— Так неинтересно, — сказала вдруг Клара. — По аллеям можно и в парке гулять. Давайте побродим по настоящему лесу. — Ей во что бы то ни стало хотелось очаровать Алика, хоть немножко побыть с ним наедине, чтоб никаких других девочек и не с кем сравнивать ни ее рост, ни характер. Алик увидит, что она не дитя, а такая же девушка, как и все, что она может преданно любить и быть любимой, хотя понимала эти слова пока только теоретически. Мысленно Клара сравнивала себя с американской киноактрисой Диной Дурбин, озорной и веселой, как мальчишка, и в то же время, когда наступал нужный момент, Дина затмевала своим женским очарованием томных кинокрасавиц.
Стали продираться сквозь кусты. Ника упорно, ни на шаг не отпускала Клару от себя. Кларе стало досадно: и чего цепляется, чего боится? Игорь в нее давно влюблен, готов делать все, что Ника скажет, если бы только она захотела. Эх, если бы за ней, за Кларой, ухаживал такой парень, о котором говорит весь город!
Набрели на овраг. Тянуло мшелым холодком, внизу гремел ручей, но он окружил себя таким дремучим кустарником, что сверху его не разглядеть. Глубину оврага увеличивали сосны, подступающие тесной стеной к его краям. Место было мрачным и неуютным, но Клара предложила:
— Давайте посидим! — и первая бухнулась на мох, вытянула ноги, которым в новых туфельках было тесновато.
Ника стоя прислонилась к сосне. Игорь развалился на мху. Алик спустился до первого куста, срезал длинный прут, стал строгать, искусно оголяя от коры квадратики, кружочки, полосочки.
Говорить было не о чем.
Алик с Игорем переглянулись. Алик взобрался наверх, позвал Клару:
— Можно тебя на минутку?
— Клара, не уходи! — строгим голосом сказала Ника.
Но Клара с готовностью вскочила, будто и не слышала, отряхнула иголки с юбочки, протянула Алику руку:
— Идем...
Алик и Клара выбрались в более веселое, открытое место. Клара уселась на пенек, прикрыв его венчиком юбочки, положила ногу на ногу, кокетливо прищурясь и склонив голову, поглядела на Алика. Однако у него был такой вид, будто и не он звал ее для какого-то особого разговора. Алик сидел, привалившись к пеньку, строгал палочку.
— Что ты хотел мне сказать? Говори. — Клара игриво дунула ему на макушку.
— Ничего...
— Зачем же звал?
— Не понятно разве? — Алик снизу поглядел на нее бесцветным взглядом. — Надо же когда-нибудь Гарри выяснить свои отношения с Никой.
— А-а-а... — разочарованно протянула Клара и вскочила с пенька. — А как же я? — с обидой спросила она.
Алик, не подымаясь, схватил ее за руку, снова усадил.
— Спокойно, детка! Дай людям поговорить.
2
— Сядь, устала небось! — не поворачиваясь к Нике, сказал Игорь.
— Нет...
Игорь поднялся, подошел так близко, что Ника невольно опустила голову, чтобы не видеть его, не ощущать дыхания.
— Будешь со мной встречаться?
— Нет, конечно! — Ника взглянула ему в глаза, отвернулась.
— А я говорю — будешь! — Он взял ее за плечи.
— Нет! — Ника оттолкнула его обеими руками и отошла от дерева.
— Все равно будет, как захочу я! Ты же знаешь, что я тебя люблю.
— Не говори этих слов, они не для тебя.
— Ты сама-то что смыслишь в этом, девочка?
— Мое время еще придет! — с вызовом ответила Ника.
— Вот оно и пришло. Никто другой — я сам растолкую тебе, что к чему... — Игорь медленно приближался к Нике.
— Клара! — крикнула она.
— Можешь не кричать: возле Пупки — Али-Баба!
— Негодяи! — Ника схватила с земли обломок обуглившейся коряги, угрожающе подняла.
Игорь сделал шаг назад.
— Слушай, давай по-хорошему, ты же современная девочка.
— Убирайся, пока цел! Ничтожество!
— Нет уж, я не дурак, чтоб упустить такой случай. — Игорь достал из галифе пистолет и покрутил перед глазами Ники.
Нике стало смешно. Все это похоже на кривлянья киноактеров в трофейном кинофильме про любовь. Она рассмеялась.
— Слушай, сейчас ты действительно не Игорь, а ковбой Гарри, соблазняющий красотку. И тебе не стыдно? Ты же все-таки человек!
— Ну, раз я все-таки человек, то ничто человеческое мне не чуждо.
— Противно, противно, и больше ничего! — Ника даже топнула от гадливости и презрения.
Игорь согнул левую руку, положил на локоть пистолет, стал целиться в Нику.
Ника смеялась.
— Ну, хватит. Ты мне ясен на двести процентов. Эта комедия надоела. — Она бросила корягу в овраг, отряхнула руки, повернулась к Игорю спиной.
— Один шаг — и я стреляю!
— А что же ты потом скажешь своему папочке? Ведь это его пистолет?
— Скажу, что на нас напали в лесу бандеры, в тебя выстрелили, а в меня не попали. Выбегу на дорогу и буду орать во все горло: «Бандеры! Бандеры! Спасите!» Разве не поверят? Поверят...
