Теперь он помнит, как этот приборчик называется.
В общем, убедившись, что за ним никто не наблюдает, включая стражей на стенах, Совник достал коробочку из кармана и активировал её. У него ушло довольно много времени, что бы найти там область, занятую Великим лесом. И да, там она была отмечена именно как лес – рельеф заполнен голографическим изображением пышных деревьев, словно бы снятых с высоты птичьего полёта. Лес есть на этой карте и отмечен значком. Он меньше, чем есть на самом деле, деревья на карте прорисованы не столь высокие, а чаща не столь дремуча, как на самом деле. Либо карту делали очень давно, либо таким образом создателю карты, было проще её составлять. Возможно, это изображение, просто базовое для подобных объектов. Он пролистал карту в нескольких направлениях и вскоре нашёл ещё один лес. Прорисован так же и отмечен тем же значком что и Великий лес.
Совник вернулся к первой части голограммы, нашёл речку, возле которой не было никакого села. Не порядок. Село-то тут есть. Отметил селение, стал листать дальше, ища реки. Речка под селом, отмечена значком без названия, просто волнистая загогулина. Ага, вот ещё одна река и тот же значок, так, вроде понятен смысл и характер…
Он замер как громом поражённый. Минуту просидел без движения. Потом вернул изображение реки и своего села. Ещё минуту сидел круглыми глазами, глядя на голограмму.
-И как, чёрт возьми, я это сделал?
Вот-вот. Как он записал новые данные в карту? Как туда значок этот треклятый поместил?
Совник попытался сосредоточиться, очистить голову и…, в два движения стёр, а затем вернул изображение села на место.
-Твою ж мать. – Медленно, по слогам произнёс Совник, сворачивая голограмму и пряча прибор в карман – он точно знал, как работать с интерактивной картой. Причём для него это настолько привычно, что он может всё нужное делать с закрытыми гла…,
Он снова вытащил прибор, да так резко, что чуть карман не оторвал.
Открыл карту, нашёл селение. И хрипло выдохнул – значок там появился это да, как бы сам только что подпись эту сделал…, только кроме значка, там теперь есть и кое-что ещё. На карте возникла голограмма деревни, с забором, который кривым овалом окружает село и знакомыми крышами домов. Он поднял голову и пару секунд смотрел вверх, в небо. Неужели?
Пальцы пробежались по голограмме, окрылённый новой мыслью, он работал быстро, на автопилоте и вскоре увидел Великий лес, на том месте, где только что были пышные аккуратные, но не особо высокие деревья. Чистенькие аккуратные лесопосадки исчезли. Теперь на голограмме красуются дремучие заросли воистину гигантских деревьев.
Это как понимать? Он сместил карту дальше, внёс новое изменение – ещё один крупный кусок леса преобразился, став таким, какой он был на самом деле. Он пролистал карту ещё и ещё, всюду картинка менялась, после выполнения простой последовательности операций, пока прибор вдруг не отказался отвечать на его команды.
Над голографической картой возникла красная надпись: «соединение со спутником потеряно».
Он убрал карту в карман, заложил ладони за голову и растянулся на земле, несколько потерянным взглядом изучая бесконечную синеву небес.
Спутник.
Этот крошечный приборчик связывается с орбитальным спутником и таким образом обновляет свою базу картографических данных.
Совник сейчас понял две вещи.
Он может спокойно и без пыли разузнать, что находится вокруг на сотни километров вокруг.
И он чертовски богат.
Люди меча, за такой прибор зарежут и его и всех жителей посёлка. У этого прибора просто нет цены. Крайне сомнительно, что где-то в этом мире уцелел второй такой же.
Много дней после этого случая, Совник грезил мыслью о том, что карта поможет ему узнать, откуда и зачем он шёл. Он теперь реже тренировался в одиночку – большую часть времени, возился с картой, обновляя её базы. Начинал утро с прилива сил и энтузиазма, обновлял карту пока спутник не выходил из зоны приёма, а затем до самого вечера терзался сомнениями по поводу того, что принесёт ему знание о своём прошлом. Ему не хотелось уходить, Речка стала его домом.
Порой его терзал иной страх – источник энергии прибора. Он изучил коробочку вдоль и поперёк, но не нашёл ни крышки какой, ни углубления, вообще ничего, что походило бы на ёмкость для батареи. Вспомнить откуда черпает энергию, сей прибор, он не мог, а понять самостоятельно, не удавалось. Он знал, как работать с картой, но понятия не имел о её устройстве.
Бывали дни, когда он видел на карте такие вещи, что хотелось немедленно собраться и двинуться в путь. Но каждый раз это желание быстро пропадало – как он может бросить Але и своего ещё не рождённого ребёнка? В такие моменты, Совник ощущал себя скованным по рукам и ногам.
А потом Але родила – чудесный карапуз, со сморщенной красной мордашкой. Страшненький, словно инопланетянин, но прекрасней зрелища, он никогда не видел. Парадокс, однако, стоило взять его на руки, и весь мир сжимался до размеров этого маленького, слабого тельца. Тогда, впервые взяв его на руки, Совник вдруг понял, что никогда не уйдёт из Речки. Никогда.
