Но захочет ли она поехать с ним в следующую субботу? И каким образом восстановить с ней связь? Утренний воздух был сырым и промозглым, он весь замерз и дрожал от холода.
В следующую субботу он отправлялся в путь полный оптимизма. Она, конечно же, будет ждать его в поезде или в самом городе, возможно, она уже в гостинице. Он спросил дорогу до «Астории» и прошел расстояние между станцией и гостиницей неторопливым шагом, сохраняя полное душевное равновесие. Вестибюль отеля был обставлен с не оправданной для провинциального городка роскошью, он неслышно прошел по толстому мягкому ковру к стойке портье и назвал свое имя, уже занесенное, как выяснилось, в книгу с помпезным кожаным переплетом и с золотой надписью «Предварительные заказы». Едва заметный крестик, проставленный рядом с его фамилией, несомненно означал его благополучное прибытие в гостиницу. Отложив карандаш, портье поднял к нему вопрошающее лицо: «У вас есть еще багаж?» — «Нет. Комната нужна только на ночь», — объяснил он. «А где же ваша жена?» — «Она приедет позже». Он поднялся к себе в номер и закрыл за собой дверь на ключ, аккуратно снял покрывала с обеих кроватей и, сжав голову руками, лег на одну из них; он лежал и смотрел на постель рядом, которая была пуста. Он долго лежал так, без движенья, но в конце концов оживился, наклонился над соседней подушкой и принялся делать в ней углубление, отпечаток красивой женской головки, немного примял простыню и взбил одеяло так, чтобы под ним могло уместиться ее худощавое тело. Потом он выключил свет. «Ты не уйдешь от меня опять?» — прошептал он в темноте. «Нет, — ответила она ему, — то была минутная прихоть, нечаянная глупость, сама не знаю, как я могла так поступить». — «Ты точно будешь здесь завтра утром? Я заказал завтрак на двоих». — «Конечно, милый». — «Тебе нравится лежать вот так рядом и шептаться в темноте?» — «Ты сам знаешь, ты уже спрашивал меня, здесь уютно и тепло». Он дотронулся до нее рукой и был счастлив от сознания того, что знает ее так близко.
Тове Дитлевсен(1918–1976)
УДАЧНАЯ СДЕЛКА
Перевод Э. Переслегиной
Маклер остановил машину у въезда в квартал, где жили молодые, которые собрались ехать за город смотреть разные дома. Широко улыбаясь, он открыл дверцу машины и пригласил их сесть. Оба они очень ему нравились. Мужчине лишь недавно исполнилось тридцать, лицо его выдавало твердость характера и решимость взять свое от жизни. Женщина была на сносях и в основном помалкивала. Она явно витала в розовых облаках любви и с почтительным восхищением относилась к сделкам, в которых ровно ничего не понимала. Приятные люди. На них, можно сказать, с неба свалилось наследство, величина которого была маклеру точно известна, словом — тут он запустил мотор — с такими людьми ладить нетрудно. Муж-то, конечно, себе на уме, но что поделаешь: маклеру по душе молодые парни с крепкой головой на плечах.
— Сегодня мы поедем в Брегнерёд, — сказал он. — Там я кое-что присмотрел, как раз то, что вам надо. Четыре комнаты с чуланом, центральным отоплением и восхитительным садом. Дом слегка на отлете, но вы уж не обращайте внимания. Хозяйку его оставил муж, и она вынуждена срочно продать дом. Ей одно важно — сколько вы в конечном счете заплатите.
— А много ли она просит? — спросил муж — его тоже занимало только одно: сколько в конечном счете придется платить.
— Двадцать пять тысяч. — Маклер стряхнул пепел с сигары. — Но она, конечно, уступит.
— А у нее есть дети? — спросила жена. Прислонившись головой к плечу мужа, она пальцами крутила пуговицу на его пиджаке.
— Еще бы! — Маклер звучно рассмеялся. — Вообще-то трое. Один еще в колыбели.
— А отопление в порядке? — заинтересовался спутник. Он уже знал, где в таких домах слабые места.
— Всё первого класса. Муж только-только смылся.
— Ужас, — сочувственно воскликнула жена, — от троих детей!
Она быстро взглянула на своего мужа. Он бы так никогда не поступил, подумала она. Ребенок шевельнулся в животе, и на ее удлиненном лице проступило нежное выражение, словно бы обращенное внутрь.
Муж увидел не без отвращения, что воротник пальто у маклера усыпан серой перхотью. Вот когда он станет начальствовать у себя в фирме, то непременно будет следить за мелочами этого рода и если заметит за кем такое, — даже люди с первоклассными рекомендациями не поймут, почему их не взяли на службу. Мысль эта ему понравилась.
Автомобиль выехал из города и поехал кварталами предместья, которые были застроены виллами. Женщина улыбаясь смотрела на играющих детей. Через какой-нибудь месяц и она вывезет коляску в сад, стараясь, чтобы солнце не падало прямо на личико младенца. Ее сад. Ее ребенок. Да, стоило уж решиться.
— Лишь бы тебе понравился дом, — вздохнула женщина.
Муж рассеянно похлопал ее по руке. За последнее время он основательно изучил все тонкости купли-продажи имущества. Никто не смог бы надуть его, пытаясь сбыть раскрашенную рухлядь. Этого, кстати, он достаточно насмотрелся.
