— Еще что-нибудь? — бросила молоденькая кассирша, держа на клавишах кассы пальцы с зеленым маникюром.
— Пожалуй, нет… — сказал Хелениус, и девушка нажала на кнопку. Ящик для денег со стуком открылся.
— Возьми мне сигарет! — крикнула Рийтта, возившаяся с сумкой. Кассирша зло взглянула на нее.
— Тогда вот эти, — попросил Хелениус и взял с полочки две пачки. Девушке пришлось пробивать еще один чек, отдельно, потом на оборотной стороне чека она принялась подсчитывать общую сумму. Хелениус заметил, что девушка обсчиталась на марку, но промолчал, поскольку ошибка была в его пользу. Он дал девушке стомарковую бумажку, услышал позади какую-то возню и обернулся. Коренастый мужчина взвалил на ленту десятикилограммовый мешок с сахаром и поднимал еще один такой же. Ничего другого в коляске у мужчины не было. Девушка, покопавшись в ящиках кассы, дала Хелениусу сдачу — горсть мелочи и смятые купюры.
— Спасибо, — сказал Хелениус, прошел вперед и пересчитал сдачу.
— Только десять кило! — остановила кассирша мужчину с сахаром.
— Что?.. Но если… — растерялся он.
— Там же ясно написано, — кассирша показала пальцем на большое желтое объявление.
— Где? — закрутился мужчина.
— Там, внизу листа, крупными буквами! — крикнула девушка, когда Хелениус с женой шли между стоявшими в беспорядке пустыми колясками к двери.
— От сотни почти ничего не осталось, — пожаловался Хелениус.
— Хм, — произнесла Рийтта и остановилась возле доски с объявлениями. С одного из них красные буквы взывали: «На помощь! На помощь! На помощь!» — и Хелениус нагнулся поближе, чтобы рассмотреть. Этот вопль издавала какая-то молодая пара: ей срочно требовалась квартира. Нижний край объявления был изрезан на узкие полоски, на каждой написан один и тот же номер телефона; эта бахрома оставалась абсолютно целой, ни одну полоску не оторвали.
На улице Хелениус передал свой «дипломат» Рийтте: теперь можно было менять руку, поскольку сумка получилась тяжелой. В дверь винного магазина стучался оборванец, он дергал дверь, стучал и снова дергал.
— Откройте, черт побери, будьте же людьми, — кричал он. Внутри продавцы подсчитывали выручку, смотрели на дверь, переглядывались и усмехались.
— Так что, пойдем к Куяанпя? — спросил. Хелениус на ходу.
— А почему бы и нет, мы ведь никуда не ходим, — сказала Рийтта.
— Только время по… — Хелениус не закончил фразу, потому что позади них раздался грохот. Они обернулись. Продавцы винного магазина испуганно глядели на дверь, уборщица в зеленом халате выскочила из-за пивных ящиков. В двери зияла огромная дыра, от которой по стеклу во все стороны шли трещины, а внизу острый клин медленно клонился внутрь магазина и вдруг со звоном упал на пол, разлетевшись вдребезги. Оборванец бежал уже далеко по шоссе.
Свет погас. Держась за стену, Хелениус поднялся до следующей лестничной площадки и почти на ощупь добрался до светящегося красной точкой включателя. Но Рийтта успела опередить его, и свет ослепил их, хотя темнота продолжалась всего несколько секунд.
— Какой? — тяжело дыша, спросил Хелениус; он сбился со счета.
— Только четвертый, — сказала Рийтта, поднимаясь уже по следующему лестничному пролету.
Хелениус облизывал губы: во рту держался вкус зубной пасты. Эту ядовито-зеленого цвета пасту, отдававшую какой-то эссенцией, купили по желанию девочек. А сейчас перед выходом из дома Рийтта велела ему почистить зубы: «От тебя ужасно несет пивом!»
Они поднялись еще на два этажа, и наконец Рийтта остановилась у двери и вздохнула.
— Это здесь.
Хелениус подошел к жене, стал рядом, перевел дух и повернул ручку звонка. Сразу же внутри послышались быстрые шаги и дверь распахнулась.
— Ну так, вот и вы… — приветствовал их Куяанпя и отступил в сторону, чтобы они могли войти в переднюю.
— В нашем семействе прямо-таки обычай всегда опаздывать, — сказал Хелениус, снимая пальто.
— Просто мы сначала попали не в тот дом, — объяснила Рийтта.
Куяанпя взял у нее пальто и повесил на вешалку.
— Вы не первые, однажды другие наши гости тоже попали не в тот дом, здесь их шесть одинаковых в ряд, — засмеялся Куяанпя. Его жена шла к ним через прихожую, приглаживая на висках волосы, в двери напротив толкались, хихикая, два белоголовых мальчугана.
— Добро пожаловать, хорошо, что пришли! — почти кричала жена Куяанпя и долго трясла руку Рийтты; руку Хелениуса она встряхнула лишь разок.
— Ну, мальчики, идите сюда, поздоровайтесь с дядей и тетей! — скомандовала жена Куяанпя. Дети застенчиво приблизились и, глядя в пол, протянули гостям маленькие вялые руки. Они были одеты празднично: в белых рубашках и отглаженных брюках.
— Ишь ты, у вас мальчики, а у нас девчонки, — сказала Рийтта и протянула кулек с конфетами тому, что поменьше. Мальчишка кивнул и исчез в своей комнате. Старший на секунду задержался в передней, но догадавшись, что кулек предназначался обоим, поспешил за младшим братом.
— Входите, входите, — приглашал Куяанпя.
