Одним из этих материалов был мною же усмотренный состав мошенничества в действиях экс-прапорщика Барсукова. Отдавать его в чьё-либо производство, кроме, как в собственное, было бы более, чем рискованно. Как минимум, его не доведут до суда. А про максимум, мне даже и думать не хотелось.
Ну и таким же неоднозначным по перспективам было дело, возбужденное мной в дежурные сутки по заявлению жестоко избитого преподавателя истории. И по совместительству философа. А также непревзойденного ночного кулинара Дмитрия Яковлевича Толкунова.
Поймав себя на том, что вспомнив мадам Толкунову, сам того не желая, сразу же впал в мечтательность, я решил начать правовое осмысление текущей действительности с дела побитого философа.
Исходя из озвученных мне воспоминаний Зинаиды о резком и неприятном амбре, исходившим от её и мужниного обидчика, я взялся размышлять, в какую сторону целесообразнее ориентировать оперов. У меня крепло предчувствие, что, несмотря на открыто источаемую неприязнь Тютюнника, понимание у оперативной службы РОВД я все же найду. Надо только с максимальной четкостью сформулировать отдельные поручения. И пообщаться с Захарченко на предмет целевого выделения мне Гриненко и Гусарова. Пусть даже ненадолго.
Уцепившись за мелькнувшую в голове мысль, я встал и, позакрывав замки на сейфе и кабинетной двери, направился в дежурку. Где помимо большой и подробной схемы Октябрьского района во всю стену, была еще и карта города. С указанием всех сколь-нибудь значимых объектов. А уж в том, что там были обозначены все спецкомендатуры города, включая Советский и Октябрьский районы, я ничуть не сомневался.
Не дойдя до дежурки, я развернулся и кляня себя и свою многократно контуженную голову за тупизну и отсутствие памяти, двинулся в обратную сторону. Пройдя мимо лестничной площадки, толкнул дверь с табличкой «ЭКО». Она не поддалась. Однако, по непонятному жужжанию какого-то прибора, было явственно слышно, что кто-то из экспертов-криминалистов там присутствует. Никакой предостерегающей таблички, гласящей о проведении сложной экспертизы, на двери вывешено не было и потому я без стеснения начал ломиться вовнутрь.
Пришлось несколько раз применить правый ботинок, прежде, чем мне открыли.
— Чего надо? — не шибко вежливо поинтересовались у меня через не полностью отворённую дверь, — Ты же следователь, Корнеев! Ты же интеллигентный, вроде бы, человек! Чего ты в эту несчастную дверь, как какой-нибудь дикий опер, ножищей тычешь?
Узнав в говорившем из полумрака человеке старшего эксперта-криминалиста Михаила Борисовича Сытникова, я смущенно опустил занесённую для очередного пинка ногу на пол и вежливо поздоровался.
— Михал Борисыч, шумно тут у вас было, вот я и постучался! — кратко пояснил я свою бестактность, — Я позавчера сутки дежурил, ну и кроме всего прочего по телесным возбудился. Фамилия терпилы, если что, Толкунов. Там пальцы предполагаемого злодея из квартиры должны были изъять, вы не в курсе, их уже обработали?
— Заходи! — свирепость в очках эксперта поблекла и он отступил в сторону, пропуская меня. — Садись сюда и руками ничего не трогай! — распорядился он, а сам пошел к одному из письменных столов.
— Как, говоришь, фамилия? — стоя ко мне спиной и что-то перебирая на столе, спросил эксперт.
— Толкунов. Дмитрий Яковлевич, — на всякий случай уточнил я, — На Королёва двадцать четыре. Позавчера это было.
— Есть! — подтвердил Сытников, — Но, если возбудился ты, то почему актом изъято, и где постановление? И почему предметы с пото-жировыми опер изъял? — эксперт повернулся ко мне с непониманием на лице, — Корнеев, ну ты же не опер, ты же следователь! У тебя-то должно быть какое-то понимание! И, что, по-твоему эксперты, они сплошь, и рядом все Хоттабычи⁈ Ты бы, Корнеев, хоть какие-то вопросы сформулировал, что ли! Или ты думаешь, что в ЭКО телепаты? Толку-то тебе с того, что эти пальцы здесь у нас лежат!
Следовало признать, что Борисыч был прав на все двести процентов. И от этого мне было сейчас стыдно. За себя и за Стаса. Впрочем, Стас-то, как раз, был не при делах. Так как формально дело мной уже было возбуждено, то кроме меня никто не имел права в него лезть и задавать экспертам вопросы. Если уж на то пошло, то опер даже изымать без моего поручения ничего не имел права. Хоть актом, хоть распиской.
— Михал Борисыч, с меня бутылка «Столичной»! — мужественно решил я убить сразу двух зайцев. Загладить свой косяк и заодно простимулировать эксперта в плане идентификации пальцев. — Через полчаса занесу постановление на проведение исследования, а завтра к вечеру зайду за результатом. С презентом зайду, разумеется! — подавил я щедрым обещанием уже готового возмутиться криминалиста.
Сытников молча покачал головой, давая понять, насколько трудно приходится службе экспертов-криминалистов. С насквозь пропитанным махновщиной менталитетом оперов и даже некоторых беспринципных следователей.
— Ладно, я всё равно завтра с утра в области буду! — махнул рукой старший эксперт, — Посмотрю по учетам.
