— А зачем тебе это нужно? И так никуда не денется твоя бумажка! — нехорошо сузила глаза Антонина, когда я повторно попросил сделать отметку на втором экземпляре рапорта, — Или ты так намекаешь, что я эту твою писульку в урну выброшу? Ты, что, Корнеев, ты совсем уже охамел⁈
— Помолчи, Антонина! — оторвавшись от регистрации карточек в журнале, заступилась за меня античная женщина с эталонной грудью и нижним филеем, — Дай-ка сюда! — протянула она руку за моей кляузой.
Моментально охолонувшая Тонечка величаво, но без промедления поднялась из-за своего стола. Неприязненно покосившись на меня, она подошла к Валентине и вложила в её длань составленный мной документ.
Мой рапорт старшая инспектриса группы учета прочла очень внимательно. Несколько раз подняв на меня свои, в очень хорошем смысле этого слова, коровьи глаза. В которых я, уже не в первый раз усмотрел её уважительный к себе интерес.
— Всё правильно он говорит, проставь там дату и время! — указав авторучкой на висящие над дверью настенные часы, велела она Тонечке, — И в журнале внутренних входящих сделай отметку!
Забрав мой рапорт взад, вздорная девица бегло его прочитала. И уже другими, менее злыми глазами оглядела мою, оболганную корыстными иудеями, фигуру.
— Надо же! А ты точно, этих денег не брал? — подозрительно прищурившись, всё же не удержалась от оскорбительного вопроса Антонина.
— Я сроду по вторникам взятки не беру! — гордо задрал я подбородок в ответ на дурацкую бестактность моей, когда-то несостоявшейся, невесты, — Тем более, от зубчаниновских цыган и, в особенности, такую мелочь! Для меня, Тоня, четыре тысячи рублей, это унизительно и обидно!
Подмигнув повеселевшей после моих слов Валентине Викторовне, я не стал дожидаться неизбежных потоков хулы и остракизма от Антонины. Торопливо покинув группу учета и выйдя в коридор, я направил стопы к своей начальнице. За те дни, пока я отсутствовал в райотделе, я уже успел порядком соскучиться по своему непосредственному руководству. И по её несгораемому и несдвигаемому с места шкафу.
После недавних тактильных исследований коленок Розы, мои душа и плоть всё еще не обрели покоя. И по этой причине в моей голове как-то сам собой сложился план доверительной беседы с Лидой. Очень доверительной и откровенной. И обязательно за закрытой на замок дверью…
Но везение моё, после того, как я выпустил из своих цепких рук цыганку, видимо, иссякло. Нет, когда я вошел, Лидия Андреевна мне, конечно же, обрадовалась. Но на моё несчастье, в кабинете она была не одна. Кроме неё, с чашкой кофе в одной руке и с сигаретой в другой, у окна стояла Ира Алдарова.
Заметив на соседнем столе тарелку с горкой лидиных пирожков, я тут же отринул цыганскую грусть. Беспечность души вновь вернулась ко мне и я принял решение дожидаться возвращения Гриненко в кабинете Зуевой. Сходу придвинувшись к пирогам и попросив свою начальницу налить мне чаю. Если сейф не потолкаю, так хотя бы пополдничаю…
— Зазнался ты, Серёжа! — в ответ на моё приветствие укорила меня первая данилинская замша, — Как получил орден так сразу же и пропал! Носа своего не кажешь в родном подразделении… Скажи честно, Корнеев, ты, что, ты нас насовсем бросил? Выходит, это правда, что ты в Москву перебираешься?
Услышав эти слова, Лида замерла с опасно парящим чайником в руках. От её пронзительного взгляда, которым она впилась мне в глаза, я сразу забыл не только о её пирогах. Но и о недоисследованных коленках проказницы Розы.
— Зачем ты такие обидные слова говоришь, Ира⁈ Ведь ты же женщина не только большого ума, но и других величайших достоинств! — с сожалением оглядел я уже подхваченный со стола пирожок и положил его назад на тарелку, — Зачем ты, Ира, такие жестокие глупости вслух произносишь? — осуждающе покачал я головой, — Разве могу я вас с Лидией Андреевной бросить ради какой-то там Москвы⁈ — расстроенно склонил я голову набок.
Алдарова в ответ на мои слова и мимику скептически хмыкнула и затянулась своей цигаркой. А разморозившаяся Лида, наоборот, счастливо заулыбалась и продолжила хлопотать на предмет чая и прочего котлового довольствия.
— А тебя тут с утра двое каких-то мужиков искали! — что-то вспомнив, обернулась ко мне Зуева, — Сказали, что к четырнадцати часам опять будут. Так и сказали — к четырнадцати! Мне показалось, что они чем-то на военных похожи.
Я принял из рук Лиды стакан с чаем и тяжко вздохнув, потянулся к сахарнице.
Глава 21
Услышанное от Зуевой о странных визитёрах с признаками советского милитаризма мне не понравилось. То, что рэкетиры эпохи позднего застоя планируют со мной нынче встретиться, я и так знал. Завтрашнее негласное задержание псевдо-Лунёва с последующим его перемещением и допросом в укромном месте, это очень непростое дело. Даже для таких профессионалов, как армейские виртуозы скрадывания «языков». И потому оно, это мероприятие, требовало детальных согласований.