У них родился сын. Маленький Лио. Так его назвал Совник. Просто вдруг всплыло в голове, такое вот имя. Але оно понравилось, и их сын получил имя Лио…
Снова пришла зима, так ни разу не разродившаяся, даже кратковременным снегопадом. Её сменила весна, а затем пришло знойное лето. Он втянулся в эту жизнь, привык к ней. Его маленькая дружина превратилась в опытный военный отряд, способный одинаково ловко орудовать мечами и луками. Конечно, его переплюнуть никто не мог, но они стали куда искуснее, чем год назад. Теперь значительно лучше владели оружием и жители села. Клыкастые и подземники, перестали приходить к стенам Речки. Лишь дважды в год, в начале зимы и в разгар лета, в полях появлялись группы скальников. Он так и не смог понять, что им нужно от селения. Скальники не всегда атаковали стены. Теперь они предпочитали ждать в полях и только, если долго никто не выходил сражаться, они шли на штурм стены.
Однажды на сражение с ними, вышла Але с дружиной – Совник находился в полях с другой стороны села. И случилось такое, что всё село пришло в абсолютное замешательство – скальники отступили. Недалеко, но вступать в бой с Але и его людьми они решительно не собирались. Девушка решила, что их заманивают в ловушку и поспешно отступила за стены. Стали ждать, пока князь на битву лично явится. Он тоже оценил действия скальников как ловушку. Вышел за стены и…, и радостно рыча, скальники ринулись в атаку широкими прыжками.
Вот такие вот дела.
Они никогда не дрались до конца. Потеряв несколько своих, максимум десяток, скальники уходили прочь, оглашая окрестности диким рыком. Они никогда не забирали своих раненных, да и те не стремились спастись. Если раны оказывались тяжёлыми, скальник бросался на князя, пока не падал замертво. Их поведение не поддавалось разумному объяснению…, кроме одного. Скальники приходили сражаться именно с ним, с князем Совником и битву с другими жителями Речки, воспринимали, чуть ли ни как оскорбление. Если, конечно, они вообще понимали что такое оскорбление. Насколько скальники разумны, Совник так и не смог определиться.
В один из дней, у стен Речки, точнее на полях, обрабатываемых её жителями, встали лагерем два десятка людей меча. Их заметили давно и Совник, со всей своей дружиной, включая Але, уже находился у стен, готовый сражаться. Однако незнакомцы не проявили агрессии. Один из них и вовсе, убедившись, что со стены на них смотрят, выпрямился и стал активно махать рукой. Пришельцы извещали жителей села, что не ищут ссоры, что идут с миром. Впрочем, это они высказали уже тем, что не стали топтать полей, а двигались строго по участкам непаханой земли.
После того, как незнакомцы проявили некоторое дружелюбие, Совник, в компании Тати и Васа, вышел за ворота – Але пыталась последовать за ними, но князь был твёрд как скала и запретил ей высовываться. С явной неохотой, девушка подчинилась. А вот год назад, до рождения ребёнка, до беременности, Совнику вряд ли удалось бы настоять на своём, и он это прекрасно понимал. Але стала матерью и её склонность к риску резко снизилась, чем князь активно пользовался. По этому поводу порой страдал от чувства стыда – недолго, он человек хороший, это бесспорно, но всему надо знать меру. А то в жизни оно ведь как? Был человек, жил человек, шибко-шибко хороший был. А потом так его и похоронили, на камне написав «хороший он был». Репутация, конечно, очень важна, но целостность собственной шкуры всё же будет поважнее…
Они вышли к незнакомцам и навстречу им отправили не стрелы, а пару людей меча, которые представились и объяснили что им нужно – тот день был удачным для Речки. Мимо их села шёл князь с дружиной, возвращавшийся из похода в руины древних городов. Они собирались торговать, и Совник стал свидетелем масштабной торговли такого типа, когда княжеские дружины не заходили в город, а занимались торговлей за стенами города. Опыт был довольно интересным.
Поговорив с Совником, князь и дружина двинулись к стене, но не подошли к ней вплотную и не остались слишком далеко. Остановились в досягаемости лучников Речки, но не слишком близко к ним. То есть, если жители села, решат отобрать вещи людей меча, расстреляв их из луков, ничего не выйдет – большая часть отступит невредимой и вернётся ночью, что бы отомстить. А если князь нарушит слово и нападёт – прежде чем его люди добегут до стены, в живых останется меньше половины его людей. Такой вот этикет, народившийся из сугубо практических вещей.
Это ему объяснила Але, сам он терялся в догадках о причинах выбора места для торговли. До самого вечера никак дойти не могло. Всё-таки, не шибко-то он годился на роль главного военного в селении, как ни прискорбно это признавать. Совник больше годился как воин первого удара, идущий на острие атаки. Искусный воин, далеко не всегда, искусный полководец…, кто это сказал? Совник не помнил, но точно знал, что это чья-то цитата. А откуда она, вообще непонятно.