— Корнеев! — окликнул он меня, когда я уже взялся за ручку двери, — Что там с наборами? Где, когда и сколько денег отдавать? Говорят, что ты владеешь информацией.
Я с готовностью обернулся, чтобы дать, скорее интригующие, нежели исчерпывающие пояснения. Надо же, времени прошло всего ничего с того момента, как искра попала в благодатную пожароопасную среду, а обратная связь с коллективом уже начала работать.
— Я, Михал Борисыч, и сам толком ничего про это не знаю, — затянул я тоскливую цыганскую песню «Сами мы не местные…», — Но среди личного состава поговаривают, что это наша Лида Зуева через свои личные связи в ТОРГе харчи пробила. Для всего РОВД. Горошек, вроде бы, зелёный. Куриц бройлерных на всех сотрудников выпросила и колбасу копченую достала. Болтают даже, что там и кофе растворимый присутствует! — безжалостно выдал я заведомую дезу в наивное экспертно-криминалистическое сообщество. — Импортный!
После последней произнесённой мною фразы старший эксперт Сытников хищно сверкнул очками. И мне опять стало стыдно. А с другой стороны, ну вот откуда у тутошнего народонаселения такая плебейская тяга к растворимой эрзац-сублимации? В ближайшем от дома гастрономе я постоянно вижу практически никем не востребованный, но полноценный кофе в зернах. Который, кроме меня и еще пары древних пенсионеров, похоже, никто не покупает. А пошлейший растворимый эрзац, ты его только покажи советскому народу! Друг дружку передавят!
— Кофе⁈ — поперхнувшись на коротком слове всего в четыре буквы, нервно выдохнул Борисыч, — Банка-то хоть большая? — с возрастающей надеждой на скорую счастливую жизнь, заискивающе посмотрел он в мои глаза.
— Большая! — легкомысленно подтвердил я хрустальную мечту заслуженного криминалиста, — Но это неточно. Зуева обиделась и ничего никому не говорит. Даже нам в следствии не рассказывает. Она старалась, не жалея сил этот дефицит добывала, а новая замполитша Капитонова её отодвинула и всё под себя подмяла. Нехорошо, конечно получилось… Даже не знаю теперь, кому, чего и сколько из прежнего списка достанется…
Утративший присущую ему флегматичную степенность, Сытников начал что-то выражать по поводу мною сказанного. Но я уже вышел в коридор и плотно затворил за собой дверь.
Районный люд еще массово не хлынул со своих фабрик, заводов и пароходов в сторону жилищ, пивнух и магазинов. Потому и дежурка встретила меня без лишней суеты и смятения. Там я сначала внимательно ознакомился с картой Октябрьского района.
Оказалось, что ближе всего к дому под номером двадцать четыре по улице Королёва находилась седьмая спецкомендатура Октябрьского РОВД. Вроде бы не близко, но и не так, чтобы непреодолимо далеко. В голове уже сложилась примерная картинка. Но мне хотелось более конкретного представления о логистике преступных маршрутов и троп креозотного сластолюбца.
— Анатолий Александрович! — обернулся я к оперативному дежурному Костюкову, — Ты не против, если я карту города посмотрю?
Городская карта секретов в себе никаких не содержала. Но проблема была в том, что располагалась она за железной дверью на внутренней стене оружейной комнаты. По самой банальнейшей причине. Из-за нехватки места в самой дежурке.
Дежурный капитан, оглядев меня поверх очков, как назойливую муху, молча выдвинул ящик стола и протянул мне тяжелую связку крупных ключей. Щелкнув тумблером на пульте и отключив сигнализацию, он кивнул на стальную дверь.
В очередной раз подивившись простоте нравов нынешнего времени, я пошел примерять ключи к скважинам дверных замков.
Городская карта была не намного меньше, но было на ней девять районов с кусками прилегающих территорий. Пришлось всматриваться. Подставив армейскую табуретку и взобравшись на неё, я начал выглядывать нужные мне квадратики, прямоугольники, номера и буквы.
Инстинкты сыскаря на получаемую визуально информацию реагировали исправно. Увиденное меня не разочаровало. Да, я по-прежнему все еще недостаточно хорошо разбирался в маршрутах общественного транспорта. Но в примерной схеме передвижения «Креозотный завод — двадцать четвёртый дом по Королёва — седьмая спецкомендатура», ничего из ряда вон я не узрел! Путь был извилист, но вполне логичен и последователен. В том, что не сегодня, так завтра я изловлю зинаидиного обидчика, я уже не сомневался. Слишком уж большую фору мне дала теория вероятности.
— Ты тут вешаться, что ли собрался? — не утерпев, в оружейку заглянул капитан Костюков.
— Хотел, но теперь передумал! — спрыгнув с табуретки, я поставил её на место, — Ты мне лучше посоветуй, Анатолий Александрович, к кому из оперов или из отрядных можно обратиться в седьмой спецухе? Мне там злодея по-тихому опознать надо.
— Ни к кому! — сказал, как отрезал оперативный дежурный. — Хер кого из своего контингента они тебе сдадут. Они себе не враги. Зачем им взыскание в личное дело за халатность⁈ Если жулик на нашей земле набедокурил, то иди сразу к Дергачеву или к Захарченко!