Три семьи занимались пошивом одежды и доспехов, три дома, стоящие рядом, у самой стены посёлка. Как и прочие дома, их жилища ничем особым не выделялись. Але указала только два ориентира, которые, в принципе, не особо и нужны, в посёлке на сотню домов. Но, конечно, с ориентирами найти проще. Он высмотрел стенную пристройку, с необрезанными вертикальными досками и двинулся туда. У последней линии домов остановился, ища тот, к стене коего будет прибит клочок выделанной кожи. Таковой нашёлся почти сразу – только кусок истрёпанной кожи, был прибит не к стене, а к нижней части досок крыши.
Подошёл к крыльцу и постучал. Потом ещё раз и ещё. Молчат. Нет никого что ли?
-Кого там ещё принесло, коромысло тебе в рот?!
Раздалось из-за двери недовольное ворчание, и вскоре дверь открылась. Всклокоченный седой мужик, глянул на него, со сна красными глазами. Впрочем, может и не сон тому причиной. Пахло от него подозрительно знакомо – как из кружки с самогоном из Кровавых ягод.
-Доброе утро…
-Тоже мне доброе. – Буркнул мужик. – Поспать не дадут. Ходят тут всякие…, чего надо?
-Эмм… - Сказал князь, несколько ошарашенный таким приёмом. Видать привык он уже к всеобщему восхищению и желанию всех встречных-поперечных, пожать ему руку.
-Чё мычишь? – Прищурившись, рыкнул мужик, а затем сильно подался вперёд и ещё сильнее прищурился. Постоял так секунду и выпрямился. – Князь? Ты что ль?
-Я. – Кивнул князь.
-Так вижу я, что это ты припёрся. – Снова ворчит одёжник Паш. – Чего столбом встал? Давай, заходи уже внутрь, дует из дверей, а я может, мёрзну весь. Приболел я чего-то.
Совник вошёл внутрь, прикрыл за собой дверь и очутился в комнате, абсолютно такой же, какая есть в любом доме посёлка. Однако внутреннее убранство, заметно отличалось. Мало того, дополнительная стена, разделявшая дом на две комнаты, в доме одёжника была значительно прочнее и собрана из толстых досок. Кроме того, в ней имелась дверь, сейчас приоткрытая.
-Садись князь, чайку попьём. – Паш указал на стул, возле маленького стола у стены. После чего прикрыл дверь в соседнюю комнату. Совник всё же успел туда заглянуть, прежде чем дверь закрылась, и немало удивился, заметив там ткацкий станок. Увидел только часть его, но судя по высоте станка, он занимает минимум пол стены. Примитивный инструмент, без всяких продвинутых механизмов, собранный из дерева. Совник вообще-то ожидал увидеть нечто вроде «штуковины» в «кузнеце» Михи. А тут вон как – настоящий ткацкий станок, смотревшийся достаточно новым. Его собрали здесь, не слишком давно. Верхняя рама путём не успела потемнеть и рассохнуться. Станок новый, значит, одёжник умел собирать такие вещи и работать на них.
Совник уселся за стол, прислонился плечом к стене, и впервые за всё время пребывания в Речке обратил внимание на любопытную деталь обстановки – печь. Нет, у него тоже в доме печь стоит, но в других домах как-то не замечал. Впрочем, он и был только у Михи.
У противоположной стены стоит маленькая каменная печь, в которой Паш сейчас расшевеливал горячие угли, короткой кочергой…, угли?
-Ай! – Взвизгнул одёжник, когда один из «углей», выстрелил в его руку тонкой красной ниточкой. Паш ругнулся неприлично и снова ткнул кочергой в груду угольков…, у Совника волосы дыбом встали. Угли…, от толчка они покраснели, начали источать красноватый свет, дверца печи тут же обрела алый оттенок, и Паш поспешно закрыл её. Щёлкнула задвижка, громыхнул чайник, брошенный на плиту. Паш подул на свою руку – там теперь волдырь от ожога имеется.
Спустя пару секунд, металлический чайник истерично засвистел, сообщая о том, что вода в нём вскипела. Паш извлёк из шкафа у стены две кружки, посыпал в них какие-то сушёные листья и разлил кипяток. После чего уселся напротив, сердито косясь на князя.
А князь так и смотрел на печь, дверца и плита которой всё ещё источали сильный жар, ощутимый даже здесь у стены. Он старался сохранить самообладание, но глаза всё равно как блюдца.
-Чего? – Буркнул Паш. – Нормальные Жгучие Ежи. Старые, да, и что с того? Мне может лень за новыми идти. И ничего дом не сгорит! Слушай больше этого идиота Алека. Он может и Голова, да голова у него пустая как ведро! Я-то всегда говорил, да не слушает никто.
Помолчал старик, чаю хлебнул. Буркнул что-то неразборчивое, видимо, ругательное.
-А, вспомнил. – Говорит Паш, кривясь так, будто съел что-то очень кислое. – У тебя ж памяти нет. Брешешь поди…, ну да хрен с тобой князь. Есть память, или нет, мне на то плевать. Жгучие Ежи это. В Великом лесу живут. Скотина хитрая и прячутся ловко, а поймать ещё сложнее. Но ежели поймал, всегда тепло в доме будет. Кормить их только проблема, конечно, в лес ходить за едой-то приходится. Нашу еду не жрут они собы драные. Порошок только этот свой… - Мужик ещё чаю хлебнул, снова весь скривился. – Белый такой. Его много не наберёшь, зараза такая. Много если брать – пузырчатая болезнь начинается. Ну, когда волосы лезут, язвы, слышал же уже про такую?
