На улицу мы вышли вместе. На всякий случай. А как поступать с шестью парами, которые прилипли к рукам городских бэхов, я еще не решил. Но, в любом случае, скандал мне завтра гарантирован. Н-да..
Глава 7
Домой я вернулся поздно. Потому что решил прогуляться пешком. А по пути еще завернул в гастроном, чтобы пополнить запасы корма в своем холодильнике. Единственным условием при заключении устного договора о моем расквартировании, была ежедневная проверка почтового ящика на предмет поступающей корреспонденции. Помимо кучи газет, профессору Левенштейн приходили письма. В основном из редакций различных газет и журналов, с которыми она сотрудничала на ниве продвижения в массы передовых идей. Раза два в неделю я исправно работал почтальоном, доставляя Пане Борисовне ее почту.
Вот и сейчас, заглянув в почтовый ящик, я обнаружил там полдесятка газет и повестку самому себе. Меня вызывали на завтра в областную прокуратуру к четырнадцати часам. Другой причины для вызова, кроме как та, которая носит фамилию Ягутян, в голову мне не приходило. По иным поводам, радикально противопоставившим меня правосудию, повесток бы не присылали. Пригласили бы более настойчиво, на дурацкие повестки не заморачиваясь. Надо будет завтра отпрашиваться. Это нехорошо, не нужна мне такая слава на новом месте службы. Отсыпав от одной из двух принесенных пачек десяток пельменей в кастрюльку, я принялся варить себе ужин. Когда прятал в морозилку оставшееся, обратным ходом достал бутылку водки из тех четырех, что там оставались. Отогнав уже привычную за последнюю неделю мысль, что треть, а, может, и половина пути к профессиональному алкоголизму уже пройдена, выпил первый стакан. Второй приму через час. Иначе опять сна ночью не будет.
Утро. На моих часах девять тридцать. Личный состав следственного отделения стоял в коридоре и шушукаясь, переглядывался. Капитальная женщина к Данилину никого не запускала. Даже его первого заместителя майора Ахмедханова. Который на общих основаниях топтался под дверью приемной и, как мне показалось, испытывал от того морально-нравственные терзания. Наверное, он слишком уж привык все время находиться по правую руку шефа. Хотя, вроде бы у нас тут следствие, а не кинологическая служба..
Прошло еще минут семь и мимо, не отвечая на приветствия, стремительно прошагал начальник СО. Поскольку за собой он никого не пригласил, все остались на месте. Лишь Ахмедханов, не вытерпев, просочился в приемную, плотно прикрыв за собой дверь. Еще через минуту он высунул голову и рыкнул, чтобы заходили. Народ еще раз переглянулся и потянулся в пугающую неизвестность.
Майор Данилин сидел на своем месте и повернув голову, смотрел на унылый осенний пейзаж за окном. Второй майор, уже устроившийся на свое почетное место второго номера, сурово оглядывал входящих. Вряд ли он был в курсе происходящего, но по его виду уже было понятно, что с шефом он в одном окопе. И, что он, как истинный первый зам Данилина готов рвать и метать. Рвать всех, кто, хотя бы косвенно повинен в нервозности шефа. И метать куски разорванных в тех, до кого пока не смог дотянуться.
— Скажи, Корнеев, на хера ты к нам сюда перевелся? — все еще глядя в окно, негромко, почти вежливо поинтересовался начальник.
Алексей Константинович громко втянул носом воздух и, по-прежнему, избегая смотреть в мою сторону, начал прикуривать сигарету. Сломав три или четыре спички, он в сердцах отбросил коробок и прикурил от услужливо подставленной Ахмедхановым зажигалки.
Так как начальство обратилось ко мне пофамильно, пусть и не глядя на меня, то я, добросовестно соблюдая субординацию, поднялся. Сооружать на лице недоуменную дебильность я не стал. Психомоторику своего нового начальника я еще толком не изучил и поэтому счел, что усугублять нервозность Данилина было бы слишком рискованно.
— Ты, Корнеев, в моем отделении только второй день, как появился, а меня уже начальник РОВД с самого раннего утра из-за тебя, как цуцика…! Бл#дь!.. — майор Данилин вовремя прервал свой искрящий, как электросварка монолог, не доводя до подчиненных всех интимных подробностей своего общения со старшим руководством.
— Лидия Андреевна, я же вас просил! — повернувшись к Зуевой, недобро прошипел майор. — Да сиди ты! — махнул он рукой на вскочившую замшу, бледное лицо которой не выражало ничего, кроме ужаса.
Но было похоже, что пик своей взволнованности Алексей Константинович уже пережил и теперь понемногу приходит в себя. На эту мысль меня натолкнуло и то, что он уже почти без усилий задержал свой взгляд на моей физиономии.
— Ты зачем его отпустил? — сверля меня глазами, Данилин явно пытался определить, чем же соблазнил его новобранца вчерашний фарцовщик. — Ты хоть понимаешь, что на тебя на самого прямо сегодня дело возбудят? — как на дефективного смотрел на меня начальник.
Открытых ртов вокруг не наблюдалось, но жгучий интерес публики не оставлял ни малейших сомнений в искренности любопытства всех присутствующих. Коллеги сидели, затаив дыхание и, мало что понимая, увлеченно внимали происходящему.
