— Ты, Лиза, зря меня не виновать и клятвоотступником при девушках не выставляй! — начал я последовательно снимать с себя беспочвенные обвинения, — Жениться на тебе я никогда не обещал! Предположение такое высказывал, но и не более того! — сурово посмотрел я на задохнувшуюся от возмущения девчонку, — И нечего здесь изображать из себя потерпевшую! — возвысил я голос, — Я всё прекрасно помню, ты не смотри, что у меня две контузии! А, если что-то и забуду, то тогда мне Пана Борисовна напомнит, она при том разговоре присутствовала. Так, или я ошибаюсь? — повернулся я в сторону внимательной Левенштейн.
— Так! — после некоего раздумья лаконично ответила мне профессорша.
— А посему, не наглей и веди себя прилично! — без излишней суровости посмотрел я на уличенную в попытке матримониального мошенничества гражданку Фадееву. — Вот тогда, возможно, будет и тебе счастье! — решил я подсластить пилюлю нахохлившейся пельменнице. — Закончишь школу с отличием, поступишь в универ и мы вернёмся к этому вопросу.
На последних словах Елизавета с проявлением горестных чувств притормозила и демонстрировать безутешное горе перестала. Она подошла к Пане и та её обнадёживающе погладила по спине. От этой идиллической картины на душе стало немного легче. Но уже через секунду я понял, насколько я недооцениваю свою новоприобретённую родственницу.
— А вот эти? И еще Лидка с Эльвирой⁈ — выплеснула наружу свои опасения брачная пиявка по имени Лиза, — Пока я буду в школу ходить и в институт поступать, они-то ждать не будут! Окрутят тебя и детей еще нарожают!
В отсутствии логики и в неумении выстраивать причинно-следственные связи эту сопливку заподозрить было сложно. Все узкие места и все зримые препятствия, которые могли помешать её грандиозным планам, она рассмотрела без промедления и четко сформулировала.
— Успокойся, Эльвира на замужество не претендует! — я воспользовался неординарностью происходящего и, подойдя к плите, нахально напился прямо из чайника, — А с Лидией Андреевной я при всём желании не могу пережениться. Она моя непосредственная начальница и никто не позволит нам с ней разводить семейственность в подразделении! Конфликт интересов! — для пущей достоверности блеснул я термином из двадцать первого века. — Поняла?
— Не поняла! — продолжила упорствовать брачная аферистка, — На тех старухах ты и так никогда не женился бы! Я про них просто так вспомнила, — самоуверенно отмахнулась она, — С этими-то как быть? — Елизавета давила моё сознание как бульдозер на клумбу с незабудками и покидать выбранную колею не желала.
Я невольно перевёл взгляд на Наталью и Полину. Девушки смотрели на меня не мигая и с однотипными выражениями лиц. Особой неприветливости в их глазах уже не светилось, но легче мне от того не было. Непроизвольно вздохнув, я мобилизовал все оставшиеся после мозговых травм умственные способности. Дабы и рыбы вкусить, и свой лейтенантский анус сохранить в относительной неприкосновенности. Ссориться с девками, чьи отцы, даже при всех моих знакомствах, могут сильно осложнить моё бытие в этом городе, мне не хотелось. Да и просто не хотелось их обижать. И та, и другая того не заслужили. Ну Лиза, ну мерзавка…
— Полина мне счастья составить никак не может! — с непередаваемой грустью глядя в глаза девушки, изобразил я вселенскую печаль на своей физиономии, — Ты спроси у неё сама! Знаешь, какой у неё отец строгий⁈ Очень серьёзный мужчина и дружить он нам с самого первого дня нашего знакомства запретил! — продолжая созерцать растерянность в глазах студентки и комсомолки, расстроено пожал я плечами. — Он у неё полковник, а я всего лишь лейтенант. Так-то, Елизавета! — я отвёл взгляд от лица Полины и потому её реакции на свои слова увидеть не сподобился.
— Так что зря ты меня, Лиза, кобелем обругала! Нехорошо на честных людей понапраслину наговаривать!— упрекнул я не по годам дотошную малолетку, — Сама видишь, в этой ситуации я сам сторона пострадавшая и жениться могу только на Наталье. А любое иное счастье мне недоступно и даже опасно! Не только для карьеры, но и для здоровья!
Из присутствующих представительниц прекрасного пола только одна смотрела на меня с пониманием и малой долей восхищения. Остальные три, те по-прежнему радости, либо какого-то удовлетворения не проявляли и не выказывали. Они не плакали, не ругались и драться ко мне не лезли. Но при этом было очевидно, что конфликт, запах которого осязаемо витал под кухонным потолком, исчерпанным они так же не считали.
— Да пошел ты! — неожиданно взорвалась прокурорша, — Скотина!
Наталья сначала раз-другой шмыгнула носом, а потом начала всхлипывать и лицо её стало некрасивым. Пана мягко отстранила от себя Лизавету и поднялась с табурета. Подойдя к Копыловой, которой я только что практически сделал предложение, начала её успокаивать.
Видимо я всё же где-то перегнул палку или ошибся с интонациями. Очень трудно во время таких вот напряженных переговоров угодить сразу четверым, конкурирующим между собой, интересантам. И при этом никого из них не царапнуть. Особенно, если оппоненты женщины и возраст у них варьируется от нуля до бесконечности. Вернее сказать, от подросткового до пенсионного.
