После длинного прямого отрезка Куяанпя вырулил в выездной ряд и они поднялись по пандусу на мост. Автострада, по которой они только что ехали, просматривалась с моста далеко вперед. Вдоль автострады шла старая грунтовая дорога, местами перекопанная и заросшая кустами. Хелениус хотел рассказать, что по этой старой дороге он в детстве всегда ездил летом в лагерь, но жена Куяанпя опередила его.
— И там тоже скоро праздник открытия, — сказала она, кивнув в сторону нового огромного универсама, мимо которого они ехали.
— Да, да, — согласилась Рийтта.
— Очень заманчиво увидеть, как там внутри, — заволновалась жена Куяанпя. Хелениус тоже посмотрел на возникший среди полей, рядом с шоссе, выкрашенный в красный цвет универсам площадью с гектар и подумал, что нипочем не согласится идти туда. Он однажды ходил в Максимаркетти[65], когда его только что открыли, и там его объял такой ужас, что он бросился вон и потом долго еще думал, не был ли это просто страшный сон.
Куяанпя свернул на стоянку около торгового центра и влез между двумя машинами.
— Уфф! — вздохнул Куяанпя, откинулся на спинку сиденья, снял руки с руля и расслабленно потряс кистями. Только теперь Хелениус понял, в каком напряжении был всю дорогу Куяанпя: он вел машину ссутулившись, втянув голову в плечи. С ума сойти можно! Они вылезли из машины, выпрямив затекшие ноги, захлопнули дверцы и пошли в магазин за покупками. Мокрый, слякотный вихрь прекратился, с серого сумрачного неба падали лишь отдельные снежинки. Дверь винного магазина ходила взад-вперед, мужчины в нейлоновых куртках с довольным видом шуршали коричневыми бумажными пакетами, зато мужчины в дубленках выходили из магазина с бесстрастными лицами, будто из какого-то обычного учреждения. Один продавец уже караулил в тамбуре, поглядывая на часы и выжидая, когда можно будет закрыть магазин.
— И какой товар они сегодня навязывают по дешевке? — пыталась угадать жена Куяанпя, когда Хелениус распахнул дверь универсама и пропускал вперед других. Они взяли коляски для покупок и двигались вместе с очередью. Откуда-то в зал проникала музыка, она прерывалась время от времени, когда диктор объявлял, какие товары сегодня продают по сниженным ценам.
Хелениус увидел себя в большом зеркале, подвешенном к потолку. Зеркало медленно поворачивалось, и Хелениус наслаждался оптическим эффектом: сам-то он стоял на месте, а в зеркале казалось, будто он двигался, поскольку фон все время менялся.
— Однажды мне случайно попался занятный справочник для торговцев, — заговорил Хелениус. — Там описывались разные приемы, какими можно заставить людей покупать то, чего они и вовсе не собирались… Похоже, и здесь продавцы читали эту книгу.
— Что за приемы? — заинтересовалась жена Куяанпя.
— Ну, молоко, хлеб, масло и другие товары первой необходимости помещают у задней стены, и прямо ты пройти не можешь. А вдоль твоего пути разложены всякие искушения. И также пока стоишь в очереди к кассе: тебе больше не на что смотреть, только на эти полки с искушениями. И вдруг рука твоя поднимается, и какая-нибудь коробка или банка оказывается у тебя в корзинке, и ты уже думаешь, что это можно бы и попробовать, — объяснял Хелениус. Куяанпя слушал Хелениуса глядя ему в рот, а глаза его жены бегали по сторонам, словно она искала эти ловушки.
— Вот как… а мне казалось, что просто тут все вперемешку, очень много товаров и навалено как попало, — сомневалась жена Куяанпя.
— Нет, не говори, место для каждого товара продумано. В той брошюре были даже рисованные планы для магазинов разной величины — примеры самого эффективного расположения… Посмотри хотя бы на эти низкие стеллажи возле касс. Это лучшие места, там ведь непременно образуется очередь, а если очереди нет — убирают одну-другую кассиршу, и пожалуйста — образовалась. Смотри, видишь женщину в платке? Вот сейчас она взяла уцененную, двухмарочную кассету, — показывал Хелениус. Они все повернулись и глядели, как та женщина вертела в руках кассету и читала тексты сбоку, потом положила ее обратно и тут же взяла снова. Затем женщина заметила, что они следят за нею, и смутилась; она кинула кассету обратно в кучу и повернулась к ним спиной.
— Не взяла все-таки, — вздохнула жена Куянпя.
— Но ведь едва не взяла! А многие так и берут, — продолжал Хелениус. Они подошли к мясному прилавку, и супруги Куяанпя начали перешептываться — советовались, что купить. Хелениус посмотрел на Рийтту и по спокойному лицу жены догадался, что она уже решила, что из продуктов ей надо сегодня.
— Мне вспомнилось, как я еще школьником подрабатывал в мясной лавке Эйкки, — сказал Хелениус громко, чтобы и Куяанпя слышали. И они сразу обернулись.
— Ну не надо! — прошипела Рийтта и моргнула, чтобы Хелениус замолчал.
— Что нужно госпоже? — спросил продавец жену Куяанпя, вид у него был какой-то пронырливый.
— Шесть молочных сосисок, — сказала она, шаря взглядом по витрине.
— К сожалению, сейчас нет, но послезавтра будут. И по сниженной цене, — сказал продавец, склонив голову, будто он и впрямь был огорчен.
— Ну тогда фарша… Так грамм четыреста…
— Высшего сорта или обычного? — спросил продавец, беря металлическую лопаточку.
— Обычного, — сказала жена Куяанпя и снова повернулась к Хелениусу.
