а) построить газопровод из Тюмени до Мурманска, а там — газосжижающий завод, и на корабли;
б) построить газопровод из Вилюя через Якутск в Магадан.
Нам выгоднее последнее. Через 7 лет окупится. Все оборудование для строительства и эксплуатации Ихнее.
Если мы откажемся, продолжал Байбаков, мы не сможем даже подступиться к Вилюйским запасам в течение по крайней мере 30 лет. Технически мы в состоянии сами проложить газопровод. Но у нас нет металла ни для труб, ни для машин, ни для оборудования.
3. Сахалин. Японцы предлагают организовать здесь добычу нефти со дна океана. Но у нас для этого нет установок. Одна, голландская, работает на Каспии.
Подгорный: Да там же ветры дуют на Сахалине, все постройки снесут.
Байбаков с ухмылкой: «Николай Викторович, Сахалин большой, на севере там дуют ветры, на юге — не дуют. А потом, это у японцев пусть голова болит насчет ветра, но они почему-то его не боятся».
Вечером был в больнице у Б. Н. Речь шла опять о его докладе в Софии к 90-летию Димитрова. Он стал навязывать идею прямой связи между Народным фронтом с государствами народной демократии. Дурацкая идея. Он все хочет учить зарубежные компартии, хотя те отвергают эту связь, по существу осуждают «народную демократию» как государственную форму. Иногда поражаешься бюрократической ограниченностью мышления Б. Н. Его невежеству в вопросах, которыми он с утра до вечера занимается, проявляя поразительный интерес к кухонным сплетням в руководстве братских партий и к их скандальным заявлениям в наш адрес, по которым он, главным образом, и ориентирует свою политику в МКД.
Опять он ругал итальянцев. Будто не было ни ХIII съезда ИКП, ни шифровок из Рима от нашей делегации, ни заседаний Политбюро, где обсуждались итоги поездки делегации и где очень поддержали итальянцев. Это же единственная реальная сила в комдвижении! Он даже заявил: «Я не уверен: начнись война — они займут позицию нейтралитета против нас». Я запротестовал. Он сделал вид, что пошутил.
Утром в Шереметьево встречали Гэс Холла[17]. Был, естественно, вьетнамский посол. Демичев ему говорит: «Вьетнамцы уже обеспечили выборы американского президента». Это в связи с их мощным наступлением, которое после долгого затишья длится уже 9 дней и которое срывает «вьетнамизацию» президентской компании США.
После такого общения захотелось развлечься. И поехал в бассейн ЦДСА на соревнование СССР-ГДР. Девчонки, мальчишки, визг, азарт, красивые тела, красивые движения, самому захотелось. Плавать-то еще могу, и красиво.
Катушеву — речь о десятой годовщине ленинской школы.
Консультантам — замечания Б. Н. по его докладу о Димитрове.
Несмотря на настойчивые приставания отказался читать доклад о социал- демократии на слете преподавателей заочной ВПШ.
Первое заседание комиссии по итогам Никсона, у Суслова: Андропов, Катушев, Гречко, Гришин, Демичев, Замятин, Яковлев, Ковалев, Семенов и я.
Организация конференции по случаю годовщины смерти Рузвельта.
Вчера был субботник. Работали опять в Кунцево на строительстве, прекрасных домов ЦК-вского комплекса, который народ уже прозвал «Заветами Ильича». Бригада из консультантов Международного отдела и примыкающих к ним референтов. Работали весело и ударно. Рабочий Юра (со стройки), который нами руководил, очень гордился своей бригадой перед начальством. Кончили раньше
всех. Выпили 3 бутылки водки и 2 коньяку. Совсем стало хорошо. По домам пошли пешком. Я увязался за Надей (это одна из тех, которая была в Праге), но она мне заявила: «У меня все дома». В Москве 21 градус, 100 лет не было такой жары в такое время года.
На той неделе не пошел на заседание редколлегии «Вопросы истории». Свои отзывы о некоторых статьях послал Трухановскому. Особенно возмутился я дурацкой статьей, посвященной 1956-57 годам на Ближнем Востоке.
Поучительность истории не «примерна»: у автора была хорошая цель — показать, что мы всегда были за арабов. Но… Это мое «но», спустя почти 20 лет, по видимому означало, что мы тогда, в середине 50-х, при Хрущеве, впутались в «историю», которая легла тяжелым бременем на всю нашу внешнюю политику и на наш имидж, и на наш бюджет. И когда я это «но» постаеил, было уже ясно, что даже Брежнев начал понимать, куда нас заводит безоглядная поддержка Сирии, Насера и т. п.
Во вторник был на праздновании 10-летия Ленинской школы. Главным от ЦК был Катушев. Выступал Престес (легендарный председатель бразильской компартии, полная развалина, как и многие прочие от компартий). Французская компартия отказалась не только кого-либо послать на торжество, но и прислать приветствие. Возник вопрос о публикации сообщения в печати. Суслов согласился, но, когда я позвонил об этом в больницу Б. Н.,- что тут было! Это же скандал. Это же разглашение того, что мы всегда держали в секрете, в том числе само существование такой школы! Вздор, конечно. Весь мир знает о ней. И реакция Б. Н. - это ревность к Катушеву (тогда он был тоже секретарь ЦК, который курировал социалистические страны), и обида, что болезнь помешала ему самому быть в центре торжества, ведь он и ленинскую школу считает своим детищем.
