Современная индийская новелла — страница 9 из 56

Подобно голодным воробьям, слетающимся на ток в пору уборки, спешат соседки в полуденный час на заветную веранду, где пребывают до самого ужина, чувствуя себя членами королевского совета, который обсуждает важнейшие государственные дела.

Первой на веранде обычно появляется Камала — молодая бездетная жена адвоката, которая тщетно старается скрыть собственное легкомыслие, прячась за солидное положение и возраст своего мужа. Неукоснительно посещает послеобеденные собрания Субхадра, жена старшего делопроизводителя окружного суда, мать пятерых детей. Постоянно присутствует здесь молодая, пышущая здоровьем Каушалья — жена подрядчика. Она всегда на страже нравственности, хотя, слушая ее рассуждения о святом долге преданности мужу, соседи не могут удержаться от улыбки: о ее «преданности» в отсутствие мужа известно всему городу.

Непременный член послеобеденных бдений, — правда, лишь с правом совещательного голоса, — прислуга госпожи Савитри Дэви, жена кахара[20].

Сегодня все собравшиеся на веранде выглядят необычайно возбужденными. Причиной столь непривычного здесь волнения была записка, только что врученная Савитри Дэви.

«Дорогая сестра, 

— говорилось в записке, — 
я хотела бы встретиться с Вами по весьма важному делу. Я буду у Вас сегодня в три. Надеюсь, Вы найдете для меня несколько минут.

Искренне Ваша

Мохини Варма».

Записка вызвала оживленные дебаты.

— По какому еще такому важному делу? — возмущалась хозяйка. — Да, может, я и видеть не хочу эту блудницу!

— Уж не та ли это Мохини Варма, которая по суду заставила беднягу Нарендру Кумара содержать себя и своего ребенка? — поинтересовалась Камала.

— Да, да, та самая! — подтвердила хозяйка. — Тогда она выиграла дело. И откуда только заявилась такая?! Беднягу Нарендру Кумара будто околдовала!

— Грешно даже видеть такую женщину, — изрекла Каушалья. — Подумать только! Бросить живого мужа и уйти к другому! Словно это не муж, а старый башмак!

— Говорят, будто первый муженек-то поколачивал ее, — робко заметила Джамна. — Горло промочить любил и в карты перекинуться…

— Ну какой-никакой, а все же муж, — недовольно покосилась на нее жена подрядчика. — Кто дал ей право уходить?.. Ты посмотри, как она лихо вывела «Варма», будто и в самом деле с господином Вармой семь раз обошла вокруг алтаря!

— Говорят, будто она действительно вышла замуж за Варму сахиба, — опять подала голос Джамна.

— Ох, уж эти мужчины! — рассмеялась жена подрядчика.

— Ну, чего, скажите, не хватало этому Варме? Жена, дети, положение в обществе, лакхами ворочал! А к этой ведьме, как миленький, в сети попался!

— Наверно, все мужчины такие, — видимо, вспоминая свой собственный опыт, проговорила Камала. — Дома и родниковая вода им не мила, а на стороне готовы из первой лужи напиться.

— Ты еще ребенок, Камала, — высказалась молчавшая до сих пор Субхадра. — Что ты знаешь? Мужчины, они ведь не все такие. Вот, к примеру, отец моего Мунны. На чужих женщин в жизни никогда не заглядывался! Будь ты хоть сама пери, он и глазом не поведет.

— А мой, прямо скажу, святой человек! — подхватила хозяйка. — Знает только одну дорогу: из дома в суд, из суда домой. Ни дружеских встреч, ни прогулок с друзьями. А уж о женщинах и говорить нечего! Он их стороной обходит. У нас напротив, окна в окна, поселилась было одна. Целыми днями вертелась перед окном да глазки строила. Так, что бы вы думали, он сделал? Приказал заколотить окно! — Савитри Дэви гордо оглядела подруг и заключила: — А в последнее время каждый вечер стал наведываться в Обитель Рамакришны. Надо же как-то и душою отдохнуть!

Савитри Дэви взглянула на часы.

— Уже половина третьего. Скоро гостья пожалует. Пойду-ка переоденусь.

Хозяйка прошла в дом. Она появилась через четверть часа в новом шелковом сари, с головы до ног увешанная драгоценностями и под восторженные возгласы подруг прошла на свое место.

— Ты, Джамна, возьми-ка там коврик да расстели в сторонке, — оправляя сари, приказала Савитри Дэви. — Да смотри, выбери из тех, что похуже. Для такой гостьи и порядочной тряпки жалко.

Джамна молча вынесла и кинула на пол старенький коврик.

Ровно в три появилась гостья. Перед ее красотой сразу померкли все золотые побрякушки Савитри Дэви.

Посл обычных в этих случаях взаимных приветствий и вопросов о здоровье гостья перешла к делу:

— Я потому осмелилась побеспокоить вас, уважаемая, что мне нужна приличная квартира. Дом, в котором я живу сейчас, пришел в ветхость. А у вас, мне стало известно, как раз освободился флигель. И я была бы признательна вам, если бы вы сдали его мне.

Савитри Дэви была поражена. Несколько дней назад у них действительно освободился флигель, и она, конечно, готова была сдать его какому-нибудь доброму человеку, но такой… А кроме того, они с мужем, кажется, еще ни с кем не делились своими планами.

