Но когда костоломы зашли в квартиру, дальше прихожей я их не пустил. Упёрся и, напрочь отринув все законы русского гостеприимства, объявил, что сегодня у нас в семье неприёмный день. Несмотря на высказанное вслух желание «попить чайку в семейном кругу товарища». Именно своим товарищем упомянул меня старший бандит после того, как переступив порог, поздоровался он с Паной. Левенштейн кажется почувствовала какую-то напряженность, но с чрезмерными расспросами в душу мне потом не полезла.
— Пожалей, Корнеев, бабку! — глядя мне в лицо жабьими глазами, порекомендовал предводитель потенциальных наследников спиртоводочной мафии, — Она в возрасте, но ей еще не время помирать. Пусть еще поживёт! И девчонку ты тоже пожалей! — лениво добавил он, не придавая голосу какой-либо угрожающей окраски.
Дословно мне было обещано, что в живых нас оставят только в том случае, если в среду я им сдам Лунёва. Можно пьяного, но обязательно живого и обязательно в здравом уме. Чтобы он был в состоянии быстро и в полном объёме передать им все активы Водовозова.
— Твоя задача нас с ним свести, а там мы уже сами с ним договоримся! — высказал на прощание своё требование старшой, — И вот, что, Корнеев, ты только не вздумай шутки шутить! Очень тяжело подыхать будешь! Но сначала бабы твои умрут и ты, Корнеев, их страшную смерть обязательно увидишь!
Это мне пришлось выслушать, когда мы с двумя быками спустились к подъезду. Водитель, который всё время изображал глухонемого, безвылазно сидел в машине. До сих пор мне даже не удалось толком рассмотреть его лица. И мне это очень не нравилось.
Теперь, параллельно с обдумыванием неотложных служебных забот, я беспрестанно ломал голову. Думал, как повернуть дело так, чтобы и овец сохранить, и бешеных волков урезонить. Сократив их поголовье ровно на три особи. По-другому, несмотря на гуманизм эпохи и моё природное добросердечие, никак не получалось.
Сколько ни размышлял, но по всему выходило, что без помощника мне в этот раз никак не обойтись. И дело даже не в том, что один против троих. В рукопашную идти я по-любому не собирался. Как ни крути, но кто-то должен взять на себя роль Лунёва. С учетом последних событий, Гриненко из этой схемы категорически выпадал. С его лицом, больше похожим на физиономию похмельного бурята, в подобных авантюрах лучше не участвовать. Дабы не смешить оппонентов. Даже военные такого вопиющего оскорбления их зачаточного разума должным образом не оценят и не примут.
Ничего другого, кроме того, что за помощью придется обращаться к Нагаеву, я не придумал. Слежки военбандитов за собой я не боялся. Не тот случай. Это в захвате языка и в умении его разговорить тем ребятам нет равных. А в искусстве наружного наблюдения в городских условиях они полные профаны. И им это известно не хуже, чем мне. Для того они и в гости ко мне ходили, чтобы моим страхом за себя и близких перекрыть сопутствующие риски. Чтобы, не дай бог, я не вздумал импровизировать.
Задач в голове было много и может быть, именно по этой причине я до сих пор так ничего и не придумал. Время шло, а как пеленать бандитов специального назначения, я не решил. Бить их железом по затылку, это не вариант. Они мне просто-напросто не позволят такого примитивного хамства. Как и пошлого баловства с колюще-режущими предметами. В области мордобоя и поножовщины эти ребята мне сто очков форы дадут и я это прекрасно понимал. Стрелять, тем более, нельзя. Слишком уж громкое это занятие, стрельба из огнестрела в РОВД или в его округе.
— Держи! — отвлёк меня от тягостных мыслей Гриненко, протягивая тарелку с полудюжиной котлет и несколькими кусками хлеба, — Обэхээсников здесь оказывается крепко уважают. Ты зря не пошел, с нас даже денег за обед не взяли! Я насильно совал, но столовские меня вежливо послали!
Рот моментально наполнился голодной слюной. От котлет шел одуряющий запах настоящих мясных котлет. А не пережаренной панировки с вкраплениями третьесортного фарша из сисек, писек и хвостов парнокопытных.
— Татьяна сейчас еще компот тебе вынесет! — обнадёжил меня мой заботливый друг. — Хорошая она баба!
Райпотребовская Татьяна и вправду вынесла мне стакан компота. О том, что ем немытыми руками, я вспомнил только после того, как прожевал и проглотил третью котлету. Хорошо, что Стас догадался принести еще и вилку.
По завершении трапезы жить стало лучше, жить стало веселее. Возможно, что котлеты и помогли мне нащупать решение. Которое, в общем-то, лежало на поверхности.
Всё уже давно придумано и опробовано. Для меня это многократно отрепетировано в далёком прошлом, а для несвятой военной троицы в будущем. Как бы недалёкие обыватели ни хаяли пресловутые «девяностые», но знание тамошней беспредельной специфики мне сейчас могло серьёзно помочь. Надо только порыться в памяти и освежить отдельные специфические детали. И тогда можно будет обойтись без вульгарной стрельбы и поножовщины.
— Наши действия, старлей? — сыто щурясь и разминая сигарету, прервал мои размышления старший инспектор ОБХСС Кировского РОВД капитан Антонов, — Что дальше? Командуй!
