Вместе с тем Т. Ойзерман подчеркивает, что
«конкурентная борьба в философии обычно изображается как свободное сосуществование независимых друг от друга учений, школ, направлений, как идейный и, более того, идеологический плюрализм, многообразие интеллектуального самовыражения творческих индивидуальностей.
В действительности, если оценивать эти политические потасовки и междуусобицы по большому счету, окажется, что современные философы-идеалисты отстаивают (сознательно или бессознательно) коренную основу, жизненные устои последней эксплуататорской формации. Всех этих мыслителей объединяет неверие в социальный прогресс, отрицание исторической необходимости перехода от капитализма к социализму, негативистское отношение к науке, к разуму» [Там же, 112].
Такова общая характеристика так называемого идеологического плюрализма, представляющего собой одну из новых вариаций буржуазной идеологии, в которой также обнаруживается тот факт, что
«идеологическое единство буржуазной философии находит свое парадоксальное выражение в выступлениях буржуазных философов друг против друга… Буржуазная философия обладает способностью создавать все новые и новые вариации на старые темы» [Там же].
В связи с изложенным весьма показательным является завершенная в ГДР публикация международной научно-публицистической серии «Критика буржуазной идеологии и ревизионизма». В создании серии участвовали видные марксисты как из социалистических, так и из капиталистических стран (НРБ, ВНР, ПНР, СРВ, ЧССР, ФРГ, Франции) – известные философы, экономисты, социологи, историки. В центре внимания серии – критика буржуазной идеологии. На это указывает и Т. Ойзерман:
«Соответственно основному замыслу работы в центре книги – анализ важнейших идеологических тенденций новейшей буржуазной философии. Рассмотрение всех других – гносеологических, логических, онтологических – вопросов частью опускается, частью непосредственно подчиняется задаче выявления идеологической функции современного буржуазного философствования» [Там же, 114].
На нашем, более узком участке идеологической борьбы, но тесно связанном с другими участками, мы старались последовать примеру авторов последней книги этой серии – Μ. Бур (ГДР) и Штайгервальд (ФРГ) «Отречение от прогресса, истории, познания и истины» [Бур, Штайгервальд, 1981], – стараясь по возможности отграничить идеологическое от методологического, собственно социологического, гносеологического. При этом учитывалось диалектическое единство всех этих аспектов марксистско-ленинской мысли.
Что же касается термина «языковой плюрализм», который иногда употребляют и советские авторы, то американские социолингвисты применительно к США предпочитают говорить не о языковом плюрализме в США, а о «языковой лояльности». Последний термин, видимо, введен для того, чтобы не давать повода для обвинения в идеологии и политике «языкового монизма». На самом деле основой государственной языковой политики США является именно языковой монизм (имеется в виду английский язык).
В США под видом политики языковой лояльности осуществляется языковая политика, в основе которой лежит буржуазная идеология. Это политика исключительной поддержки развития и употребления английского языка во всех сферах государственной, социальной жизни. Для США характерно отсутствие какой-либо государственной заботы об автономии национальных меньшинств, о развитии их языков и культур, об ассигновании государственных средств для создания школ, высших учебных заведений с обучением на родных языках, периодической печати, культурных учреждений на многочисленных языках представителей даже крупных народов. Так, по данным американской печати за 1972 г. в США проживало 5.420 тыс. североамериканцев французского происхождения. Из них 2.922 тыс. подверглись языковой ассимиляции; 25.543 тыс. североамериканцев немецкого происхождения, из которых 19.449 тыс. утратили родной язык; 8.764 тыс. североамериканцев итальянского происхождения, из них 4.620 тыс. перешли на английский язык, утратив исконный язык; 5.105 тыс. североамериканцев польского происхождения, из них 2.667 тыс. подверглись языковой ассимиляции и т.д.[18]
Приведенные факты показывают, что в США этническая, языковая и культурная ассимиляция происходит в невиданных масштабах. Ничего подобного не может происходить в условиях осуществления ленинской национально-языковой политики и существования своей национальной государственности, автономии у народов СССР.
Одним из новых приемов идеологического воздействия на язык является так называемая «вестернизация».