— Вообще-то мы не собирались сдавать, — неуверенно заговорила хозяйка. — Благодарение всевышнему, мы ни в чем не нуждаемся и особой необходимости сдавать у нас нет.

— Ну и слава богу, что нет, — вежливо сказала гостья. — У господина адвоката большая практика в городе. Ни у кого другого такой практики нет. Однако флигель у вас пустует, и вы, конечно, в конце концов кому-нибудь сдадите его. Так сдайте его мне.

— А кто это вам сказал, что я буду сдавать флигель? — раздраженно заговорила хозяйка. — Я еще и рот не открыла, а вы…

— Ну, воля ваша, — не повышая голоса, прервала ее гостья. — Я думала, вы действительно намерены сдавать, но, кажется, я ошиблась…

— Нет, нет, вы не так меня поняли, — смутилась Савитри Дэви. — Кто хорошо заплатит, тому и сдадим.

— Если так, то назовите ваши условия, — улыбнулась гостья.

С прежнего жильца они брали сорок рупий, не сейчас Савитри Дэви решила не церемониться.

— Восемьдесят рупий для вас недорого?

Не говоря ни слова, гостья достала из сумочки сотенную ассигнацию и протянула ее Савитри Дэви.

— Вот вам задаток. Я перееду дня через три-четыре.

Савитри Дэви так и застыла с открытым от удивления ртом. Такого оборота она не ожидала. Подумать только: заломила вдвое, чтобы отпугнуть, — и вот на тебе!

— Вы просто волшебница, сестра, — немного придя в себя, расплылась в улыбке хозяйка. — Как все-таки вы узнали, что мы будем сдавать флигель?

— Об этом сказал мне вчера сам господин адвокат, — просто отвечала гостья.

Несколько секунд Савитри Дэви сидела будто оглушенная громом, не сводя с гостьи широко открытых глаз.

— А где же вы… а где он… встретился с вами? — наконец проговорила она, заикаясь.

— Господин адвокат очень добр ко мне, — по-прежнему ничего не подозревая, без тени смущения отвечала гостья. — Если б не он, я б ни за что не выиграла процесс. А в последние дни, возвращаясь из суда, он запросто заходит ко мне на чашку чая. Обаятельный человек!

— А тут говорили, будто он в Обитель Рамакришны… — удивленно протянула было недогадливая Камала и тут же осеклась под гневным взглядом хозяйки.


Вы, наверное, спросите, где сейчас живет Мохини Варма? Хорошо, я отвечу. Она по-прежнему живет в своем старом, пришедшем в ветхость домишке.

Перевод В. Чернышева

Пханишварнатх РенуОбщественный фонарь*

Подсчитав деньги, собранные с односельчан в виде штрафов, налагавшихся за последние пятнадцать месяцев, члены панчаята с улицы махто-земледельцев вынесли решение — купить общественный фонарь, благо в соседней деревне открывалась ярмарка по случаю приближавшегося дня рождения Рамы[21].

Панчаят касты махто-земледельцев — один из пяти панчаятов, существующих в деревне. Здесь так — сколько каст, столько и панчаятов, у каждой касты — свой. В распоряжении панчаята набор ковриков и половиков, по одному на каждого члена, и гордость панчаята — начищенный до блеска общественный фонарь, который все жители деревни уважительно называют «панчлайт» то есть «пятисвечник».

Приобретя фонарь, члены панчаята здесь же, на ярмарке, решили: на оставшиеся десять рупий закупить все необходимое для благодарственной молитвы — как известно, доброе дело всегда следует начинать с молитвы. Ведь даже в те времена, когда страной правили английские сахибы, прежде чем начать строительство моста, например, непременно разжигался жертвенный костер и богам подносились щедрые дары.

С ярмарки все члены панчаята возвращались в родную деревню засветло. Впереди всех, водрузив на голову большую картонную коробку, в которой покоился общественный фонарь, торжественно шествовал секутор, следом за ним важно выступали глава панчаята, секретарь и члены панчаята. Едва процессия вошла в деревню, как донесся насмешливый голос Пхутанги Джха с улицы брахманов:

— Эй, вы, махто, что еще там за железяку тащите?

…Как будто не догадывается, что люди несут не какую-то там железяку, а настоящий пятисвечник. Все они такие с улицы брахманов: свою коптилку величают не иначе, как «светильник», а у других и настоящий пятисвечник с презрительной ухмылкой называют «железякой».

Завидев процессию, сбежалась вся улица: мужчины и женщины, старики и дети — все побросали свои дела и явились взглянуть на покупку.

— Да не копайся ты! Бежим скорей! Не видишь — пятисвечник купили! И у нас теперь будет свой фонарь!

Секутор Агну то и дело покрикивает на людей:

— Осторожней! Осторожней! Не трогайте руками, а то — не приведи всевышний! — сломаете!

— Вечером состоится богослужение, — говорит жене глава панчаята. — Так что надо успеть ополоснуться и закусить.

— Ты смотри-ка, нынче уж не придется петь в потемках! — радостно восклицает запевала самодеятельного хора.

— Теперь у нас свой собственный фонарь! Я уж с коих пор всем твержу, что мои певцы слова перевирают только потому, что нет света. Если уж теперь такое случится, можете объявить мне полный бойкот!