Скатываться в мудовые страдания для меня сейчас было бы смерти подобно. Не для того я столько слов нагородил и душевных мук претерпел, чтобы всё достигнутое пошло прахом. Разговор следовало незамедлительно завершать, но делать это надо правильно. То есть, последнее слово было необходимо оставить за собой. И слово это не должно быть понятным никому, кроме меня. Впрочем, и для меня это так же не обязательно.
— Ладно! — я еще раз отхлебнул из чайника, — Не хочете, как хочете! Дело это бабье и сами решайте, как оно для всех будет лучше! А я любое ваше решение приму со всем своим смирением, — с видом оскоплённого монаха оглядел я всех дам, в том числе и Левенштейн, — Но! — поднял я вверх указательный палец, — Предварительно это решение рассмотрев и согласовав со своей моралью, совестью и принципами! — последнюю фразу я озвучил твёрдым голосом, не допускающим никаких возражений.
— Я есть хочу! — уже привычным тоном домашнего деспота обратился я к Елизавете, — Пока я душ приму, ты мне в комнату поесть собери! Всего, что есть и побольше!
Выдав указание к исполнению, я развернулся и двинулся за чистым бельём и свежим банным полотенцем. В спину меня толкала вязкая и липкая, как кисель, недоумённая тишина. Но пока не свернул по коридору к залу, никто из четверых так и не швырнул мне в след ни ножа, ни вилки.
Проснулся я без будильника. Свежим и отдохнувшим. Подходя к помещениям для водных процедур, я заметил на кухне Елизавету. И только после того вспомнил вчерашний совет в Филях. А так же то, что никто из высоких договаривающихся сторон, не ушел с него удовлетворённым. Во всяком случае, при мне.
Завершив все свои утренние дела, я оделся и направился на кухню завтракать. Тем более, что пахло оттуда чем-то съедобным.
— Вот! — с неуверенной гордостью Лиза поставила передо мной тарелку с парящим борщом, — Только попробуй сказать, что у Лидки лучше получается! Тётя Пана уже поела и очень меня хвалила!
Запах от тарелки исходил недурственный и отказываться от эксперимента на себе я не стал. До того, как проглотить первую ложку, я успел подумать, что Лизавета, обычно любящая поспать до последнего, сегодня себе в этом удовольствии мужественно отказала. Борщ, это часа два и никак не меньше.
— Согласен! — без какого-либо лукавства выдал я своё экспертное заключение после того, как выхлебал полтарелки, — Достойно у тебя получилось! Теперь тебе осталось в отличницы выбиться, ну и, само собой, университет! — продолжая проворно веслить ложкой, напомнил я Лизе о своих условиях.
В РОВД я прибыл за пятнадцать минут до оперативки. Не заходя к себе, сразу пошел к руководству. Зуева перекладывала на своём столе бумажки и что-то черкала в журнале. Надо думать, готовилась, чтобы аргументированно ответствовать перед Данилиным.
— Лида, это я! — с милой улыбкой Юрия Деточкина обратился я к матери-командирше, — Здравствуй, Лида!
Капитан Зуева оторвалась от учетов и подняла на меня глаза.
Напитавшись вчера вздорными попрёками и неудовольствием трёх алчущих семейного счастья девиц, я и здесь ждал чего-то похожего. Но, к счастью, ошибся. Лидия Андреевна мне была рада бескорыстно. В этом я убедился, когда она, вскочив из-за стола, подбежала ко мне и повисла на шее.
— Я уже думала, что ты в райотдел не вернёшься! — всхлипнув, выдала она мне странную новость, — Говорят, тебя в область переводят, это правда? — отстранившись, она пытливо вгляделась мне в глаза, — А еще говорят, что тебя в Москву забирают!
Лида выскользнула из моих рук, которыми я, утратив над собой контроль, уже начал тискать её роскошную задницу и пытался нащупать недоданную ей создателем грудь. Отшагнув назад, начальница поступила правильно и очень вовремя. Так как дверь в кабинет открылась без стука и в её проёме появилась следачка нашей группы Наташа Пастухова.
— Лида, ты идёшь? — с ходу обратилась она к Зуевой, — О, Сергей, здравствуй! — заметила она меня. — Лида, пошли уже к Данилину, а то он опять ногами топать будет! — подхватив под руку, Наталья потащила меня в коридор.
В предбаннике главного следственного начальника в меня упёрлись десяток пар любопытных глаз. Не считая Тонечки и Валентины Викторовны.
— Проходите, Серёжа! — проворковала капитальная женщина, улыбаясь мне, будто я ей подарил упаковку противозачаточных таблеток, — И вы тоже заходите! — не отворачивая от меня взгляда, позволила она личному составу следственного отделения.
Народ на секунду заморозился и в так называемой приёмной образовалась могильная тишина. Даже беспардонная Антонина замерла и, перестав изображать Наташу Гончарову, простодушно выпучила глаза на свою старшую коллегу. Проявившую несвойственную ей добросердечность к процессуально-независимому челядину следственного отделения.
Поблагодарив античную женщину, неожиданно искупавшую меня в своей приязни, я открыл дверь в начальственный кабинет и смело шагнул вперёд. Данилин, будучи в глубокой задумчивости, разминал сигарету.