— Однажды перед рождеством туда, в лавку, пришла какая-то дама и попросила окорок. Она хотела точно пятикилограммовый окорок, чтобы запечь, но такого не нашлось, а чуть поменьше ей не годился, — рассказывал Хелениус, заметив, что и продавец прислушивается.
— Ну что ты завелся! — попыталась перебить его стоявшая рядом Рийтта.
— Тогда Эйкка пообещал женщине, что закажет на складе точно пятикилограммовый окорок и она может после обеда прийти за ним, — продолжал Хелениус, следя, как продавец краем лопаточки снимает с весов лишний фарш.
— Когда та женщина ушла, Эйкка взял с прилавка окорок килограмма в четыре с половиной и исчез с ним в подсобке. А мне зачем-то надо было туда, и… угадайте, что я увидел? — спросил Хелениус. Куяанпя уставились на него и отрицательно трясли головами: не могли ничего придумать. Рийтта прошла метра на два вперед и делала вид, будто она вообще не из их компании. Продавец завернул фарш в бумагу и писал фломастером на пакете цену.
— Эйкка, пыхтя, впрыскивал в окорок большим шприцем соленую воду! Мясо лежало на весах, и когда стрелка показала точно пять килограммов, Эйкка выдернул шприц и выругался: «Черт, иначе ведь не прокормишься!» — рассказывал Хелениус. Оба Куяанпя еще мгновение смотрели на него, затем лицо мужа растянулась в улыбке.
— Да не может быть! — ужаснулась жена Куяанпя.
— Точно так! — утверждал Хелениус.
Продавец подвинул пакет по прилавку.
— Не нужно ли… госпоже еще чего-нибудь? — спросил продавец, кашлянув. Хелениус вышел из очереди и свернул к ящикам с пивом; взяв несколько бутылок, прижал их рукой к животу и отнес в коляску для покупок, которую катила Рийтта. Она попросила у продавщицы четыре поросячьих карбонада, искоса глянула на бутылки, потом на Хелениуса.
— И надо же тебе было! — сердито бросила Рийтта, когда продавщица отвернулась, чтобы упаковать карбонады.
— Это же чистейшая правда, — оправдывался Хелениус.
— Хотя бы и так, но ведь продавец слышал и прямо онемел.
— Что еще? — спросила продавщица, протягивая Рийтте пакет с карбонадами.
— Что?.. Да… — растерялась Рийтта. — Чего же я хотела?.. Вареной колбасы…
— В готовой упаковке лежит там, в прилавке-холодильнике, — указала рукой продавщица.
— Да я взяла бы целым куском, нерезаную, — сказала Рийтта, следя, как женщина кладет батон колбасы на доску для нарезки и примеряется к ней лезвием ножа.
— Немножко меньше… Вот так, да, — попросила Рийтта, и продавщица отрезала кусок.
— И что с того, что слыхал? Теперь он тоже будет знать этот прием, если раньше не знал, — попытался отшутиться Хелениус.
— Да-да, хорошо тебе являться сюда тепленьким, трепаться и меня срамить, ты ведь сюда не каждый день ходишь, тебя-то они не знают, — пеняла ему Рийтта.
— Тепленьким? Что ты несешь! — рассердился Хелениус.
Рийтта не стала продолжать, взяла пакет с колбасой и бросила в коляску, кивнула продавщице и, оставив коляску мужу, исчезла между полками с товарами. Хелениус последовал за женой, толкая коляску; он старался быть осторожным на поворотах, чтобы не опрокинуть пирамиды банок. Взяв в разных отделах еще кое-что, Рийтта положила покупки в коляску, и они направились к кассам. Хелениус предоставил Рийтте выбирать, в какую из очередей становиться. Если бы он выбрал сам, то непременно попал бы именно в ту очередь, где у кого-то во время взвешивания разорвется пакет с апельсинами, или у кого-то не хватит денег, когда касса пробьет чек, или еще что-нибудь случится. Рийтта выбрала очередь поближе к выходу и достала из сумочки большую, плотно свернутую в рулон нейлоновую сумку.
— Эй, погодите, — Хелениус услышал позади себя хриплый голос Куяанпя. — Мы тут подумали, может, вы придете к нам вечером на чашку кофе? — спросил Куяанпя, оглядываясь на свою жену, которая стояла чуть позади него и кивала.
— На чашку кофе… — повторил Хелениус и бросил быстрый взгляд на Рийтту — слыхала ли она?
— Да, посидели бы немного, — сказал Куяанпя.
— Ну.. — протянул Хелениус, не решаясь согласиться, поскольку не знал, как настроена Рийтта.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Это было бы очень славно. Но нам сначала надо уложить дочек спать.
— Приходите когда сможете, — сказала жена Куяанпя Рийтте.
— Пожалуй, лучше всего после «Новостей»[66], как раз успеем, — заключила Рийтта.
— Уж постарайтесь прийти, — уговаривала жена Куяанпя.
— Сделаем так: прежде всего посмотрим, что на домашнем фронте, и позвоним, — предложил Хелениус.
— Позвоните, да.
Рийтта кивнула. Куяанпя улыбнулся и повез коляску с покупками за женой. Хелениус перекладывал покупки на ленту транспортера; дно одного пакета с молоком оставляло на черной пластмассе белесые пятна. Лента привезла покупки к кассирше, которая переворачивала пакеты, смотрела цену, пробивала одной рукой цифры в кассе и толкала покупки дальше, чтобы они скользнули по наклону в металлическую загородку. Рийтта брала их оттуда и укладывала в сумку, стараясь уложить побольше, чтобы не пришлось покупать полиэтиленовый пакет.