— Как вы думаете, сколько она уступит? — спросил он и слегка подался вперед, поближе к жирному затылку маклера.
— Ну, тысяч четыре-пять. В подобных обстоятельствах люди падки на наличные.
— Стало быть, ей не терпится продать дом? — Мужчина зажег сигарету и закрыл глаза, чтобы в них не попал дым.
Маклер снова рассмеялся так громко, что зашелся в кашле.
— Можете быть уверены. У нее гроша в доме нет.
— Но ведь ты не обманешь эту женщину? — испуганно спросила у мужа жена.
— Лучше бы ты не вмешивалась в дела. — Муж посмотрел на жену с ласковой улыбкой собственника. — Речь ведь идет о нашем будущем. И о будущем нашего малыша, — добавил он тихо.
Дом находился в маленьком городке, неподалеку от станции. Они проехали мимо пивной и церкви, стоящих очень тесно друг к другу, и мужчины обменялись по этому поводу обычными шутками. Молодая женщина с некоторой тревогой поглядывала то на одного, то на другого. Казалось, между ними установилось невысказанное взаимопонимание из-за той, другой женщины, которая была вынуждена продать свой дом. А вдруг дом нам не понравится, подумала она с тоской. Вдруг совсем-совсем никто его не купит?
— Вот мы и приехали.
Маклер по-отцовски взял женщину за локоть, чтобы помочь ей выйти из машины. В те дни она не терпела ничьих прикосновений, кроме мужниных, — даже женщинам она не позволяла дотронуться до себя. И покидала свою квартиру только, когда это позарез было нужно.
— Какая прелесть, — воскликнула она при виде маленького, красного домика с голубыми ставнями и садиком, огороженным изящной чугунной оградой, ухоженным умелыми руками.
Легким толчком в бок муж напомнил жене: он же предостерегал ее против любого проявления восторга. Слабая краска проступила на ее щеках. Ей было трудно притворяться.
Посреди садика пришедших остановил мальчик лет восьми-девяти с упрямым выражением лица. Он стоял, широко расставив ноги как взрослый мужчина, между бровями пролегла глубокая складка.
— Мать передумала, — мрачно сказал он, глядя на маклера, который, конечно, знал мальчика. — Она не будет продавать дом.
Маклер добродушно рассмеялся и вытащил кошелек.
— Вижу, тебе ужасно хочется мороженого, — сказал он. — Вот, возьми и скорей беги за ним.
Мальчик с нарочитой непринужденностью подбросил монету в воздух и поймал ее. Не поблагодарив, он пошел дальше.
— Не обращайте на него внимания, — продолжил маклер, отбрасывая сигарету в заросли фуксий. — Вбил себе в голову эту мысль — и всё тут.
Он посмотрел вслед мальчику. Тот был в ботинках на босу ногу. А май стоял прохладный.
Хозяйка открыла дверь и неуверенно улыбнулась маклеру, слабым движением руки пригласила посетителей войти.
Женщине лет 30–40. Лицо довольно красивое, но волосы неухоженные и тусклые. На ней мокрый передник, будто она только что отошла от лохани со стиркой. Маленькая девочка лет пяти-шести дергает ее за платье, а сама сердито глядит на вошедших чужих людей. Маклер потрепал ее по щечке. Казалось, он с некоторым усилием заставил себя это сделать. У него самого детей не было. Ребенок застенчиво заерзал под его крупной рукой.
— Так! — Он потер руки. — Вы уж нас извините, мы приехали без предупреждения, но я не знал, что телефон выключен. Я всё пытался дозвониться до вас.
— Я забыла заплатить за него, — торопливо проговорила хозяйка, снимая фартук. — Пожалуйста, входите.
Она первой прошла из холла в большую гостиную, которая отделялась стеклянной дверью от комнаты, откуда доносился упорный плач грудного младенца.
Она посмотрела на дверь.
— Вообще-то мне пора кормить, — сказала она извиняющимся тоном. — Но немножко еще можно подождать. — Здесь, стало быть, гостиная, — добавила она, настороженно взглянув на потенциальных покупателей. — Вы уж извините, я толком не успела тут прибрать.
— Не имеет значения.
Молодая женщина огляделась вокруг. На полу четко выделялись следы мебели, которую только недавно вынесли. На выцветших стенах квадратиками виднелись пятна старых обоев.
Оставшуюся скудную мебель сгрудили прямо посреди комнаты, будто «в ожидании гостей», наспех, словно бы на время. Косые лучи проникали в комнату прямо на подоконник, где стояли цветы: земля в горшках от сухости пошла трещинами.
Молодая женщина озябла, она поплотнее запахнула пальто.
— А здесь чудо как просторно, — сказала она, вопросительно взглянув на мужа.
«Все же он мог бы держаться чуть приветливей», — подумала она.
Но муж глядел на потолок и вдруг показал на темное пятно.
— Что, потолок протекает? — подозрительно спросил он.
Маклер пожал плечами.
— Пустяки, — сказал он. — Черепица разбилась. Четыре-пять крон — вот и вся починка.
— Вроде бы дом надо содержать в порядке.
Молодой человек холодно взглянул на хозяйку. Плач маленького сменился сдавленным криком.
— Вы уж покормите его, — поспешила сказать гостья. — Господин Хенриксен сам покажет нам всё.