Шапошников затеял возню, добиваясь приема Брежневым представителей Комитета борьбы за мир. Это дохлая организация, зачем ее гальванизировать? Брежнев никогда бы не согласился, если б представлял себе, что это такое.
В среду был у Бориса Слуцкого. Считаю его одним из самых сильных поэтов военного поколения. Он недавно вернулся из поездки в Венгрию, где воевал. Милая у него жена Таня. Пили вино. Он прекрасный рассказчик. И много любопытного узнал я от него про Ахматову, про ее отношение к Пушкину, к Толстому, к Блоку и Брюссову, с которыми, она, случалось, спала, к Есенину, который в 21 году застал ее за мытьем полов и не мог скрыть на своей «рязанской роже» издевательской ухмылки. С этого момента он перестал быть для Ахматовой поэтом. Она вычеркнула его из литературы, как потом и Заболоцкого, который не захотел под тост за нее выпить водку, потому что никогда ее в рот не брал, и для Ахматовой не стал делать исключение.
Свое последнее перед смертью сидение в президиуме съезда Союза писателей РСФСР она назвала — «вызов королю!» В конце концов — она победила!
Рассказывал Борис также о Коненкове и Шостаковиче, которые за последние 15 лет, не только не писали своих статей, но и не читали их.
В четверг выступил экспромтом на партсобрании Отдела. И еще раз почувствовал, что меня воспринимают в качестве зама иначе, чем других, одни — с большей симпатией, другие — с презрением, и, пожалуй, все с некоторым удивлением и непониманием. Ищут какую-то "закономерность появлению в аппарате ЦК такого зам. зава Отделом и ждут, когда провалится, чтобы привычная ситуация была восстановлена.
На этой неделе произошло важное событие: Сашка Бовин был изгнан из ЦК. Вся история с его отставкой тоже подробно рассказана в моей книге. В этой истории большой личностный элемент, однако сам Бовин связал свое изгнание с победой в окружении Брежнева людей, близких к Александрову-Агентову и поражением Цуканова-Андропова. Он связал это также со слухами об образовании при Брежневе группы внешнеполитических помощников во главе, конечно, с Александровым, в которую войдут Русаков, Блатов и Загладин. Прощаясь со мной, Бовин сказал: «Толя, вот тебе мое политическое завещание — бойся Вадима» (т. е. Загладина, который, был «лучшим другом» Бовина).
Директор «Рено», беседуя с Косыгиным, сказал: Вы меня извините, но на «Москвиче» и в Ижевске, Вы производите автомобили, которые мы выпускали 15 лет назад.
Беседуя с Батцем (министр сельского хозяйства США), Брежнев просил передать Никсону, чтоб тот закруглялся с бомбежками во Вьетнаме. Наш народ, сказал он, этого никогда не поймет, не признает: он помнит свою войну, у вас, американцев, такой войны не было.
Беседа Капитонова с Голланом (делегация КПСС в Англии). «Никогда не соглашусь с вашей идеологической политикой, — сказал Голлан, — Даниэля и Синявского никто не знал. Вы их посадили — и их книжонки стали бестселлерами, вокруг них и этих имен была создана «целая индустрия» на Западе. И что же? Они отсидели, и первое, что сделали, выйдя из тюрьмы, — написали книжки о своей тюремной жизни и проч. Теперь вы их опять посадите? Но какой смысл сажать людей, которые не боятся этого?
Или — Солженицын.
Это вы сделали его Нобелевским лауреатом. Это вы своей политикой превратили его в современного Толстого и Достоевского. А если посадите, он станет вторым Христом!»
И т. д. в этом духе.
В Чехословакии скоро начнутся процессы над 46 бывшими деятелями оппозиции, которые вели подпольную работу. Гусак, распорядившись, чтоб процессы были закрытыми, пояснил: «чтоб не плодить новых Димитровых».
Когда я был последний раз у Б. Н. в больнице, он мне кое-что порассказал о том знаменитом Политбюро, которое заседало с утра до вечера по национальному вопросу.
Обсуждался доклад Андропова в связи с обнаруженным на Украине документом. Написан он еще в 1966 году группой националистов. Суть — против «русификации» и за отделение.
Между тем, как говорил на ПБ Пономарев, никогда за всю историю Советской власти не было такой «украинизации» Украины. Я, говорит, привел такой факт — ведь со времен Мануильского и еще раньше Пятакова и др. первыми секретарями на Украине были не украинцы: Коганович несколько раз, Постышев, Хрущев и др. Так было до Подгорного.
А теперь — единственное «деловое» и «политическое» качество при подборе кадров — является ли украинцем? Если да — значит, уже хороший. Это сказал Щербицкий, который гораздо резче и самокритичнее выступал на ПБ, чем Шелест.
Брежнев: Я, говорит, общаюсь с Петром Ефимовичем (Шелест) по телефону почти каждый день, говорим о колбасе, пшенице, о мелиорации и т. п. вещах. А ведь с 1966 года ему, и ЦК КП Украины известен этот документ, известна деятельность националистов, и ни разу ни одного слова он об этом мне не сказал. Не было для него тут со мной проблемы. Или: когда уже стало все это известно, поднимаю трубку, спрашиваю у Петра Нилыча (Демичев), что он об этом думает. Он стал заверять, что ничего особенного, разобрались, мол, и т. д. Такова позиция нашего главного идеолога.