Концепция «вестернизации» преследует цель принятия практических мер самими представителями развивающихся стран для сближения местных национальных языков с западными языками, т.е. языками бывших колониальных держав. По существу она представляет собой отражение идеологии европоцентризма, попыток «европеизации» культур и языков народов развивающихся стран. Апологеты буржуазной идеологии видят в этом один из способов усиления своего влияния на развивающиеся страны. Таким образом, не ставится задача развития и обогащения языков народов развивающихся стран за счет заимствований, как не ставится и задача расширения общественных функций этих языков для удовлетворения жизненных потребностей их носителей.
Нельзя не согласиться с А.Д. Швейцером, который видит в «вестернизации» далеко идущие цели: изменение письменности, перестройку традиционных форм вежливости, развитие лексической системы в направлении использования единиц словаря, взаимопроводимых по отношению к западным языкам [Швейцер, 1976].
Рассматриваемая концепция полна теоретических, идеологических и практических противоречий. С теоретической точки зрения неясно, о каком сближении языков развивающихся стран с западными языками идет речь. Неясно, какие практические меры должны быть осуществлены для решения этой задачи. Теоретически невозможно сблизить фонологические, морфологические, синтаксические системы первых и вторых, а также основной словарный фонд тех и других языков. Речь может идти только о создании терминологических систем по западным образцам для развития и расширения общественных функций языков народов развивающихся стран. Но идеологические основы концепции «вестернизации» отвергают задачу функционального и внутриструктурного развития местных языков в таких масштабах. Советский опыт языкового строительства и развития национальных языков доказывает, что концепция «вестернизации», если стремиться последовательно проводить ее в жизнь, может привести к разрушению национальной специфики языков, к процессам, сходным в определенном смысле с процессами пиджинизации и креолизации.
Извращение семантики слов, терминов – наиболее распространенный прием идеологического воздействия на внутреннюю структуру языка. Этим приемом часто пользуются защитники буржуазной идеологии.
Так называемая «семантическая диверсия» осуществляется главным образом в области лексико-семантической системы и фразеологии. Апологеты буржуазной идеологии и защитники капитализма стараются реализовать ее («семантическую диверсию») преимущественно в следующих направлениях:
1) путем замены другими, «идеологически нейтральными» словами или путем переосмысления слов, терминов, обозначающих понятия, выражающие содержание фактов и явлений политической, идеологической жизни капиталистического общества: капитализм, капиталист, империализм, империалист, рабочий класс, эксплуататор и т.д. Например, вместо термина капиталист предлагается предприниматель, работодатель и т.д. Однако как бы ни называли капиталиста, капиталистическая действительность остается, производительные силы и производственные отношения остаются капиталистическими. Язык призван отражать реальную жизнь общества, а не извращать ее;
2) путем замены слов, терминов, выражающих понятия, относящиеся к социалистической идеологии, или их переосмысления, извращающего содержание в выгодном для защитников капитализма смысле. Такому искажению содержания подвергаются, например, общепризнанные термины социалистической идеологии: революция, социализм, коммунизм, интернационализм и т.д.
Эти два направления, связанные с двумя основными идеологиями современной эпохи – буржуазной и социалистической, занимают доминирующее место среди идеологических проблем, относящихся к уровням внутренней структуры языка. Оба направления используются защитниками буржуазной идеологии в борьбе против социалистической идеологии;
3) данное направление осуществления «семантической диверсии» включает в себя различные приемы сознательного воздействия главным образом на лексико-семантическую структуру языка: идеологическая нейтрализация, идеологизация, деидеологизация и переидеологизация слова и др. Все эти термины впервые были предложены Т.Б. Крючковой [19762]. Они могут быть использованы представителями любой идеологии в своих идеологических целях;
4) четвертое направление является наименее распространенным. Здесь речь идет об идеологическом осмыслении, восприятии отдельных звуков. Так, некоторые муллы – представители мусульманского духовенства, относившиеся к корану и другим религиозным сочинениям со священным трепетом, считают недопустимым заменять в арабских словах религиозной семантики отсутствующий в данном языке звук ф (f) фонемой п (патихь (а) вм. фатихь (а) ʽсветлыйʼ и т.д.). Отношение мусульманской религии к женщине как к «второсортному» существу отражалось в употреблении в уничижительном значении показателей грамматических классов: вместо й-у в предложении иза зуда й-у ʽона – женщинаʼ (в слове