Он решил прекратить движение, когда его стошнило чёрной слизью, с комками крови. Он выбрался по ветке к ближайшему стволу дерева и лёг на спину. Над ним медленно покачивались кроны деревьев, становилось темно. Но хоть не упадёт вниз – ствол дерева огромный, напоминает те великаны из Великого леса. И ветка у него не меньше. С такой много досок напилить можно…
Совник отключился. Тело выгнулось дугой, от пота мокрой стала кора, а потом он затих, редко и тяжело дыша. Он не ошибся – небо потемнело давно, солнце пропало за горизонтом. На мир опустилась ночь. Его организму предстоял жестокий бой, сражение на клеточном уровне, в котором яд маленькой змейки, выступит против потрясающей регенерации и мощной физиологии тех, кого в этом мире называют Другими. Победит яд или организм, сумевший приспособиться к новому миру?
Когда Совник открыл глаза и громко застонал от боли, стало очевидно кто победит в этой схватке. Однако вопрос о том, сможет ли он дожить до конца этой битвы, остался открытым.
Конечности распухли, язык тоже. Совник с трудом мог пошевелиться. Голова горит как в огне. Пот заливает глаза. Он почти перестал понимать, где находится и что тут потерял. Только видел листья, чувствовал жгучую боль и хотел пить. Но пошевелиться не мог. Рюкзака с собой нет – он забыл, куда тот делся, толи оставил в караване, толи потерял по пути. Собственно, он его вспомнил только в связи с тем, что очень хотелось пить.
Сколько он мучился, Совник не смог бы сказать – не запомнил. Но когда солнце взошло, и золотистые лучики пробились сквозь своды лесные, он открыл глаза, попытался пошевелиться. Вроде удалось. Привстал, тоже нормально, пока проблем нет. Только очень сильно кружится голова, а во рту, словно наждачная бумага – это его язык. Нёбо нижнее и верхнее, отчего-то стали очень чувствительными и от прикосновений языка их режет так, будто и правда наждаком шаркают.
Минут пять он пытался усесться спиной к стволу дерева. Всё не получалось, что-то мешало. Он потянулся за спину, нащупал меч – вот что мешает. Ухватил рукоять и вытащил оружие, положил возле себя на ветку. Наконец-то, смог устроиться и с облегчением выдохнул. Тут его взгляд остановился на лезвии меча. Чистый, синеватый клинок – словно он никогда им и не пользовался. Ни следа крови или слизи от тех мертвецов…, сбежал он от них или они шли за ним по земле? Сейчас вряд ли удастся выяснить. Кажется, он даже погадить не сможет, без посторонней помощи.
Погадить, кстати, надо бы.
Совник, тихонько постанывая, сполз обратно. Как гусеница, двигаясь всем телом, переполз поближе к краю ветки – ему тут, судя по всему, долго ещё валяться, так что прямо на ветку не надо, и так плохо, не хватало еще, что б эта самая вонища тут стояла. Кое-как расстегнул штаны. Осторожно перевернулся на бок, вытащил это дело, слава провидению, оно было достаточно длинным и с тихим стоном счастья, выпустил из себя весь негатив.
Журчит ручеёк жёлтый, листики трясутся, ручеёк в лучах солнышка сияет…
-Коромысло мне в зад! Да твою ж мать! – Донеслось снизу возмущённо.
Увы, ничего не поделаешь – процесс сей если начался, остановить его почти нереально. Природа, что ж тут поделаешь? Ничего и не поделаешь…, но Совнику было очень стыдно. Он даже покраснел весь и закатил глаза и едва слышно стонет…, ну, будем считать, что ему сейчас так стыдно, что даже плохо стало. Всё-таки, князь, а не кто-то там с ветки, да весь потом провонявший…, правда, потом от него сейчас тоже несёт – любой конь загнётся, если рядом с минуту постоит...
-Снимай куртку идиот!!! – Послышалось снизу. Потом возня какая-то – путём не разобрать, вниз там метров пять, если не больше. А ещё и два яруса листвы и веток.
-Что это такое? – Тот же голос говорит.
-Я почём знаю? Я такого ещё не встречал. Может лианный сок?
-По запаху вроде нет. Ну-ка…, кожа чистая, раздражений нет, ожогов тоже.
-Пронесло, значит…
-Пронесло…, ну-ка, стой, я попробую, может, правда сок.
-Не…, - слышится смачный плевок и выдох - «фууу!». – Не надо было. Чуешь же, как воняет?
-Ага. – Снова плевок. Потом ещё один и недовольный голос вещает. – Как с полыня сок.
-Ну да, я о чём и говорю. С полыня сок он такой и есть, мерзость редкостная. – Говорит второй. А спустя мгновение, испуганно добавляет. – Там где полыня растёт, там и…
Наступает тишина и Совник слышит дальше, лишь журчание нерукотворное, да быстро удаляющийся топот. Как-то ему не по себе стало. Что так перепугало тех людей снизу? Может окликнуть, расспросить, да хоть обратную дорогу с их помощью…, ага. Он едва шевелится. В людскую доброту он не особо верил. Скорее уж дадут дубиной по башке, меч и доспехи прихватят, а его бросят помирать под деревом. Пока не оклемается, лучше быть незримой тенью.