-Слышал. – Кивнул князь, вдруг покрывшись ледяным потом. Он вдруг понял, чем питаются эти удивительные создания, живущие в печи одёжника. И почему от пищи поглощаемой Ежами, начинается пузырчатая болезнь, тоже понял.
Лучевая это болезнь, возникающая от поражения радиоактивным излучением!
Однако новый вопрос, вспыхнувший в голове, помог собраться с мыслями и погасить подспудный страх. Хотя и возникло желание немедленно бежать из этого дома, он заставил себя смотреть на печь и думать. Печь не такая как в его доме. Маленькая, ни труб, ни чего-то ещё, только квадрат с топкой, дверцей и маленькая металлическая плита. Собственно оно и понятно – всё что нужно, это приток воздуха…, да, вон, если приглядеться виднеются две щели, одна внизу, другая вверху, они и обеспечивают ток воздуха. А жар исходит от живых организмов, Жгучих Ежей, питающихся радиоактивными элементами. Тут больше ничего и не нужно…
Вся деревня фонит, как реактор, не иначе. Но люди вполне здоровые, он не заметил, что бы у кого-то волосы вылезали или волдыри на коже образовались. Наоборот, люди тут пышут здоровьем. Да и он сам сколько уже тут, а никаких проблем со здоровьем, не испытывает. Определённо, либо радиационный фон ниже, чем он предполагает, либо эти люди и он сам, давно приспособились к радиоактивному загрязнению среды…, тогда почему ему всё равно страшно? Почему он уверен, что Речка напоена смертельной дозой радиации?
-Ну, говори чего припёрся? – Буркнул Паш, молчавший уже пару минут. Чай всё хлебал, да на него косился. Гостю он явно не рад. И особого расположения к нему не испытывает. Если подумать, то ведь не все люди в деревне им довольны. Большинство в восторге, но не всё же не все. Что и понятно – князья предпочитали сёла побогаче, а такие как Речка, просто грабили. Как ни крути, а всеобщей народной любви, одной схваткой не заслужишь. Конечно, схватка была эпична и практически всё население в восторге. Всё ещё недовольных, сомневающихся в нём, мало, но они есть. А может, они всегда будут, что бы он ни сделал. Жаль, что одним из таких недовольных оказался одёжник – придётся ему за доспех всё-таки платить.
-Доспехи мне нужны и одежда. – Молвил князь, снова опасливо покосившись на печь. Она совсем остыла, только в верхней щели над дверцей, красноватый свет виднеется…, эти существа…, одёжник что-то про их старость говорил и недовольство Головы. Что бы это могло значить? Прежде чем одёжник Паш, успел что-либо ответить, Совник вдруг показал пальцем на печь и сказал. – А чем Голова недоволен? Ну, по поводу возраста Ежей?
-Дурак он, вот и недоволен. – Проворчал Паш, сбившись с мысли. Пригладил бороду, почесал нос и, растягивая слова, добавил. – Жгучие Ежи в печах не размножаются, а живут они недолго, пять лет где-то. Потом с ними по-всякому бывает. Иной раз загорятся жарко и пеплом рассыпаются. Бывает жар такой от печи, что доски дымят…, говорят, когда я маленький ещё был, Ежи взорвались, дом в щепку разнесло. – Паш задумчиво молчал с минуту, а Совник судорожно сглотнул, снова покосившись на печь. Совсем неуютно ему как-то стало. Перед глазами тут же возникла картинка – печь быстро краснеет и бабах! А потом к громадной радиоактивной воронке всё село приходит, поглазеть на место трагической гибели своего князя.
И там, на самом дне, оторванные лежат ноги, да голова обгоревшая – то его голова и ноги…
-Брешут они всё. Не взрываются Ежи. Это они от зависти всё. Они ж их сразу выкидывают, как постарели, а мои уже шесть лет живут – шесть! Завидно им, что идиоты такие, вот и брешут.
Проворчал одёжник, окидывая его оценивающим взглядом. Хмыкнул, за бороду себя дёрнул, снова хмыкнул. Затем прищурился и хлопнул ладонью по столу.
-Могу тебе всё, что нужно справить. Но ты ж князь, тебе ж не простое надо, а непростое…
-Самое обычное мне надо. Как у всех.
-Ага? – Одёжник удивлённо моргнул, с минуту смотрел ему в лицо, потом кивнул. – Лады князь. Понял тебя. Не хочешь важничать, чтоб люди к тебе лучше относились и лучше платили. Правильно всё делаешь. Лучше платить будут, лучше будешь дружину кормить. Это как пить дать – к скромным, да добрым, люд тянется, а чванливых, да жадных, люди добрые по ночи… - И хищно оскалившись, провёл пальцем по шеи. Комментарии тут излишни.
-Но удобное нужно. – Поспешно заметил Совник, стараясь скрыть некоторое своё смущение – не привык он пока к нравам местным. И почему непонятно. Если он вырос в таком мире, должно бы для него всё это быть нормой, как и для них. Но его корёжит, где-то на уровне инстинктов. Как будто эта жизнь для него не просто не привычна, а ещё и дикая какая-то, словно параллельная реальность.
-Что б ни одежда, ни доспех, движений не стесняли.
-Так это и так понятно. – Удивлённо пожал плечами одёжник. – А ты чего ж думал, Паш простых вещей не знает? Обижаешь князь. Ты ещё мамкину титьку сосал, когда я свой сотый доспех справил. И ты говоришь мне тут как доспехи справлять надо! Ишь чего! Сопли с носу не стёр ещё, а всё туда же! – Помолчал, обижено хмурясь, и рукой взмахнул, да и говорит. – Ну, чем платишь князь?