Спасительно забулькал электрочайник и хоть какое-то внимание старшего следователя он отвлек на себя.
— Ты что будешь? Чай, кофе? — обернулась ко мне от столика с бакалейными припасами хозяйка кабинета.
— Тебя буду! — не отрывая от нее недвусмысленного похотливого взгляда, я начал подниматься из-за стола.
Не то, чтобы мне сейчас и вдруг захотелось отыметь прокуратуру за все её прошлые и будущие наезды на меня. Просто уж больно соблазнительно выглядела обтянутая казенным сукном задница наклонившейся Эльвиры Юрьевны. Опять, как в тот раз. Вчера как-то так получилось, что наше интимное общение ограничилось одним заходом. Все остальное время съели производственные разговоры. И вот теперь организм предъявил свои требования. В ультимативной форме.
— Ты совсем, что ли охерел, Корнеев? — испуганно вопросила Клюйко и попыталась нацепить на лицо строгость. Но потом как-то неуверенно отступила на шаг и уперлась в стену, — Да ну на фиг! Мне еще здесь работать! — уже просительно глядя, произнесла она.
Разум взрослого мужика победил тестостерон юнца и моё седалище вернулось на стул.
— Ну ты и дурак, Корнеев! — в очередной раз сообщила мне, далеко уже не свежую новость, Эльвира, — Дурак и наглый кобель! — последнее она выдала уже успокоившись и обретя уверенность, что прямо сейчас загибать ее раком не будут.
— Я, Эля, восторженный поклонник твоей красоты неземной! Но коли ты считаешь меня кобелём и при этом еще со мной сожительствуешь, то кто же тогда ты, душа моя? Сука ты, Эля. Причем, редкостная! Извини, но по-другому никак не выходит!
Судя по тому, как начали раздуваться ноздри старшего следователя по ОВД, таким критическим суждениям в этом кабинете она еще не подвергалась.
— Ты чего, душа моя? Мы же шутим с тобой! — спохватился я, — А то, что я к тебе неравнодушен и страстью пылаю, так разве ж это плохо?! При твоей-то красоте, да при моих-то чувствах?
Эльвира задумалась. Похоже, что моя версия её устроила и она еще раз сверкнув глазами, продолжила колдовать над приготовлением горячего питья. Но уже не наклоняясь так опрометчиво.
— Так чай или кофе? — не оборачиваясь, спросила она.
— Чай, любимая! Хотя из твоих рук я готов выпить что угодно. Хоть керосин! Или коньяка.
— Болтун! — осудила мою витиеватость Клюйко, хотя все равно чувствовалось, что моё словоблудие ей приятно. — Но коньяку из своей тумбочки не предложила.
— Как там работницы коммерческого блуда? Признались, откуда у них золотишко?
— Не признались, — поставила передо мной чашку с чаем Эльвира, — Как ты и предупреждал! — подозрительно зыркнула она, — Только вот по сути своей, они ведь не кремень, эти девки! И, почему тогда молчат, как партизанки? Я ничего не понимаю. На, читай! — Клюйко протянула мне четыре исписанных бланка допроса свидетеля.
Бегло пробежав по ним глазами, я, как и ожидал, никаких откровений там не нашел. Девицы про греховные похождения в бассейне ничего не скрыли. Пофамильно они никого не назвали, да это и понятно. Кто ж из важных начальников им стал бы полностью представляться, чай не на балу они встретились в дворянском собрании! Но имена мужиков были. И имена настоящие. По крайней мере, двоих, так уж точно. Девицы пояснили, что да, приехали, попили, поели, а потом порезвились. Денег им никто не платил. Потому что дружба с главным уголовным начальником области подороже денег будет. Так им их «мамка» при напутствии и сказала. И про золотишко они тоже ничего не знают. Хотя и нашлось это золото у них в сумках, а у одной в кармане.
— Где они сейчас? — задал я интересующий меня вопрос, поскольку кое-что мне хотелось понять, — Отпустила?
— А нет у меня таких прав, Сережа, чтобы суточников своей властью отпускать! — снова с интересом посмотрела на меня Эльвира. — Их вчера по мелкому оформили и в райотдел отвезли. А через час в этот райотдел дежурный судья приехал! Ночью! И всем им по трое суток дал!
— Протоколы по мелкому дежурная смена составляла? Или те, кто доставил?
Я попытался зацепиться этим вопросом. Уж очень мне хотелось понять про местные возможности деда.
— Да, протоколы помощник дежурного в РОВД составил, — разворачивая конфету подтвердила мое предположение Клюйко, — А доставили их солдатики из милицейского батальона, Сережа!
Вона как! Значит, концов мне не найти. Да, собственно, и на хрена, спрашивается, мне эти концы. Главное, что дело приданные мне силы сделали и сделали они его качественно!
— Запрос в Мордву отправила? — поинтересовался я у подруги, — Я бы на твоём месте не только их УУР запросил, но и торгашей напряг! Дело-то всё еще у тебя!
— Пока еще ничего никуда не отправила. Да и когда бы я успела?! А, если по-хорошему, то туда съездить бы надо, — задумалась Эльвира.
— Ты, душа моя, не торопись! — охладил я стахановский порыв прокурорской барышни, — Пусть старшие товарищи по твоему статусу сначала определятся, а уж потом будешь активничать! Если сложится, то на бланках Генпрокуратуры запросы и поручения слать будешь! На них и отвечать быстрее будут.
