взяла, как и Дедушка, загоревшуюся головню, обвела ей полукруг, прочертила границу между рощей и берегом.
Только тогда Дара заметила её.
Белая женщина остановилась у самой черты. Глаза, холодные, словно зимний день, следили за Дарой, а сама она, бесплотная, состояла из взвившегося в воздух снега. Огонь костра шипел, затухал, и невидимая преграда слабела. Дара прищурилась и увидела, как ближе, всё ближе продвигалась белая тень.
Неждана склонилась над огнём, сверкнуло острое лезвие короткого, будто игла, ножа. Пламя зашипело, глотая кровь. Костёр утолил жажду, вспыхнул с новой силой.
– Иди, – снова сказала Неждана.
Но Дарина едва смогла оторвать глаза от белой женщины, а та пристально наблюдала за ней в ответ.
– Иди! – громче прикрикнула Неждана.
Дара вздрогнула, попятилась назад. Она не стала больше медлить и ступила на лёд, пошла по тропинке, протоптанной Дедушкой.
«Не оборачивайся, не оборачивайся», – твердила она себе и знала, что белая женщина смотрела ей вслед и ждала, когда потухнет огонь, когда она сможет подобраться ближе.
Река показалась немыслимо широкой, а путь до Дедушки бесконечным. Вокруг были лишь ночь и лёд, белое и чёрное. И она одна среди зимы. Наверное, Даре было бы не так страшно, если бы на берегу её ждал кто-то другой. Кто-то, кому она хоть немного доверяла. Милош…
«Он играл с тобой, и только, – мельтешили мысли в голове. – Не оборачивайся».
Волхв-медведь стоял у большой круглой проруби, где лёд растаял от жара огня.
– Раздевайся до исподней рубахи, – сказал Дедушка, в голосе его не было слышно больше усмешки. – И заходи в воду.
Дара не стала ни спрашивать, ни спорить и поспешила скинуть тулуп. Когда на ней остались лишь валенки да рубаха, она оглянулась, чтобы посмотреть на берег, но не увидела ничего, кроме огонька костра, как будто он и вправду оказался куда дальше от проруби, чем был на самом деле, как будто река стала шире, чем была при свете солнца.
– Не медли, – поторопил Дедушка. – В воду ныряй с головой.
Дара вынула ноги из валенок, ступила на лёд, ёжась от холода.
Вдалеке, где горел огонь, завыл ветер, и злой его голос долетел до Дары, укусил в спину, толкнул вперёд.
– Прыгай!
Она прыгнула. Вода ударила в нос. Холод опалил пуще кипятка.
Вокруг было черным-черно, ни огонька.
Мир перевернулся, рубаха взлетела вверх, подолом закрыла лицо. Дара забила руками, потерявшись в пустоте. Нога коснулась тверди, Дара закричала от испуга, и изо рта вылетели пузырьки воздуха. Она оттолкнулась ото дна, вспомнила, что нужно выплыть на поверхность.
Вода прежде не пугала её. Дара выросла у реки, она всегда хорошо плавала, но теперь барахталась беспомощно, как рыба, выброшенная на берег.
Вспыхнула страшная мысль, что она оттолкнулась не ото дна, а ото льда, что плыла теперь вниз, теряла драгоценное время и не успела бы уже выбраться на поверхность.
Было темно, и никак не разглядеть прорубь. От холода свело всё тело.
Чёрная тень метнулась навстречу, в запястье вцепились, с силой дёрнули.
Она вынырнула, ледяной воздух обжёг лицо. Изо рта полилась вода.
Нож полоснул запястье.
– Белая дева на поле стояла, зиму провожала, огнём прогоняла. Пусть кровь не водица, а в воду уходит, прочь утекает, тьму забирает, лёд растопляет.
Дару потянуло ко дну холодом и смертью, она схватилась одной рукой за кромку льда, за другую крепко держал волхв, и губы его бормотали заклятие без остановки, повторяли одно и то же:
– Кровь не водица, а в воду уходит…
Река забурлила, зашамкала, словно беззубая старуха, и Дара завизжала, когда кто-то схватил её за ноги и дёрнул вниз.
– Зиму провожала, огнём прогоняла! – закричал волхв-медведь. Его рука обратилась в звериную лапу.
Вода смешалась с кровью. Дара с головой ушла вниз, успела лишь задержать дыхание.
– Не шмей, дефчонка! – зашипел голос со дна реки. – Ты поклялафь! Поклялафь!
И снова рывок, и воздух обжёг лицо. Саднило запястье, и голос рядом не замолкал:
– Белая дева на поле стояла, зиму провожала, огнём прогоняла.
Дара глотала воздух, хваталась за лёд, лишь бы вновь не нырнуть на дно.
– Давай, давай ко мне, – Дедушка потянул её на себя, вытаскивая из воды. – Бегом! Бегом к огню! – закричал он.
Ледяная вода должна была обездвижить, а то и убить вовсе, но Дара побежала к берегу, побежала быстрее ветра. Она не почувствовала холода, только страх и горячую кровь, стекавшую по руке.
Вокруг границы, очерченной на берегу, неистовствовала снежная буря, а костёр сторожила княжеская ведьма.
Она заметила Дару издалека.
– Прыгай через огонь – завопила она, силясь перекричать бурю.
Ноги несли вперёд, и за спиной будто выросли чёрные крылья. Дара взмахнула ими, и огонь разгорелся сильнее, взметнулся к небу.
Один прыжок, словно короткий полёт.
Пламя поцеловало пальцы ног, искры взвились вокруг, ослепляя.
Неждана вмиг оказалась рядом, взяла за раненую руку и протянула её над огнём. Капли крови упали в костёр.
– Ступай в огонь, – сказала Неждана. – Не бойся, ступай.
Дара не решалась, смотрела недоверчиво на княжескую ведьму, а позади них ревела зима.
– Дара, зайди в костёр! – Дедушка бежал следом к берегу.
И лесная ведьма шагнула вперёд, её окутал сноп искр, заплясали вокруг языки пламени, и золото в груди разгорелось, как огонь в печи. Тепло, жарко, обжигающе!
Лёд таял, звеня весенней капелью, а вьюга с обидой рыдала, забираясь обратно в овраг.
Два голоса пели – мужской и женский, но больше не разобрать было слов. Рычал огонь первозданной силой, земля горела под ногами, а на востоке поднималось солнце.
Зима отступала.
Князь Чернек исполнил оба данных обещания: казнил фарадалов, но оставил в живых их детей, отправил их служками в храм, где у них всегда были бы пища, одежда да крыша над головой.
– Молитвы и благочестивые занятия могут и от проклятия их спасти, – рассудил Чернек, на что Вячко ничего не ответил, ведь знал, что только сильные чары сохранили бы жизни этих детей.