— Хорошо, но до вылета еще три часа, — с пониманием отнеслась к моим сомнениям Клюйко, — Соберусь домой, позвоню! Ты пока иди, у меня работы по горло!
Из прокуратуры я решил отправиться в Октябрьский. Душа была против, но разум сказал, что надо. А то как-то и с руководством я обошелся не совсем корректно, и с Лидией Андреевной тоже надо было выправить ситуацию.
Время было непиковое и я решил, что еще успею пошататься по хозяйственным магазинам. Однако нигде бронзовой пудры так и не нашел. Прекратив поиски, направился в райотдел. Поздоровавшись через стекло с дежурным, я поспешил на свой этаж. Лида была на месте и, к счастью, одна. Смотреть она в мою сторону не хотела.
— А я, Лида, пришел виниться! — притворяться мне не приходилось, я и на самом деле чувствовал себя мерзавцем, — Из-за добрых чувств к тебе я тогда не пришел, Лида! Совесть меня замучила в тот вечер, душа моя! Потому унял я свою похоть и дома остался!
Лидия Андреевна по-прежнему молчала и что-то писала, сидя за своим столом, не поднимая головы. Но начинающие алеть ее уши, предательски выдавали ее острейшее внимание к моим речам. И это добавило мне вдохновения.
— Ты вот на это посмотри, Лида! — положил я перед ней свой листок о своей временной нетрудоспособности, — Не решился я прийти вчера, а ну как заразил бы тебя страшной болезнью!
Пока я каялся и взывал к пониманию, Зуева оторвалась от своей писанины и взялась внимательно изучать мою левую бумажку. Она даже шевелила губами, пытаясь что-то понять в каракулях дерматолога.
— Что это за болезнь? — сдалась всё же Лидия Андреевна, оторвавшись от больничного и подняв на меня глаза.
— Болезнь, Лида, не смертельная, но очень заразная! Хотя и приличная. Чесотка называется! — выдал, таки я свой диагноз и с удовлетворением отметил, как начальница откачнулась от лежащего перед ней бюллетня.
— Сама понимаешь, никак невозможно идти на свидание и подвергать самого близкого человека такому риску! — сел я на стул, а Лидия Андреевна после моих слов зачем-то вскочила.
— Зато теперь я точно знаю, что здоров, повторные анализы пришли, — уверенно похлопал я себя по груди, показывая, что гарантии моего здоровья у меня в кармане. — Завтра закрываю больничный и на службу! Соскучился я Лида, по работе! — поднял я глаза на нависшую надо мной начальницу, — А по тебе, так и вовсе истосковался!
Руки как-то сами обхватили Зуеву и стиснули ее роскошную задницу. А голова сама собой приникла к по-прежнему, почти плоской груди.
А ведь, скорее всего, сиськи у неё больше уже не вырастут, машинально отметилось в голове. И без всякого перехода, вспомнилось, что надо позвонить Клюйко насчет отбытия варягов.
С трудом оторвавшись от теплой Лиды, я пошел в свой кабинет звонить.
— Подполковник с капитаном в самолете, а Мелентьев регистрацию не проходил! — огорошила меня Эльвира.
Глава 10
Глаза открылись одновременно с ощущением саднящей боли где-то в районе затылка. И изнутри головы шла густым и мутным фоном тупая боль. А еще меня мутило. Весь набор очередного надругательства над моим интеллектом был в наличии. Перманентное сотрясение мозга очень огорчало и даже ввергало в смятение. Если это не последний и решительный сбой, то насколько моей головы еще хватит? Потрогать затылок мне не удалось. Руки, не только оказались заведены назад, но и были там чем-то зафиксированы. По ощущениям, наручниками. Ноги тоже не слушались. Постепенно в потрясенный рассудок возвращалось что-то из предыдущего.
Я зашел в квартиру и разувшись-раздевшись, по неизменному обыкновению повернул по коридору в сторону ванной. Неукоснительную привычку постоянно мыть руки, я привнес в эту жизнь из прошлой. Эта вторая натура и сыграла со мной дурную шутку. В виде удара по голове сзади. Оказалось, что мыть руки, это не всегда полезно для здоровья..
— Проснулся гаденыш? — раздалось откуда-то сбоку сквозь головную боль.
Этот голос, несмотря на все издержки и потрясения, узнал я сразу. Где-то там, справа, находился мой коллега. Мой заклятый старший товарищ по службе в МВД СССР. И по совместительству, охотник на мою юную голову.
— Ты особо-то башкой не крути, сдохнешь еще раньше времени чего доброго! — заботливо посоветовал мне товарищ полковник. — Имей в виду, орать начнешь, не пожалею, еще раз стукну! А потом половой тряпкой рот заткну! — судя по хехекающему продолжению, собственная идея Аркадию Семеновичу очень понравилась.
— Чего тебе от меня надо? — не поворачивая головы и на удивление вполне отчетливо произнес я.
Послышалось шуршание, потом шаги, потом напротив меня появился стул и не него верхом уселся товарищ Мелентьев. На этот раз он был экипирован в гражданское.
— Ты, Корнеев, дурака мне тут не валяй! Нет у меня времени в игрушки с тобой играть! — возвысил голос столичный гость, — Мне от тебя чужого не надо, отдай, что взял и, хер с тобой, живи себе дальше! — разрешил он.
Ай да полковник! Всем хорош! И в зятья к нужному человеку пролез, собой хорош и не дурак! И даже, не отнять, смел и решителен. Вот только с какого перепугу он меня в дебилы определил? Вроде бы не давал я ему такого повода.
