В ночь — полет на о. Чеджу в Южную Корею. В аэропорту: сцена из-за Тамары и Дунаева. Охрана и протокольщики заявили им: "Вас не ждали!". Я возмутился и посадил их к себе в машину. Но этим дело не кончилось. Когда, приехав в гостиницу, обнаружили, что им не отвели номера[88]. Я вошел в раж. Устроил громкий скандал начальнику охраны Плеханову и начальнику протокола Шевченко, в присутствии их подчиненных и корейцев. Комнату, однако, не дали. Я поселил Дунаева в своей. И "в знак протеста" (кому?) не пошел на официальный вечерний прием, устроенный президентом Ро Дэ У.
Как только кончился прием, врывается ко мне Горбачев. Дунаев своей широкой спиной едва успел загородить множество опустошенных нами вместе с Тамарой и Ольгой (Ланиной, из секретариата Президента) "мерзавчиков" из-под виски и джина. Ольга — развалившаяся на моей кровати. Тамара — склонившаяся над машинкой, поставленной на стул: больше некуда было в моих "апартаментах".
Сцена, как говаривал Остап Бендер, достойная кисти Айвазовского. Но М. С. сразу "оценил обстановку": "Ага! Теперь понятно, почему Черняев не явился на прием. Здесь ему куда уютнее — чем слушать нудные речи, одну из которых он сам же написал…". Похохотали. "Приласкал девок". Сказал, что завтра "много работы" и пожелал ехидно "спокойной ночи".
Переговоры Горбачев — Ро Дэ У утром 20-го — "один на один". М. С. накануне меня спрашивал, заявлять ли о нашем согласии по поводу приема Южной Кореи в ООН. "Исполнил", как условились. Ро Дэ У весь засиял.
Договорились о кредитах (3 млрд.). Переговоры в делегациях. Всякие грандиозные газовые и нефтяные проекты. Трудно верится.
Возвращение на машинах в аэропорт: впечатления по дороге — не Япония, но все же…
В самолете одиннадцать часов. Диктовал Тамаре о встречах на острове — для ТВ и газет.
М. С. как всегда пригласил к себе в отсек. Уселись вокруг: Питирим, Катушев, Игнатенко, Брутенц, Рогачев, Гусенков и я…
В разговор трудно было вникать из-за шума двигателей. Для меня дело привычное: каждый раз М. С. интимничает "на обратном пути" из-за границы. Но на этот раз "специфика" — участвовал митрополит. И… пил вместе со всеми много коньяку. Интересно, какое у него впечатление от личности президента, так раскрывающегося в такие моменты?
Под конец Питирим на ушко пригласил меня к себе в епархию под Волоколамск.
27 апреля. Суббота.
Поистине "страстная неделя" — по возвращении из Японии. Совместное заявление с Ельциным
— прорыв. Хотя вчера мне М. С. говорил, что Б. Н. начинает "сдавать". И масла льет Запад, который слишком расписывает победу М. С. в этом "компромиссе". Беда, если Ельцин сорвет "совместное обязательство", а свалить вину на М. С. — ничего не стоит!
Потом — Пленум. Накануне (24-го) было Политбюро. Когда М. С. показали проект решения Пленума, он взорвался: там речь шла об "антинародной политике" Генсека. Шейнину сказал: "Твоя работа". Но — между прочим — и все эти "молодые": Гиренко, Лучинский, Семенова, Купцов, Строев, Фалин, которых он выдвинул в секретари ЦК — в большинстве из провинции, пригрел, обласкал, дал путевку в большую политику… Они что? Значит, тоже в душе согласились, что во всем виноват М. С?… И будто его смещением или угрозой смещения, в pendant хору обкомовских резолюций, можно решить все вопросы? Во всяком случае — рыльце у них в пушку — недаром же они на Пленуме в рот воды набрали, когда другие покатили на М. С. волны оскорблений и поношений, требовали отставки, предъявляли ультиматумы насчет чрезвычайного положения во всей стране — иначе: ужо тебе! Позорище было смотреть на этих зайчиков… И вообще на весь этот Пленум… Гнали Генсека, а когда он встал и сказал: "Ладно, ухожу!", все в портки наложили и проголосовали, чтоб "снять вопрос с обсуждения". Тоже формулировочка! До следующего Пленума что ли?!
Честь ЦК спасали такие, как Вольский, Бакатин, не говоря о Назарбаеве… Хотя вообще-то я был за то, чтоб М. С. послал бы их к еб… матери… И от них на другой день ничего не осталось бы. Они, действительно, никому не нужны, кроме номенклатуры… И без М. С. сразу бы оказались "на обочине" — в отвале. Впрочем, Вольский + Бакатин так прямо и сказали. А один рабочий в перерыве подходил к М. С., говорит: "идиоты-самоубийцы".
В самом деле пигмеи. Впрочем, я убежден был, что М. С.'у надо было воспользоваться шансом
— и уйти с генсекства, до его заключительного слова. Тогда я думал: — это был бы жест деидеологизации высшей государственной власти, сделан был бы окончательный сброс бремени партийности, которую все ненавидят. И можно было бы получить какой никакой подъем, во-первых, "обывательских" симпатий к Горбачеву, жалости (наподобие эффекта ушедшего, наконец, Рыжкова)… Во-вторых, "определилась бы значительная часть коммунистов, которые не знают, где они находятся,
— у Полозкова или где-то еще… И образовалась бы "партия Горбачева"… Произошел бы раскол в КПСС. А это очень нужно… чтоб не отдельные "личности" демонстративно выкидывали партбилет (часто по подоночным соображениям), а миллионы партийцев и "из принципа…". Остальные все сразу же оказались бы "полозковцами"!!.