— Твои слова, Сергей, да богу в уши! — с неуверенной надеждой посмотрела на меня мадам Клюйко.
В дверь постучали и почти сразу же она открылась. На пороге стоял посетитель. И этот полковник Мелентьев смотрел на наше с Эльвирой чаепитие без всякого одобрения. Не ко времени, надо признать, явился полковник…
— Вот оно даже как! — скорчил скорбную физиономию Аркадий Семенович.
— Во-первых, здравствуйте, Мелентьев! — ледяным голосом поздоровалась моя сотрапезница. Оказывается, Эля умела дрессировать не только лейтенантов, но и полковников.
— А во-вторых, позвольте узнать, что вас так изумило? — она очень искренне удивилась хамской реакции москвича.
— Да так, ничего! — поджал губы столичный прелюбодей, — Не знал я, Эльвира Юрьевна, что у вас с лейтенантом настолько дружеские отношения! — полковник был готов прожечь меня своим взглядом.
— Мне кажется, что вы опять забыли, где находитесь, Аркадий Семенович! — Клюйко строго взглянула на полкана, — Лейтенант Корнеев такой же фигурант по делу, как и вы. А уж кого угощать чаем, а кого нет, так это я с вашего позволения сама решать буду! И, кстати, вы ведь я так понимаю, пришли дать показания, так?
— Именно так, товарищ Клюйко, именно так! — голос Мелентьева начал наполняться прежней рокочущей уверенностью. — Только ведь вы понимаете, что в силу объективных причин, я не смогу вам сказать всего? — намекая Эльвире на секретность своей миссии, продолжал коситься на меня мой недруг. — Мне подождать в коридоре, пока вы тут закончите? — ухмыльнулся он.
— Не стоит, Мелентьев! В коридоре подождет лейтенант, а мы с вами побеседуем безотлагательно! — закусила удила старший следователь. — Лейтенант, будьте добры, подождите в коридоре, пока мы с Аркадием Семеновичем поработаем!
Я послушно встал и вышел за дверь. Стоять в коридоре мне совсем не улыбалось. Но уйти я тоже не мог. Если Эльвира потребовала подождать, то ее следовало уважить. Да и очень мне было любопытно, что там ей поведает этот московский прохиндей. Наверняка он сюда приперся, чтобы узнать, а не рассказать. Про задержанных профурсеток, он без всякого сомнения уже в курсе. Но про то, что у них изъяли мордовское золотишко, может и не знать. И, если сейчас за этой самой дверью следователь сумеет в правильной последовательности задать несколько простейших вопросов, то закрывать полковника, можно не выпуская из кабинета. Но Эльвира не сумеет. Потому что она не знает, что девкам бандитское «рыжьё» самым пошлейшим образом подбросили.
В коридоре я простоял почти час. Мимо меня сновали люди в прокурорском и в гражданке. Пару раз промелькнули менты. И даже Света-Флорена прошла куда-то мимо меня и вскоре вернулась в свой кабинет.
Когда открылась дверь, я стоял к ней лицом, оперевшись о подоконник противоположной стены. Вместо совсем еще недавно холёного молочно-румяного лика столичного барина, я наткнулся взглядом на половинку спелого и насыщенного краснотой арбуза. Лицо Аркадия Семеновича пылало малиновым заревом.
— Ах ты, сучонок! — едва уперевшись в меня мутными глазами, зашипел он и направился в мою сторону.
— Мелентьев! Аркадий Семенович! — раздался за его спиной звенящий окрик Клюйко, — Не нужно вам сейчас дополнительно осложнять себе жизнь!!
Товарищ полковник остановился, будто наткнулся на стену. Губы его беззвучно шевелились, а взгляд буравил мне переносицу. Но ни малейших поползновений в мою сторону он не делал. Да уж, Эльвира Юрьевна порой умеет быть убедительной в своих интонациях!
Так мы втроем и простояли почти минуту. Каждый там, где остановился.
— Думаешь, что самый умный? — наконец тихо заговорил мой оппонент, — Ошибаешься, паскуда! Ты у меня еще землю жрать будешь! — свистящим шепотом пообещал он мне.
Эта его угроза меня почему-то задела и разозлила. Мне очень захотелось ударить говнюка, но понимание всего нехорошего, что за этим последует, меня остановило.
— Друг, Аркадий, не говори красиво! — только и нашелся я, чем ответить вышитым звездам.
Пару раз открыв беззвучно рот, Мелентьев обмяк и отвернувшись от меня, побрел в сторону лестницы.
— Не сознался? — простодушно спросил я Эльвиру.
— Шутишь? — удивилась она, — А ты бы на его месте сознался? — в ответ я отрицательно покачал головой, — Вот! И никто бы не сознался, — убежденно заявила она, — Да, кстати, всю их группу досрочно из командировки отзывают! У них уже и билеты на руках.
Слава тебе, господи! Значит, Севостьянов, после получения информации об изъятом у комсомолок золоте, все же вылез из окопа и запустил процесс отзыва командированных. Теперь я уже не исключал того, что Мелентьева сотоварищи примут под белы рученьки в первопрестольной прямо у трапа. Ровно потому он так расстроился и зарумянился. Услышав от Эльвиры про мордовские побрякушки, он просчитал последствия и опечалился до невозможности. Кабы товарищ полковник в бега не кинулся!
— Эля, будь другом, ты потом позвони линейщикам в аэропорт, пусть проверят, сели москвичи на рейс или нет? — решил я все же промониторить дальнейшее поведение министерских товарищей.