— Надо бы нам с тобой, друг мой Вова, у этого самого Виктора Яковлевича нарисоваться! — отпивая из своего персонального бокала чай и сидя теперь уже в чужом кабинете, озадачил я друга, — По какому поводу мы можем к нему зайти? Ты имей в виду, у меня еще пара дней свободных, а потом выйду на службу и меня запрягут. Не простят мне этой недели на больничном!
Нагаев отодвинул свои бумажки на край стола и тоже взялся за кружку.
— Серёг, а ты насчет квартиры не шутил? — так и не отхлебнув, робко поинтересовался он, — Ты расскажи, чего придумал? Из-за самоуправства ведь его не уберут с должности и уж точно, не осудят на лишение свободы! Статья-то совсем хлипкая, не сажают за нее!
Я понимал мятущуюся душу друга. Мысленно он уже жил в трешке, а не в коммуналке с общей кухней, ванной и сортиром. Оттого последние дни и ходил он в крайней задумчивости. И хорошо, если он своей Светке в этом плане душу еще не открыл. Если, не дай бог, у нас с товарищем Савицким ничего не получится, то супружница ему весь мозг выгрызет. А остатки чайной ложечкой выскребет.
— Нет, друг, раньше времени говорить не буду. Просто не хочу сглазить. А что касается шуток, так разве такими вещами шутят?! — я успокаивающе похлопал его по плечу, — Если фактуру соберем и все, как надо сделаем, то отработаем мы тебе квартиру! — я опять принялся за вовин чак-чак.
— А Людмила не прокинет нас? На фига ей потом заморачиваться с выделением мне хаты, если она уже и так свое место получит? — продолжал волноваться мой единственный в этой жизни друг.
— Не думаю, она баба неглупая и лучше нас с тобой понимает, что если надурит, то мы на ней сосредоточимся. А это для нее не самый сладкий сахар. Не, Вова, побоится она! — я добил слипшийся медовый комок и запил его крепким купчиком, — Тетя Альгия? — указал я взглядом на крошки, оставшиеся от лакомства.
— Да нет, Светка. Научилась! — гордясь женой, довольно посмотрел на меня Вова.
— Научилась! — уважительно подтвердил я, с глубочайшим сожалением о быстро закончившемся кулинарном изыске.
— Ну так, что, есть у тебя повод посетить товарища Савицкого? — вернул я Нагаева от лирики в жизненную прозу. — Хорошо бы завтра. Или лучше сегодня! — вовремя вспомнил я о завтрашних больничных процедурах.
Вова задумался, потом пожал плечами и отрицательно покачал головой.
— Как назло, ни одной бумажки или материала по работникам их конторы! — сокрушенно вздохнул он.
— Тогда бери журналы по учетам ранее судимых, по охотникам и по алкашам! Наркоманов не трогай, их там не держат, — указал я ему на шкаф с гросбухами, — Не может быть, чтобы там никого не было из работников Орджоникидзе!
Товарищ припер на стол стопку кондуитов и мы принялись за кропотливый бухгалтерский труд. Минут через десять у нас уже было около десятка ранее отсиженных работников завода. Трое из них работали в социалке предприятия, то есть, под руководством Виктора Яковлевича Савицкого. Вова подхватил журналы и вернул их в шкаф, а я выбирал самого удобного нам персонажа. Им, на мой взгляд, был разнорабочий Жогин Николай Иванович 1942 года рождения и судимый за нанесение менее тяжких. Срок погашения судимости у него был на подходе и это являлось хорошим поводом запросить на него характеристику по месту работы.
— Пиши запрос на характеристику! — ткнул пальцем я в строчку с данными Жогина, — только пиши конкретно на начальника Управления Савицкого, а то пульнут запрос по инстанции!
Нагаев достал чистые листы с уже проставленной внизу печатью и вставил один из них в «Ундервуд». Это был наш личный с другом девайс, который нигде не стоял на балансе. Потом, под мою диктовку Вова начал тыкать пальцами в круглые стеклянные клавиши с никелированными окаемками. Каждой своей буквой «Ундервуд» лязгал, как затвором кулацкого обреза и я успел подумать, что этот агрегат, если не в этом, то в следующем году отнесут на помойку. Слишком уж он древний и часто ломается. А ведь это раритет..
Я настоял, чтобы запрос Нагаев подписал сам, честно указав внизу свою невеликую должность. Обычно на таких бумажках мы бессовестно расписывались за начальника, перечислив все его регалии. Он все равно никогда об этом не узнает, а для нас такой маневр существенно снижал сроки на ответ. Сейчас задача была диаметрально противоположной. Надо было из ничего создавать конфликт и вытягивать на него товарища Савицкого. Так-то нам с другом неприязнь Савицкого была ни к чему, но приходилось думать о Борвиковой. Если не легализовать нужную версию с мелочной милицейской злобой на несчастного руководителя, то его дядя может просчитать Людмилу Васильевну и тогда освободившейся должности ей не видать. А, значит и Нагаев Вова квартиру не получит.
— К двум на завод поедем, — вслух решил мой бывший напарник, — У них там с часу до двух обед.
— К двум, так к двум! — согласился я, — А потом к Боровиковой в комплекс, она должна уже кое-что выяснить для нас с тобой.