— А ты еще и подлец к тому же! Я тебя недооценила. Ну что ж, если ты такой храбрый — стреляй! — Ника снова прислонилась к дереву. Она почувствовала, что устала, ей хотелось домой, в город, к людям. Вот бы закрыть глаза, и чтоб ничего этого не было — ни наглого Гарри, ни этого оврага, ни... Клара! Что же с Кларой? Неужели и Алик такой негодяй? С Кларкой-то справиться легче, что она понимает, Пупочка! Да нет, это все затеяно ради нее, другого способа подобраться Гарри не нашел.
Ника зажмурилась. Она нисколько не боялась, она не верила, что Игорь осмелится на то, о чем так ловко болтал и бахвалился. Ника вспомнила свой разговор с Таней об Игоре. Она спросила Таню, можно ли перевоспитать такого человека, как Игорь.
Таня ответила категорически, это была ее манера — горячность и категоричность:
«Когда речь о таких типах, нужно выбросить из головы все возвышенное, романтичное. Он слишком сытый! Таких ненавижу!»
«А я все же не верю, что человека нельзя перевоспитать», — возразила Ника.
«А фашиста, полицая, который убивал, издевался над людьми, можно перевоспитать, а? Сделать из него не фашиста, не убийцу?.. Что, молчишь? Это необратимые процессы!»
«Но Игорь все же не такой...»
«Если бы его оторвать от жирной родительской миски да туда, где работа, где люди горячие, где спуску не будет! А что учителя со своими нотациями на вечную тему: «Не вертись, не получай двоек»... Или мы... Да плевать он хотел на наше мнение! Он из породы пустоглазых и мне противен... Послушай, Ника, а почему ты так много говоришь об этом ничтожестве? Он что, ухаживает за тобой?»
«Вроде...»
«Берегись, никаких поблажек! — сказала Таня. — Это шакал, ни одной смазливой девчонки не пропустил. Подожди, ты еще сама убедишься, какое это неисправимое ничтожество, так что обходи его десятой дорогой! Убедила я тебя?»
«Да...»
Но Ника немного покривила душой. Она все же верила, что если Игорь по-настоящему полюбит кого-нибудь, ну, например, ее, то повлиять на него можно. Но она ошиблась в главном: любовь могуча, но при чем здесь Игорь? Права была Таня.
Нике почудилось какое-то движение, она открыла глаза и вздрогнула: за спиной у Игоря, который все еще стоял в манерной позе «угрожателя» и держал Нику под прицелом, появились двое незнакомых парней, в телогрейках, кудлатых шапках и высоких резиновых сапогах. Один держал в руке автомат за ствол, как палицу, и, пряча, слегка заводил его за спину, у другого оружия не было, на шее болтался фотоаппарат. Они подошли так тихо, будто все время стояли тут, за деревьями, и только сейчас отделились от них. Игорь все еще не замечал их, его лицо было пришлепнуто ухмылочкой.
Видно, эти люди привыкли ходить по лесу таясь, сливаясь с деревьями. Может, это лесные объездчики или парни из отряда ястребков, которые иногда прочесывают лес? Наверное, сидели в укрытии, в овраге, и слышали весь их разговор. Нике стало легче: она же знала, что ничего плохого не случится.
Парни были выше, крепче Игоря. Один протянул руку и хлопнул снизу по пистолету. Пистолет выскользнул, парень придавил его сапогом.
— Али-Баба, что за шутки, мы же договорились... — недовольно сказал Игорь, оборачиваясь, и вдруг закричал тонким хриплым голосом, будто кукарекнул: — Сюда, на помощь!
— Молчать! — Парень сунул ему в спину автоматом так, что Игорь ляпнулся на колени и носом клюнул землю.
Он поднялся и, еще больше набычившись и насупившись, чем обычно, сказал:
— Отдай пистолет!
Тот, что с фотоаппаратом, усмехнулся:
— Вiддай йому, Гупало, тую играшку, нехай си бавить, а я клацну...2
Гупало поднял пистолет, вынул патроны, оставил один, проделал это перед носом Игоря, чтоб тот видел, протянул ему пистолет:
— Стреляй.
— В кого? — не понял Игорь.
— В нее, — кивнул Гупало на Нику. — Ты же в нее целился, так стреляй.
— Я шутил!
— А я не шучу. Стреляй! — Видя, что ни Ника, ни Игорь не понимают, что происходит, он рассмеялся и, прикрыв рот рукой, сказал своему товарищу: — Вони не розумiють, хто ми такiе3.
Они поняли оба одновременно — Ника и Игорь: это бандеровцы, лесовики, настоящие, живые. Ника все так же стояла у дерева, мысли ее напряженно работали. Можно броситься за деревья, это спасет от пули, бегает она быстро. Но тогда они прикончат Игоря. А если сюда, на шум, вернутся Клара и Алик? Значит, и они попадутся? Что они, даже вчетвером, могут сделать против автомата? Неизвестно еще, сколько здесь бандитов, может, целая шайка засела в овраге... Так близко от города, в каком-то полукилометре от воинского гарнизона, но кричи не кричи — никто не услышит, даже выстрел заглохнет в деревьях, проглотит его овраг, а кричать нельзя, чтоб сюда не прибежала Клара.
— Гупало, нема часу!4 — поторопил тот, с фотоаппаратом. Он достал его из чехла, приготовился фотографировать.
— Стреляй, кому говорю! — Гупало приложил дуло автомата к затылку Игоря. — Вб’еш ii единим пострiлом — даруем тoбi життя! Ну?