Они вошли в гостиную. На книжной полке горела маленькая лампа, а на низком стеклянном столе с металлическими ножками — две толстых красных свечи. Хелениус уставился было на них, затем расстегнул пуговицы вязаного пиджака и подошел к окну.
— У вас отсюда прекрасный вид: и залив, и другой берег, — похвалил он, хотя посреди пейзажа возвышалась большая водонапорная башня.
— Верно, в новогоднюю ночь хорошо смотреть, как в городе пускают ракеты. — Жена Куяанпя подошла и встала рядом с Хелениусом.
— От нас видно только школьный двор и конькобежную дорожку, а дальше все заслоняют ваши дома, — сказала Рийтта за спиной у Хелениуса.
— Вот… Сгодится такое?.. — Куяанпя, кашлянув, появился с подносом из кухни, подал бокалы сначала женщинам, потом Хелениусу. Хелениус повертел бокал в руке, понюхал.
— Ну, стало быть… добро пожаловать! — Куяанпя кивнул и поднял бокал, покачивая подносом, который держал в другой руке. Молча пригубили, попробовали.
— Уж не Баккарди ли? — спросил Хелениус.
— Точно, привезли с юга, случайно еще осталось, — Куяанпя втянул голову в плечи.
— Ты сделал слишком крепко, — упрекнула жена.
— По-моему, в самый раз, — стал выгораживать приятеля Хелениус и увидел, что Рийтта следит за ним. «Смотри, не вылакай все вино, когда будут угощать!» — поучала она по дороге в гости.
— Садиться, садиться, — Куяанпя сделал приглашающий жест рукой с подносом.
— Спасибо, — поблагодарила Рийтта и опустилась на угол дивана, Хелениус сел рядом. — Пока взбирались по лестнице, совсем обессилели, — объяснила она.
— Там, в другом доме мы сразу полезли на шестой этаж, не догадались взглянуть внизу на список жильцов; я был уверен, что мы идем правильно, — говорил Хелениус.
— Да-а, — посочувствовала жена Куяанпя.
— Но когда вашей квартиры там не оказалось, ох и удивились же мы, стали искать, пошли этажом выше, потом этажом ниже, и только тогда, наконец, засомневались, — рассказывал Хелениус.
— Стало быть, вы тоже боитесь пользоваться лифтом? — спросила жена Куяанпя.
— Нет. Вернее сказать, хозяйка не пользуется, — засмеялся Хелениус.
— Поди знай, а вдруг прекратят подавать ток, чего зря рисковать, — оправдывалась Рийтта.
— А мы обычно утром спускаемся по лестнице, потому что вниз идти легче, но вечером поднимаемся лифтом, чтобы не тащить на себе вверх продукты, — объясняла жена Куяанпя.
— Да-a, только, пожалуй, больше смысла утром застрять в лифте, чтобы зря не тратить свое личное время. А причина опоздания на работу была бы уважительная, — рассуждал Хелениус.
— И впрямь! — усмехнулся Куяанпя. Они пригубили, и Хелениус, видя, что остальные еще не выпили, незаметно выпустил аперитив изо рта обратно в бокал.
— И куда катится этот мир! Сейчас вроде бы кризис и много безработных, однако и высокооплачиваемые господа бастуют, будто заправские коммунисты, — сетовала жена Куяанпя, ее муж слушал, склонив голову, Рийтта кивнула и наклонилась, чтобы прикурить от свечи. Хелениус подумал: «Ну вот опять! В этой стране ни о чем больше говорить не могут».
— Будь я Кекконен, я бы этого Рейна и всех, кто с ним заодно, уволила бы, и пусть роют канавы вместо того, чтобы бастовать, — горячилась жена Куяанпя. Рийтта подняла на нее взгляд, и в этот миг сигарета ткнулась в расплавленный стеарин, задымила и в комнате запахло горелым.
— Черт возьми! Как же это я! — вскрикнула Рийтта в сердцах, раздавила сигарету и принялась доставать из пачки новую.
— Однажды со мною приключилась почти такая же история, как сегодня по пути к вам, — воспользовался паузой Хелениус. — Возвращаясь вечером домой, я случайно поднялся на лифте этажом выше, подошел там, как мне казалось, к своей двери и стал совать ключ в замочную скважину. Ничего не получалось. Я перепробовал все ключи, что были у меня в связке, и ворчал, думал, что девчонки опять испортили замок. Вдруг дверь открылась и совершенно незнакомый брюнет с дурацким видом уставился на меня, — рассказывал Хелениус.
— Вот это да! — изумился Куяанпя.
— Да-a, несколько секунд мы пялились друг на друга. Я уже подумал: «Надо же мне теперь, на старости лет, застать свою жену на месте преступления…», а тот мужчина, видимо, думал то же самое, во всяком случае, он начал хмуриться. «В чем дело? Кто вы такой?» — удивился мужчина. Я растерялся, стал что-то лепетать, но, к счастью, его жена вышла в переднюю посмотреть, что там происходит, и тогда все разъяснилось. А тот мужчина, — рассказывал Хелениус, — был здоровущий верзила.
Куяанпя смеялись, Рийтте история показалась немного странной, и она хотела что-то сказать, но Хелениус подмигнул ей. Она наморщила лоб и промолчала.
— Вот как, вот как вышло, — квохтал Куяанпя. Они посмеивались, пили вино, смотрели на огоньки свечей и жена Куяанпя пошла в кухню. Послышался звон посуды, стук закрываемой духовки.
— А девочки ваши, значит, остались хранить домашний очаг? — спросила жена Куяанпя, возвращаясь.