Что дальше, я пока еще и сам не знал. Программу «максимум» общими героическими усилиями мы уже и так выполнили. Да, осталась еще отработка лживых показаний спекулянтов, но это не к спеху, у меня еще полтора месяца в запасе. Завтра, а уж, тем более, послезавтра, мне дополнительные помощники не нужны. С прокурором Ивлевым я все вопросы решу самостоятельно. И в среду, при общении с тремя военными, мне так же лишние глаза и уши совсем ни к чему. Нагаевские органы обоняния и осязания не в счет. С ним, кстати, сегодня встретиться надо будет обязательно…
— До четверга свободны! — великодушно выдал я увольнительную кировчанам, — Если хотите, Сидоренке своему можете не говорить, что я вас отпустил! — позволил я себе еще один широкий жест.
— А я? — робко поинтересовалась доставившая мне компот Барабанова, — Мне что делать?
— И вы тоже свободны, Таня! — благодарно улыбнулся я женщине, — Вот тарелку только со стаканом отнесите назад и свободны! До четверга у вас выходные дни!
Так-то товаровед мне уже была не нужна, свою работу она сделала в полном объёме. Но демобилизовывать её я посчитал преждевременным. Ибо нема дураков! Отпустить прикомандированные силы легче легкого, это я всегда сделать успею. Потому как рекрутировать их назад будет уже невозможно. А это значит, пусть товаровед Барабанова пока числится у меня в команде.
— Вы только телефоны свои оставьте! — напомнил я повеселевшим «колбасникам», — В четверг еще чуток поработаем и я вас отпущу на волю. И уже насовсем! — пообещал я капитану и лейтенанту.
— А мы куда? — усаживаясь за руль, спросил Гриненко, — В СИЗО?
— В СИЗО, — кивнул я, соглашаясь с товарищем, — Обвинения надо будет предъявить. Но сначала давай, в Советский заедем!
По памяти что-то царапнуло и я вспомнил, что обещал цыгану Нике доставить к нему сегодня его красавицу жену. Но тут же понял, что сделать этого сегодня я не смогу. Из-за военного форс-мажора. Моя старушка-совесть не стала корить меня последними словами за необязательность и несбывшиеся цыганские мечты. В конце концов, это не я измыслил подлость с собственным похищением. Нику потерпит до завтра. И Роза потерпит. Когда родина в опасности, любовные переживания цыган можно отложить на сутки.
— У тебя левый ствол есть? — глядя на дорогу, непринуждённо спросил я у друга. — Желательно, чтобы незамазанный, но это не принципиально.
Стас не вздрогнул и не дёрнулся, но глаза на меня скосил.
— У меня сейчас ничего нет, — после короткой паузы ответил он, спокойно переключив скорость, — У Бориса есть. Он на притоне обрез двустволки недавно забрал. Оформлять не стал, потому что этот шалман под его «шуриком». Обрез-то он забрал, а агента светить не захотел, потому что человек толковый и информацию пока неплохую даёт. Спросить? Он мне не должен отказать.
Я отрицательно покачал головой. Нет, обрез охотничьего ружья, это не то, что мне пригодится в разговоре с бандитами специального назначения. Размер не тот. Слишком уж громоздкая это штука. Да еще и громкая до бесстыдства. И скорострельность тоже далека от необходимой. Даже с учетом наличия двух стволов. Не те это ребята, чтобы выходить против них с обрезом охотничьей двустволки. Засмеют! В полном соответствии со всеми четырьмя Уставами Вооруженных Сил СССР подвергнут унизительному осмеянию. Да еще и морду набьют. Перед тем, как удавить. Н-да…
Глава 15
У первого же попавшегося по дороге телефонного автомата я попросил Гриненко остановиться. И сделал два звонка. Сначала набрал номер опорного пункта в Первом Безымянном переулке, где около года тому, как тянул лямку участкового инспектора. Не получив на свой посыл ничего в ответ, кроме длинных гудков и не тратя зазря времени, тут же набрал городской номер дежурной части Советского РОВД. Здесь мне сразу и предсказуемо повезло. На том конце линии я услышал бодрый голос дежурного Мальцева. Того самого Владимира Аркадьевича, с которым у нас в своё время сложились хорошие приятельские отношения.
Поздоровавшись с капитаном и коротко представившись ему, я попросил просветить меня по поводу местонахождения моего друга лейтенанта Нагаева. И был приятно удивлён услышанным ответом. Аркадьич мне охотно сообщил, что мой татарский друг дежурит сегодня в его, в мальцевскую, то есть, смену. И, что в данный конкретный момент Вова находится в двух шагах от него, в телетайпной конуре. Где принимает ориентировки, в режиме реального времени поступающие в Советский из областного УВД.
На уровне условных рефлексов павловской собаки зная всю специфику работы райотдельской ОДЧ, я не стал наглеть и долго занимать телефон дежурки. Лишь попросил Аркадьича придержать Нагаева и по возможности никуда не отправлять его из РОВД в ближайшие полчаса. Клятвенно заверив капитана, что буду в Советском не позже, чем через двадцать минут.
— Подожди меня здесь, я быстро! — попросил я Стаса, когда мы с ним остановились неподалёку от здания моего бывшего райотдела.