— Серёжа, сынок, прекрати уже! — в её глазах снова появились насмешливые искорки, — Ты чего добиваешься? Чтобы Лида мне космы повыдирала⁈ Нет? Ну тогда уймись! Скажи лучше, чего ты там против Капитоновой задумал? Если смогу, то я тебе обязательно поспособствую, ты в этом даже не сомневайся!
Отринув казарменное веселье и поняв, что нужного градуса доверительности от Алдаровой удалось добиться, я придвинулся к ней еще ближе. И начал излагать свои мысли по существу, и более конкретно.
— Расскажи мне в подробностях, что она за человек? И о тех известных тебе паскудствах, которые за ней числятся, тоже расскажи. Кстати, Мещеряков мельком обмолвился, что у вас там, в Ленинском, что-то произошло. И вроде бы Евдокия тогда как-то нехорошо засветилась. Было такое или он перепутал всё?
— Не перепутал, — помотала головой Алдарова, — Давно это было, мы тогда с Дусей еще в Ленинском работали. В паспортном отделении инспекторами. — Ирина задумалась.
— Ну! — поторопил я её.
— Должна была приехать московская проверка, а в Комсомольском и еще в двух городских райотделах обнаружился полный бардак в паспортном учете. Со всех РОВД, где все было в порядке, собрали по два-три инспектора и аврально бросили на усиление, чтобы косячным паспортным отделениям «хвосты» быстро подчистить. Мы, то есть, я, Капитонова и Шура Мальцева попали в Комсомольский. Дуня у нас старшей была. Тамошний начальник РОВД нам пообещал, что, если успеем порядок навести, то он нас премирует талонами в Дворец бракосочетаний. Этот Дворец и сейчас на их территории расположен. Сам понимаешь, импортная обувь по доступной цене, это тогда был самый лучший стимул для нас. Особенно, при окладах простых паспортисток. Хоть и аттестованных.
Ирина поднялась и, пройдя к подоконнику, снова включила чайник. Вернувшись за стол, она достала из верхнего ящика сигареты и закурила.
— И? — не дождавшись продолжения, я её нетерпеливо поторопил.
— И ничего! — развела руками женщина, — Работу мы выполнили, а талонов так и не получили. Мы с Мальцевой к Дуне с вопросами, а она нам отвечает, что ничего ей не дали. А месяца через три, уж не помню как, но выяснилось, что не обманул нас тогда начальник Комсы и, что все обещанные талоны он нашей старшей Дуне добросовестно вручил.
Алдарова снова поднялась к закипевшему чайнику.
— Будешь еще кофе? — обернулась она ко мне.
Я отрицательно помотал головой и выжидающе уставился на хозяйку кабинета.
— Ну, мы с Мальцевой, все из себя такие возмущенные, бегом к Капитоновой. С нехорошими вопросами насчет нашей импортной обуви, — правильно поняв мой взгляд, продолжила жертва вульгарного кидняка, — Где наши талоны, спрашиваем её. А она нам в ответ без всякого смущения отвечает, что отдала нам их! Представляешь?
Я кивнул, давая понять, что представляю.
— Я тогда молодая была и очень уж переживала по поводу той её подлости. До сих пор помню, какие классные югославские туфли в салоне на витрине стояли! — наливая себе в чашку кипяток, улыбнулась Ирина, — И вот, что я тебе еще скажу, Сережа! — тряхнув головой, будто отгоняя наваждение, вдруг повернулась ко мне она, — Дуня, насколько я помню, жила со своей свекровью. Муж у неё, кажется, от прободной язвы умер. И жили они со свекрухой обе в одной комнате. Я даже раза два у неё там была. Капитонова все время жаловалась, что бабка живучая и помрёт нескоро. Это я к тому, что она, скорее всего, сама на твои хоромы нацелилась! Ты не поленись, спустись в дежурку и загляни в книгу адресов! Если там указан её старый адрес по Первомайской, то тогда совсем плохо твоё дело, Корнеев!
— Да ну! — засомневался я, — Быть такого не может, чтобы она за десять лет себе квартиру не получила!
— Это почему же не может? — усмехнулась Алдарова, — Еще как может! У них большая комната была. То ли двадцать пять, то ли двадцать шесть метров. Это даже на двоих выше нормы. С такой жилплощадью никто Дуню на учет не поставит. Ни тогда, ни даже сейчас! Это я тебе, Корнеев, как бывший работник паспортной службы, ответственно заявляю! Она по этому поводу, помню, как раз частенько скулила. Так что, если она по-прежнему всё в той же коммуналке тоскует, то тебе, Корнеев, сейчас самое время разведёнку с двумя детьми искать! — вновь взялась потешаться надо мной мадам Алдарова.
— Типун тебе на язык! — опять расстроился я, всерьёз засомневавшись в разумности Ирины Анатольевны, — Как у тебя язык-то поворачивается мне такое предлагать⁈ Ты лучше еще что-нибудь мне про эту добрую женщину расскажи!
— Я, Серёжа, плохое стараюсь не запоминать! — вздохнув, назидательно сообщила мне эта желтозубая и все-таки очень неглупая женщина, — Евдокия постоянно с кем-то конфликтовала, но сам понимаешь, сколько с тех времён воды утекло! Помню, что когда она продуктовые наборы в райотделе распределяла, то постоянно кому-то чего-то не хватало. То палки колбасы, то коробки конфет. А до неё, заметь, такого никогда не было. Наоборот, каждый раз оставалось лишнее, поскольку всегда с запасом брали. Излишки потом все желающие выкупали или многодетные.