Да, можно сказать, что к грядущей встрече с бритоголовыми я был почти готов. Почти… Но я не предполагал, что они припрутся ко мне на службу так рано. Наша с ними договорённость предусматривала более позднее время их визита. Опять же, после предварительного созвона.
Своего номера или каких-то других координат для контакта с собой они мне не дали. Надо полагать, исходя из врождённой скромности. Зато я своими глазами видел, как мой служебный номер их руководящий главшпан аккуратно записал в своём клеёнчатом блокноте.
— А что там у тебя с твоим делом по цыганской спекуляции? — отвлекла меня от тягостных мыслей не в меру любопытная Алдарова, — Я вчера специально у Данилина спрашивала и он сказал, что с доказательствами у тебя совсем глухо! — с сочувствием посмотрела она на меня.
После её слов Лида снова замерла и также одарила меня обеспокоенным взглядом.
— А ты не верь никому, Ира! Никому не верь, кроме меня! — с показной бодростью отмахнулся я от необоснованных измышлений товарища майора.
И далее, уже во второй раз за сегодняшний день, я назидательно повторил обеим дамам, то же самое, что час назад заявил Розе. Что в условиях развитого социализма приличные женщины этого города могут доверять единственному человеку. Старшему лейтенанту Корнееву и более никому другому. Разумеется, в том случае, если они и дальше собираются оставаться приличными в глазах советской общественности. А, главное, в моих глазах…
В отличие от изначально, всегда и почти во всём со мной согласной Зуевой, Алдарова мне не поверила. Скептически усмехнувшись. И неуважительно выпустила в мою сторону струю табачного дыма.
Но тут нашу с ней зарождающуюся полемику очень вовремя прервал телефонный звонок.
— Корнеев? — переспросила Лида телефонную трубку и тревожно посмотрела на меня, — Нет, пока не заходил… Хорошо! — смутилась она и кивнула неизвестному собеседнику. Покраснев, словно тот мог увидеть её неискренность.
В сознании отложилось, что моя начальница снова пошла у меня на поводу. И, не колеблясь ни секунды, соврала своему телефонному визави.
Сделала она это по моей молчаливой просьбе. Услышав из её уст свою фамилию, я интенсивно замотал головой из стороны в сторону. А она всё поняла правильно. И умышленно ввела в заблуждение любопытствующего насчет меня абонента.
— Кто? — вопросительно вскинул я голову, благодарно улыбаясь своей любимой руководительнице.
— Данилин тебя ищет! — сердито ответила Зуева. Наверное, она рассердилась по причине того, что соврала шефу в присутствии Алдаровой, — Велел, как только ты появишься, сразу же гнать тебя к нему!
Такое указание Данилина могло означать только одно. Что начальник следственного отделения Октябрьского РОВД уже ознакомился с моим крамольным рапортом о взятке.
— Вот, что, девушки, вы меня сегодня еще не видели! А за это от меня вам будет счастье! То есть, бутылка шампанского и шоколадка! — оптом, но со значением осмотрев обеих заместительниц Данилина, пообещал я им, — Каждой! — пришлось тут же уточнить после того, как они, не выразив бурной радости, неуверенно переглянулись.
Заговорщицки подмигнув начальственным дамам и не теряя больше ни секунды на гляделки, я выскользнул из зуевского кабинета.
Меньше всего я был сейчас настроен на длительную беседу со старшим начальством. А, тем более, мне совсем не хотелось длительных и нудных пререканий с осторожным Алексеем Константиновичем. Слишком уж хорошо я понимал, что, не расспросив меня самым подробным образом, хода моей скандальной кляузе он нипочем не даст. И потому решил незамедлительно свалить из здания райотдела.
Вернувшегося из Зубчаниновки Гриненко я перехватил на углу возле аптеки. Высадив Стаса из машины, велел ему дожидаться меня в РОВД.
Чтобы до вечерней встречи с военбандитами успеть поговорить с Нагаевым, время у меня еще было. Но оставалось его не так уж и много. Память услужливо подсказала, что сегодня у участкового инспектора Нагаева должен быть приём граждан. И потому я сразу отправился в опорный пункт.
— Нет, Серёга, я бы с радостью, но не получится у меня достоверно жуликом притвориться! — виновато покачал своей крупной головой Вова, — По «фене» я еще как-то смогу, но во всём остальном они меня обязательно выкупят! Ты сам подумай, ни фиксы у меня, ни наколок, ну какой из меня дважды сиженный босяк⁈ И с легендой надо было заранее поработать! — его татарско-казацкие усы печально повисли, подражая первичным половым признакам престарелого импотента.
По сути, мой неглупый татарский друг красок ничуть не сгущал и в своих пессимистичных доводах был прав абсолютно. Но так уж сложилось, что среди всамоделишних сидельцев, кому бы в этом вопросе я мог довериться, подходящих кандидатов у меня не было. Ни одного. Даже с самой большой натяжкой. Очень уж будет велика цена ошибки, а уж более того, предательства. Рисковать собственной головой, засовывая её в жернова исключительной меры социальной защиты, я был не готов.
Нет, я далеко не ханжа и не платонический вегетарианец, мыслящий категориями высокой морали и нравственности. Отнюдь! И, как всякий нормальный опер, искренне полагал, и полагаю, что использовать в своих оперативных комбинациях лиц, ранее судимых, вполне можно. И даже должно. Но только не в этом конкретном сл