Как пить всё-таки хочется…, и есть тоже. Совник с тоской посмотрел вокруг себя. Листья, лианы какие-то, вон плоды маленькие и зеленоватые. Как быть? Надо бы вниз спуститься, может там что-то найдёт. Он пополз по ветке. Два метра и тяжело дыша замер на месте. Кора больно впилась в щёку, но ему всё равно. Совник сдался, глаза медленно закрылись. Он умрёт от голода и жажды. Но…, такая смерть слишком долгая и мучительная. Он собрался с силами и пополз к зелёным плодам – наестся, чего попало и помрёт быстро.
Когда сорвал первый плод, взгляд замер на просвете между ветками. Далеко-далеко, там видно громадные корни, перекрутившие землю, такие же, как в Великом лесу. Зачем что-то придумывать? Можно просто прыгнуть вниз и всё. Мучения закончатся в одно мгновение.
«Непроходимый тупица!» - вспыхнула в голове мысль…, словно бы чужая мысль.
Мир поблек, прежде чем он успел удивиться. А когда очнулся, то лежал там же, на ветке, возле своего меча. Совник сел. Удивлённо стал озираться. Мысль работает без перебоев, голова чистая, мышцы хоть и слабы, но всё же не так как до отключки. И живот круглый – он явно сытно поел. И жажда не мучает…, а это что? Совник протянул руку – слева от него, на коре, лежит кость. Маленькая такая, как будто от курицы. Ещё в жиру. Пахнет жареным…
Стало страшно, по-настоящему страшно. Вспомнил, как услышал чужие слова, как померкло сознание. А теперь он жив-здоров, жажды нет, на ветке гигантского дерева, остатки трапезы, которую тут приготовить никак не получилось бы. Ну, если бы приготовил тут, то следы бы остались, а из всех следов – полный желудок, куриная косточка и руки в жиру вымазаны.
-Чертовщина какая-то… - Пробормотал Совник, поднимаясь и вкладывая меч в ножны.
Как бы там ни было, а он жив. Всё как рукой сняло…, чьей рукой интересно бы знать? Хотя…, пожалуй, не интересно. Лучше не знать. Лучше просто принять всё как есть и не задавать вопросов.
Совник спустился вниз, ободрав руки, более не защищённые наручами. Он ступил на землю и воочию убедился, что вокруг него аналог Великого леса. Правда, не такой старый. Земля корнями перекручена, но не столь сильно и сами корни не особо большие. Этот лес мог бы быть родным братом Великого леса, но если только младшим.
Так, пора уходить.
Совник огляделся, пытаясь выбрать направление. Куда ни глянь, деревья, корни и редкий подлесок. Куда идти, решительно не понятно. Он заблудился, увы, но придётся признать, что обратную дорогу, если не случится чудо, он найдёт очень не скоро.
Минут десять он стоял у дерева, ожидая чуда, вроде того, что произошло в ветвях этого леса.
Даже вообще ни проблеска, ни весточки, только в глубине леса кто-то истошно заорал, потом зарычал, заукал и разнеслось нечто, вроде истеричного хохота.
Так, вот - туда, значит, ни ногой. Подозрительные звуки эти.
Совник глянул в другую сторону, из которой не неслось никаких звуков. Вроде там и света побольше. Туда и пойдёт. И пошёл, а что поделаешь?
Странная бодрость, сытость и полное отсутствие жажды, пугали его ещё с час. Тишина леса, весь этот величественный покой, всё время возвращал его мысли к тому, что случилось на той ветке.
А потом не до того стало. Лес изменился. Теперь он кричал, ухал, укал и кидался в него зелёными плодами. Не сам лес конечно – волосатые люди. Откуда они взялись непонятно, но вдруг появились и начали над головой орать. Совник остановился, положил ладонь на рукоять меча, насторожился – из листвы густой, в лоб тут же прилетел зелёный плод. Оказался он мягким и горьковатым на вкус. А тут хочешь, не хочешь, узнаешь какой он. Всё лицо соком и ошмётками плода того измазало. Не успел проморгаться, как уже и второй летит. Увернулся, да припустил бегом. Над головой ор поднялся оглушительный и весёлый очень. Зашуршали листья, затрещали ветки – волосатые люди бежали за ним по первому ярусу и без остановки закидывали его плодами, да ветками.
Уйти от них не получалось и чего им надо он тоже не понимал. А тут вдруг выскочил на просеку – по всей поверхности, лежат куски гнилого дерева и сухие ветки. Понятно, что просека образовалась очень давно, и создал её ствол гигантского дерева, рухнувший наземь. Полпросеки проскочил – кидаться плодами в него почти перестали. А тут громадная ветка над просекой висит, а на ней крупная обезьяна. «У!» - говорит и с ветки прыгает. Но не наземь – обезьян повис на одной руке, размахнулся и бросил в него плод. Совник увернулся, выпрямился, а обезьян совсем не расстроился.
Однако как-то странно себя вести начал - у него вся морда исказилась. Остальные обезьяны сидят на ветке, притихли они, с любопытством смотрят на своего собрата. Тот ощерил зубы, всё лицо сжалось, короткие ноги подтянул и…
Руку под зад подставил, а потом звук неприличный и в ладони обезьяна…, ну, животные неразумные, как бы…, бывает оно как бы.
Обезьян поднял руку к лицу. Глянул, понюхал, поморщился, фыркнул и на него как-то подозрительно смотрит.
-Эй! – Воскликнул Совник, верно прочитав выражение этой морды, так сильно напоминающей человеческое лицо. Обезьян ощерился в улыбке, размахнулся и бросил.
Совник, героическим рывком сиганул в заросли, чудом избежав унижения. Затем со всех ног ринулся в другую сторону. За спиной уканье стихает – весёлое оно такое, смех чем-то напоминает…