Но М. С. опять (когда он в раже — может!) проявил свой мощный талант политика-трибуна… На какой-то период, возможно, в ЦК и в партии это заставит задуматься. А главное — он обозначил четко свое кредо — перед обществом, перед всякими Старовойтовыми и Станкевичами, т. е. "демократами", которые еще не потеряли здравый смысл, не истощили свою совесть в политических играх и драках! Перед ними и перед Западом встал (как и в Японии) вновь прежний Горбачев, убежденный и непоколебимый автор перестройки, умудренный ее "разносным" опытом!
Может быть, этот вариант лучше сработает…
Вчера вечером он мне позвонил: "Что, Толя, дальше-то делать?"
Я опешил. Не сразу нашелся.
Говорю: То же самое, что до этого!
Потом поговорили о "пигмеях" и "ничтожествах" в ЦК, вокруг… Я ему посоветовал недельку-другую отдохнуть — уйти в тень, пусть "посуетятся" без него, и народ пусть поразмышляет — где М. С., который сейчас чуть ли не каждый день "мелькает"… И особенно я ему советовал не ходить 1 Мая на Красную площадь… Это будет море — десятки, если не 100 тысяч людей с проклятиями и оскорблениями президента. Это смажет тот выигрыш в глазах массы, который получился в результате соглашения "девятки республик" (Ново-Огаревский процесс) и "итогов" Пленума… Да и просто надо отдохнуть, воспользовавшись такой концентрацией "праздничных" дней от 1 до 12 мая!
Отмолчался… Но у него и масса "мероприятий" набрано. Только по моей линии: Коль — телефон, Миттеран — прием в Ново-Огареве, группа значительных японцев, болгарин Лилов, вьетнамский лидер и т. д.
Вчера он произнес в Верховном Совете речь по итогам Японии и Южной Кореи. Почти не поправил то, что я ему подготовил. Жалко только, выбросил один "ход", чтоб не ломать дурака: мол, не знаю сам, отдадим острова или нет… (в наполнение его тезиса "пусть история сама поработает"). Не решился он.
А я тем временем?… Делал свое дело. Между прочим, еще раз убедился, что недавно образованная "при мне" группа консультантов — выдают мне на-гора полуфабрикат… Значит, я еще нужен пока. Это приятно, хотя очень уж нагрузочно. Сделал письмо Бушу и письмо Мейджору — ответы на их обращения к М. С И опять — после МИД'а — пришлось переписывать, так же, как и ответы Анталу и приветствие Валенсе, который, кстати, паршивенько себя ведет: "по-польски", мелко-шляхетско-плебейски. Ну, ничего. М. С. сказал тут как-то, что правильно "мы" сделали, что перестали обращать внимания на своих бывших союзников. Пусть, мол, сами разберутся, хотят или не хотят они иметь дело с нами, нужно им это или не нужно. А мы обойдемся!
Раиса Максимовна с помощью Пряхина написала книгу. Звонила мне насчет переводчика… Я посоветовал отдать рукопись прямо в американское издательство. Долго, троекратно, как только она умеет, будто разговаривает с дебилом (хотя на этот раз вроде бы не "поручение" давала, а просто "делилась") говорила мне: я, мол, всегда избегала давать интервью, публиковать статьи, хотя запросов сотни. Теперь не могу терпеть, когда на М. С. столько клеветы, столько несправедливости, столько злых выдумок и слухов. Я должна вмешаться… Книга — это моя "биография" с ним. Я пишу вроде о себе, но — на самом деле — о нем.
Я очень поддержал… И не только из вежливости. Надо о нем говорить "изнутри". Это и моя обязанность. Но для этого мне надо уйти на пенсию… У нее-то времени — навалом.
С М. С. виделся в эти дни только во время его телефонного разговора с Колем. Все о том же — тот выспрашивает, "удержишься ли"? И заверяет, что будет "твердо поддерживать Михаила" всюду, в том числе. — вот собирается в Вашингтон. А по делу: со строительством квартир для военных что-то не идет. Просил, чтобы подрядчиками были сами немцы!!
М. С. торопился на Совет Безопасности и поговорить как следует обо всем не удалось.
Миттерана (6-го числа) я сплавил на Загладина, который окончательно превратился в разъездного (по за границам) помощника. Иногда выведывает у них интересные мысли. Они, кстати, пригодились для моей затеи — дать анализ и взгляд на новый (пора уже!) этап "политики нового мышления". Моя команда (Вебер, Ермонский, Малашенко) по моей канве написала уже 40 стр. Но я "подверг", хотя это и добротный фарш. Не было, впрочем, больших "стратегических" мыслей. Изложил им новую свою крупную канву. Вроде вдохновились… На праздники. Сам же через час поеду к митрополиту Питириму в Волоколамск!
М. С. вдруг подарил мне японскую "систему" (радиопроигрыватель, лазерный, и кассетник)… Прислал на дом, в то время, как я был в гостях, разыскал. Ёрничает: я, мол, специально приехал из Кремля в ЦК (30-го, часов в 9 вечера) передать тебе подарок. Давно собираюсь это сделать, чтоб "ты помнил".
— Так вы мне уже сделали такой подарок. Помните — не оказалось в магазине перед какой-то поездкой за границу помазка (для бритья) и вы захватили в самолет "свой". Очень трогательно. И я действительно каждое утро теперь "вспоминаю".