— Вы, Аркадий Семенович, зачем обманывать меня пытаетесь? — внятность в мою речь почти совсем уже вернулась, — Чего вы мне по ушам катаетесь?! Оба ведь понимаем, что не оставите вы меня! — начал я пытаться вытянуть Мелентьева на убеждения меня в его искренности и благодушии. Очень уж мне хотелось потянуть время. Голова, несмотря на перенесенное глумление, уже начала работать и просчитывала варианты.
— Умный ты, Сергей! — с усмешкой похвалил меня отпрыск тюремной системы, — Всё-то ты понимаешь! А тогда какого хера ты полез в чужой огород? Ты куда ручонки свои протянул, щенок! Люди за это добро кровушку лили и жизнью рисковали, а ты решил все себе прибрать? Нет, дружок, так не бывает. Влез в чужую взрослую игру, значит, и платить за свою глупость тоже будешь по-взрослому! Где эта чертова фляга?! — полкан подался вперед. От него пахнуло моим коньяком. Успел оглядеться, стало быть..
— Говори, сучонок, где касса Воронецкого! — злобное лицо Аркадия Семеновича вплотную придвинулось к моему, — Я ведь не всегда в министерстве служил, я такие мясорубки прошел, что тебе и не представить, Корнеев! Там в кладовке инструмент слесарный. Говно инструмент, но для тебя его хватит! Я сейчас рот тебе замотаю и начну пальцы ломать. Не поможет, так я тебе яйца давить и выкручивать начну! Ты мне, Сережа, всё расскажешь, даже не сомневайся! Только, когда расколешься, уже без яиц будешь! — глумливо осклабился урод.
Товарищ полковник не кричал, был спокоен и в своем предисловии воспринимался очень убедительно. Прежде всего он подвигал к согласию своей последовательностью в рассуждениях и деловитостью. В его способности осуществить всё им озвученное я не сомневался. И понимал, что обещанные им муки многократно превышают ценность для меня бандитской фляги. Сотня и даже миллион таких фляг не стоят моих яиц! Но в тоже время, я слишком хорошо понимал, что жить я буду ровно столько, сколько получится динамить Мелентьева со сдачей ему золото-валютных запасов Воронецкого. Надо было как-то поколебать уверенность алчного коллеги. Или этот мордовско-московский хмырь и впрямь начнет крушить мое здоровье.
— Полковник, а зачем тебе эта обуза? — осторожно шевеля кистями за спиной, начал я, — Если уж на то пошло, то ладно, денег я тебе дам! Не шибко много, но дам. Чтобы тебе нескучно по стране бегать было. А валюта и золотишко тебе ни к чему, от них тебе только лишние хлопоты и статьи расстрельные!
В глазах Мелентьева одновременно прочитались удивление и насмешливая удовлетворенность. Мужик был доволен, что не пришлось мазаться в крови и соплях, но в то же самое время, ему была непонятна такая моя реакция.
— А с чего ты решил, щенок, что я по стране бегать собрался? — ухмыльнулся он, — Я часть похищенного найду и буду ждать награды. Я, Корнеев, еще генералом буду, уж ты мне поверь! — Мелентьев даже по плечу меня похлопал.
— Зэком ты, Аркадий Семенович, будешь! — оборвал я его бахвальство, — На всю катушку, на все пятнадцать лет! Это, если тебе еще чего не накрутят. А то и в расстрельный тупик отведут! — говоря это, я пристально смотрел в глаза полковнику. — Ты уже давно в разработке, дурашка! Ты думаешь, что про твои мордовские шашни с Толиком только ты знаешь?
— Чего?! — растерянно уставился на меня московский коллега, — Какой еще тупик? Ты чего мелешь, Корнеев?! Какая разработка?
— Разработка оперативная, а тупик за ваши с дела с Воронецким! — ступил я на скользкий путь импровизации. — Думаешь, никто не знает, что все разбойные нападения в Саранске и в его округе Толик совершал под твоим руководством? В УИТУ Мордовии уже вторую неделю люди из Москвы работают. По-твоему, откуда я знаю, что когда Воронецкий в зону поднялся, ты в ней «хозяином» был?
Мелентьев, не вставая со стула заехал мне кулаком в лицо. Если бы не спинка его стула, разделявшая нас, могло бы быть намного хуже. Но и того мне хватило, в голове опять стало слишком мутно. Но примерно того я и добивался. Правда, была надежда, что мой старший товарищ по службе ограничится руганью и угрозами. Не ограничился, сука!
— Я тебя, гадёныш, сейчас на куски резать буду! — подскочил он ко мне и больно пнул меня в бок, — Ты мне не только эту ё#аную флягу отдашь, ты все свои заначки мне подаришь!
Мелентьев смотрел, как я корчусь на полу со стулом на спине и, наверное, изо всех сил сдерживался, чтобы не пнуть еще пару раз. Но в беспамятстве я ему был без малейшей надобности и злобу свою он сдержал.
— Не отдам! — снизу вверх упрямо пробормотал я полковнику, — Эта фляга уже давно оформлена и изъята! В Москве она! И записки Воронецкого, которые были в ней, тоже изъяты. Страховался он, полковник! Забыл ты, что Толик мент, а он все ваши похождения протоколировал. И вот, пригодилось! — я насмешливо смотрел на коллегу.
— Говори, сука! Все рассказывай! — полкан от перевозбуждения топтался на месте и мне от этого было очень неуютно. Его тупоносые зимние ботинки внушали тревожное опасение, находясь совсем неподалеку от моей головы.