Секретарша у товарища Савицкого оказалась очень фактурная. Все, что положено иметь секретарше у нее было. Все, кроме мозгов. Разговаривала она с лейтенантом Нагаевым так, будто он пришел занимать у нее деньги. Барышня была настолько уверена во всесильности своего шефа, что даже не потрудилась быть вежливой по отношению к офицеру милиции и его спутнику в гражданском. У меня сложилось впечатление, что совсем недавно она претерпела какое-то ущемление со стороны внутренних органов и теперь отыгрывалась таким образом. Ну да бог ей судья, нам не она, нам ее босс нужен.
— Не примет вас Савицкий! — категорически заявила она Вове, — О встрече с ним заранее нужно договариваться! Записывайтесь в приемные часы и ждите своей очереди! — заявила нам в край охеревшая девица.
Где взял эту дуру Виктор Яковлевич?! Она же его не сегодня, так завтра подставит с такими своими манерами. Неужели он на ее портрет и сиськи польстился до такой степени? Хотя, по части перечисленного, его понять было можно. Были еще и ноги, и крепко обтянутая юбкой задница, которой она профессионально виляла по пути к шкафу и обратно.
С удовольствием еще раз оглядев прелести секретутки, я потянул Вову к двери на олимп соцкультбыта. Секретарша что-то возмущенно заверещала, а мы уже протиснулись в кабинет.
А там нам пришлось убедиться в правоте неприветливой девицы. Савицкий действительно не был настроен нас принимать. Абсолютно! Он был занят рассматриванием цветного журнала и общение с ментами лейтенантского достоинства никак не входило в его приоритеты.
Выслушав от заскочившей вслед за нами секретарши все, что та о нас с Вовой думает, Виктор Яковлевич раздраженно отчитал Нагаева за хамское поведение и пообещал пожаловаться на него начальнику Советского РОВД Макарову. Вовин запрос он даже не стал брать в руки, А брезгливо посмотрев на него, посоветовал отдать секретарше и ждать ответа в течении установленного законом срока. После чего, явно красуясь перед своей помощницей, с пренебрежением выставил нас из своего кабинета. Я взял закипающего друга за руку и потянул на выход. Всего, что нам было нужно на этом этапе, мы от товарища Савицкого добились.
Теперь, когда его жопа задымится, он всем, включая своего великого дядю, будет рассказывать, что охамевшие менты ему мстят за сегодняшний укорот, который он им дал. На Боровикову он даже и не подумает. А нам уже будет пофиг и он сам, и его дядя-зам генерального директора. Потому что, когда товарищ Савицкий прочухает, что тучи над ним сгустились, нож гильотины уже будет лететь вниз. Прямиком к его шее.
— Вот же сука! — кипятился Вова, — да он по закону обязан выдать на мой запрос свою сраную бумажку!
— К Людмиле поехали! И орать прекращай! И вообще, повезло нам дружище, что эти идиоты еще совсем не пуганные! Крепко повезло, — я в отличие от товарища был очень доволен.
Боровикова расстаралась и когда мы появились в ее кабинете, протянула мне листок с установочными данными шестерых работяг соцкультбыта. А потом начала давать устные пояснения. После десятиминутной беседы я почти полностью удовлетворил свой информационный голод по данному делу.
— Людмила Васильевна, а что за умница-красавица сидит в приемной у вашего преемника? Неужели она от вас ему досталась? — из простого любопытства поинтересовался я.
— Господь с вами, Сережа! — Боровикова даже замахала руками, — Эта, прости господи, Зинка в нашем Управлении приблудная, она недавно появилась. Ее Савицкий из какой-то забегаловки сманил, где она официанткой раньше была. А моего секретаря он выжил! — женщина поджала губы. — А эта, мало того, что дура дурой, она и работы совсем не знает. Все документы за нее девчонки из бухгалтерии печатают.
Потом Боровикова принялась соблазнять нас обедом. Но мы с Вовой на искушение не повелись. Надо было срочно вылавливать Толика Еникеева. Нам нужен был помощник с машиной. Сегодня я планировал отработать хотя бы одного фигуранта из списка, который мне передала Боровикова. Придется Нагаеву опять выписывать левую повестку внештатнику. Как бы не погореть на этом деле, такие прецеденты уже были..
Пока тряслись в автобусе в сторону ГПЗ-4, я ломал голову, как в ближайшее время буду разруливать ситуацию с Полиной. Она каким-то образом раздобыла мой домашний номер и вчера вечером телефонировала мне. Сомневаюсь, что в этом ей помог отец. Папенька совершенно точно мне не симпатизирует. Это, если выражаться очень мягко. Мало того, он не считает нужным скрывать своего неприятия в адрес моей персоны. И это точно не Злочевская поспособствовала своей сестрице. Хотя бы потому, что ни адреса, ни телефона моего она не знает. А вот Полина теперь его знает. Очень целеустремленная девушка. Не сказать, чтобы меня это сильно беспокоило, но на определенные мысли такая активность наталкивала. Разговаривали мы с ней вчера долго и ни о чем, а в результате договорились встретиться. Девицей Полина оказалась настырной и добиваться своего она умела. Так что сегодня мы с ней отправимся в проходку по мерзлым улицам. Разумеется, к себе в гости я ее не приглашу. И, если сам не околею от холода, не поведу ее ни в кино, ни в какую-либо точку общепита. Чем она раньше замерзнет, тем быстрее мы расстанемся. Н-да…