— Не за что меня сажать, товарищ майор! — с максимальной уверенностью заявил я в полный голос. — Вот, если бы не отпустил я Брусенцова, вот тогда всем бы досталось на орехи. И нам, и тому, кто его задерживал.
Слово «нам» я выделил намеренно. Надо было хоть немного, но отвлечь от своей бедовой персоны внимание Данилина. Пусть по-прежнему психует, но не из-за меня. Вроде бы удалось, кроме ненависти в его взгляде мелькнуло беспокойство иного окраса.
— Ты о чем, Корнеев? Ты, имей в виду, службу ОБХСС первый руководитель курирует. Что у нас, что в городе. Так что сегодня после обеда из УВД жди гостей, два старших опера по твою душу приедут. И вовсе не факт, что они тебя с собой не увезут! — мне показалось или тень сочувствия, пусть и едва заметная, но все же мелькнула в глазах майора.
— Не увезут, я сегодня в областную прокуратуру уеду. Меня к четырнадцати часам вызвали, — я подошел к столу Данилина и протянул ему повестку.
Тот ее взял и минуты две внимательно изучал. Даже зачем-то заглянул на ее обратную сторону. Не заметив протянутой руки своего первого зама, который тоже захотел полюбопытствовать, майор протянул повестку назад.
— Ты чего еще натворил, Корнеев? На хрена тебя Клюйко вызывает?
При слове «Клюйко» по просторному кабинету осязаемо пахнуло тревогой. Кто-то из следаков взялся с сочувствием меня рассматривать, будто прощаясь, а некоторые многозначительно начали переглядываться между собой. Да уж, знать бы, кто он, этот старший следователь Клюйко Э.Ю., вызвавший меня сегодня на серьезный разговор. А то, что этот разговор будет серьезный, я не сомневался. Потому как несерьезных разговоров в областной прокуратуре старшие следователи не ведут. Особенно с милицейскими лейтенантами.
— Пока не знаю, товарищ майор, вернусь, расскажу! — легкомысленно пообещал я шефу.
— Ну-ну… — не столь оптимистично отреагировал на мое обещание Данилин. — Ты тогда до обеда никуда не отлучайся. Лидия Андреевна, проследите! — не поворачиваясь влево, распорядился главный районный следователь.
— Слушаюсь! — как механическая игрушка подпрыгнула со своего стула Зуева.
Дальше, происходящее на оперативке меня не касалось, а потому интереса у меня не вызывало. И когда следственный пастырь, раздал каждому своему адепту причитающееся и отпустил подчиненных, я заспешил к выходу.
— Корнеев, стоять! — рявкнул начальник, когда я уже переступал порог, — Сюда иди! — тоном старослужащего срочной службы, склонного к неуставным взаимоотношениям, скомандовал он. Пришлось возвращаться.
Теперь в кабинете кроме меня было всего два начальника. Майор и еще майор. И оба смотрели на меня хоть и с интересом, но без малейшей благожелательности. Особенно и, что удивительно, большая степень нелюбви сквозила во взгляде Талгата Расуловича Ахмедханова.
— Докладывай, как так получилось, что два старших опера городского УВД задержали с поличным спекулянта, следователь нашел их действия обоснованными и возбудил дело, а ты этого спекулянта отпустил? — по-новой начал наезжать на меня Данилин.
Пришлось рассказывать со всеми подробностями все, что вчера произошло. Почти со всеми. Про свои рекомендации спекулянту Брусенцову и про то, что сейчас он, следуя этим рекомендациям разваливает дело, возбужденное против себя, я умолчал. И про недоизъятые шесть пар югославских сапог не стал откровенничать. Пусть этот козырь пока побудет в рукаве. В моем рукаве.
— Валентина Викторовна! — необидно повысил голос строгий начальник. — Соедините меня с Дичанкиным из городского ОБХСС. — распорядился он, когда в дверной проем вплыло изваяние с живыми глазами и коралловыми бусами.
Через минуту майор Данилин общался с капитаном Дичанкиным. Обрисовав вкратце невозможность моего присутствия в Октябрьском РОВД после тринадцати часов, мой начальник предложил старшему оперу подъехать для изобличения меня пораньше. На том они и сошлись.
— Иди, Корнеев! Будь на месте и не вздумай покинуть здание РОВД до приезда оперов! — приказал мне Данилин.
Клятвенно пообещав не ударяться в бега, я пошел сдаваться своей непосредственной начальнице. Наживать с первых дней в ее лице врага мне не хотелось. В кабинет я стучаться не стал, приучить к этому Лидию Андреевну легко, а вот отучать будет сложнее.
— Разрешите? — лицо я постарался сделать уважительным, но не подобострастным, — Доложить хочу, Лидия Андреевна! А то как-то нехорошо получилось! — преданно посмотрел я на Зуеву.
— Я тебе чего вчера велела?! — не повелась на искреннюю преданность в моем взгляде начальница. — Ты почему на тюрьму фарцовщика не отправил после допроса? — клокотала Лидия и пышная имитация на ее груди возмущенно трепетала складками материи.
— Лидия Андреевна, я потому и отпустил этого Брусенцова, чтобы вас не подставлять! Там состав вообще отсутствует! Дежурный следак пошел у городских на поводу и в результате всех нас подставил, — безжалостно слил я коллегу, который не задал вчера ни одного вопроса барыге, а просто скопировал писанину оперов.