В не единожды контуженных мозгах засверкал салют. Как у богатых нефтяников на день их города. В моей голове наконец-то всё сложилось. Но, правда, опять осталось еще уговорить дочку Рокфеллера. Хотя, это уже незначительные мелочи, которыми можно пренебречь…
— Ира, какая же ты молодец! Душа моя, ну вот почему у тебя нет двоих чумазых ребятишек⁈ — вскочил я со стула, — Я бы прямо сейчас на тебе женился! И не менее двух раз!
Плечи Алдаровой моментально поникли, а со щек сошел уже прижившийся на них румянец. И глаза её подёрнулись блёклой поволокой.
— Ты, Корнеев, давай-ка иди отсюда! — полностью утратив с лица благожелательность, сквозь зубы глухо предложила мне Ирина Анатольевна. — Пошел вон, я сказала!
До меня двумя секундами раньше уже дошло, что в щенячьем радостном запале я совершил непозволительную глупость. Походя и без какого-либо злого умысла причинив Ирине боль. Была бы она мужиком, то крайнюю мою фразу можно было бы сравнить с ударом по яйцам во время дружеской беседы. Я царапнул ржавым гвоздём по, возможно, самой её воспалённой ране. Несдержанность юного полудурка снова вылезла именно там, где ей не было места и где её не ждали.
— Ира, ты, ради бога, прости меня! Я идиот и у меня слова порой опережают разум. Извини, пожалуйста!
Я развернулся и, поминая непечатными словами юного олигофрена в себе, вышел из алдаровского кабинета.
Глава 17
Выйдя из кабинета незаслуженно обиженной мною женщины, я, досадуя на себя и утопая в чувстве вины, двинулся по коридору в сторону своего «аппендикса». Свернув за угол, неожиданно уткнулся в Зуеву. Которая, будучи в смятенных чувствах стояла за поворотом и кусала губы, сжимая кулачки на уровне условно предполагаемой груди.
Увидев меня, она резко развернулась на каблуках и кинулась к двери своего кабинета.
— Лид, а у тебя где-нибудь под Саратовом тётки случайно нет? — само собой вырвалось у меня.
Зуева затормозила и так же резко обернулась. Её, уже стеклянные от слёз глаза, с непониманием и тревогой уставились на меня.
— Нет! — не переставая смотреть на меня с удивлением и жгучей обидой, покачала головой моя начальница, — А при чем тут Саратов и причем моя тётка? — её взгляд уже явственно становился ледяным и колючим.
— Жаль! — искренне огорчился я, — Если бы где-нибудь под Саратовом у твоей тётки воспитывались пара твоих малюток, прижитых во грехе и блуде, я бы прямо сейчас сделал тебе предложение! Подвела ты меня, Лида! Ох, как сильно ты меня подвела!
Тяжело вздохнув, я обошел застывшую от удивления и растерянности посреди коридора Лидию Андреевну. И отомкнув ключом дверь, скрылся в своём кабинете, где меня ждали тоска и тягомотная рутина. Вместе с уймой скучных бумаг и неотложных следственных действий.
Я снова ошибся. Безмерно заинтригованная Зуева не заскочила в мой офис через пять минут, как я предполагал. Не заскочила она и через десять. Она проявилась, когда я уже достал и разложил на столе пока что неподшитое уголовное дело. То самое, которое спиртовое. Лида позвонила по внутренней линии и официальным голосом потребовала меня в свой кабинет. Вместе с материалами по ликёро-водочному заводу.
Пока она листала дело и задавала вопросы, я, отвлекаясь на пояснения, продолжал выстраивать в голове комбинацию по защите своих рубежей от беспредельного наезда Капитоновой.
— Лида, а кто у нас в РОВД заказами занимается? — бесцеремонно прервал я очередной приступ служебного любопытства Зуевой.
— Мухортов раньше этим занимался. Бывший наш замполит, с которым ты не поладил! — недовольная тем, что я её перебил, раздраженно ответила начальница, — Из-за тебя, Корнеев, третий месяц уже нет продуктовых наборов у наших сотрудников!
— Любимая, да я-то здесь каким боком? — мягко возразил я рассерженной барышне, — Разве это я заставлял этого, прости господи, Мухортова афёры с книжками крутить и жуликов от уголовной ответственности отмазывать? Лида, ты ведь, какой-никакой, а всё же следователь и должна видеть причинно-следственные связи между событиями! Хотя бы самые очевидные! — снова, сам того не желая, я немного перегнул палку в своей полемике с руководством.
— Я? Это я-то какой-никакой следователь⁈ — задохнулась от праведного возмущения Лидия Андреевна, — Да кто ты такой, чтобы мне это говорить⁈ Сопляк! Недоучка!
Вскочив со стула и схватив со стола первое, что ей попалось под руку, она швырнула в меня, целясь в самое уязвимое моё место. В голову. Хорошо еще, что это не был подарочный вариант мини-бюста Владимира Ильича Ульянова-Ленина-Бланка. Он, пусть и был не велик, как тот, что в ленкомнате, но, сука, всё равно чугунный! Хотелось все же думать, что, даже находясь в запальчивости, Лида меня таки пожалела. Знать, потому и швырнула в меня не идолом краснопузых язычников, и не каменным письменным прибором, а всего лишь ополовиненной пачкой печенья, лежавшей перед ней еще до моего прихода.