М и р а. Какой неожиданный визит. Кто бы мог надеяться, как говорит мама.
Ф л а в и у. В этом мире, мадемуазель, нам только и осталось, что надеяться.
А л и н а. Господин Флавиу весьма любезно рассматривал здесь мои рисунки.
М и р а. Очень мило, что он хотя бы оставил такое впечатление. Однако имей в виду, мамочка, что плоский реализм вышел из моды.
Ф л а в и у. Что вы хотите этим сказать?
М и р а. Что все мы, уважаемый… маэстро, превратились в сюрреалистические рисунки, которые приходится очень тщательно расшифровывать, чтобы понять их суть. Меня бы не слишком-то успокоила любезность господина Флавиу…
А л и н а. Но я должна признать, что маэстро говорил со мной предельно искренне, за что я ему очень признательна.
М и р а. Неужели он позволил себе такую роскошь? В таком случае это более серьезно, мамочка, и я советую тебе быть осторожной. Искренность — это прихоть людей, которые обычно лгут.
А л и н а. Ах, Мира, как ты можешь так говорить. (Извиняется.) Дочка у меня несколько эмансипированная.
Ф л а в и у. Что вы, что вы, это очаровательный парадокс, я его непременно запишу.
М и р а. Не забудьте автора, когда будете цитировать.
Ф л а в и у (галантно). Как я могу себе позволить его забыть.
М и р а. Знаешь, мамочка, как я отличаю людей культурных от людей остроумных? Если человек, воспроизводя чужие слова, говорит, чьи они, значит, он человек культурный, если забывает сказать — значит, человек остроумный.
Ф л а в и у. Но мы все время пользуемся чужими словами, подобно тому как надеваем одежду, сшитую другими. Возможно, только чувства отличают нас.
М и р а. Чувства для вас — это жажда обладать, жажда власти, жажда приобретения. Не думаю, чтобы они слишком отличали одного человека от другого.
Ф л а в и у. Неужели вы никогда не встречались с бескорыстием, щедростью, творческим порывом? Я был бы в отчаянии, узнав это.
М и р а. Я кое-что читала об этом. И на лекциях слышала. Если хотите, маэстро, готова в любое время выслушать вас на эту тему. Меня особенно интересует выражение, стиль. Оценку я смогу выставить сама.
А л и н а. Мира, дорогая!
М и р а. Я думаю, наступит день, когда электронная машина, на которой я работаю, после тщательной наладки будет выдавать прекрасные мысли о великодушии, искусстве, душе и так далее. Причем она будет это делать очень быстро.
Ф л а в и у (проницательно). Но она не сможет побледнеть и умереть, отчаиваться и плакать от любви к чему-нибудь возвышенному.
М и р а. Кто знает, быть может, ценой упорного труда нам удастся добиться от нее по заказу электронных вздохов и стенаний и, услышав от нее многократно слово «возвышенное, возвышенное» или «прекрасное, прекрасное, прекрасное», мы поверим, что машина влюбилась. Прошу прощения, мне надо переодеться. (Уходит в правую комнату.)
Ф л а в и у. Она очаровательна и поразительно здравомыслящая, возможно, это делает ее еще более очаровательной.
А л и н а (с огорчением). Вы не должны на нее обижаться.
Ф л а в и у. Напротив. Я думаю, что она сказала все это, чтобы эпатировать нас или чтобы отомстить.
А л и н а. Отомстить? Кому?
Ф л а в и у. Откуда мне знать. Может быть, у нее какие-нибудь неприятности. Кто знает, какова доля мести в каждом из наших поступков. Вот еще одна черта, отличающая нас от электронной машины.
М и р а (сначала из-за двери, затем возвращается в другом платье). Не верь ему, мамочка. Не верь ни одному слову этого господина. Продолжай спокойно рисовать. Этот господин слишком важная шишка, чтобы оставаться правдивым.
Ф л а в и у (с горькой улыбкой). Вот меня и наказали за то, что я кем-то стал. Вы очень непоследовательны, мадемуазель Бондок: не верите мне.
М и р а (со скрытым ожесточением). И вы еще говорите о последовательности, господин Флавиу? Вы? Смешно!
А л и н а. Мира!
М и р а. Будь добра, дай и мне чашечку кофе.
А л и н а смотрит на нее с недоумением, но уходит.
Ф л а в и у. Может быть, вы все-таки объяснитесь?
М и р а (быстро и резко). Зачем ты сюда пришел?
Ф л а в и у. Чтобы увидеть тебя… Вот уже десять дней, как я тебя разыскиваю. Сам не знаю, что говорю. До чего ты хочешь меня довести?
М и р а. Ты пришел, чтобы причинить боль маме. Как ты только можешь?
Ф л а в и у. Это неправда.
М и р а. Ты ведь знаешь, что это ее единственная опора. (Показывает на картины.)
Ф л а в и у. Я пришел, чтобы вдохнуть воздух твоей комнаты. Ради удовольствия представить тебя в домашней обстановке, вновь обрести хотя бы в мыслях. Остальное лишь слова.
М и р а. Ты и сам одни слова. Жонглируешь ими, как старый клоун. Я не могу больше выносить этот спектакль.
Ф л а в и у. Я пришел узнать, от кого ты переняла эту жестокость. Мать у тебя добрая, мягкая, даже слишком для того, чтобы заниматься живописью. Отец делает карьеру. Только в тебе есть жилка, необходимая для искусства.
М и р а. Значит, мамины работы ничего не стоят. Таким образом ты хочешь нанести удар мне.
Ф л а в и у. Мама делает что может, а ты делаешь что хочешь, это большая разница.
М и р а. И ты говоришь это?
Ф л а в и у. Знаю, что после холодного размышления ты решила подчинить меня, расчленить на составные части. И после этого лишить последних моральных устоев…
М и р а. Замолчи, Флавиу, не говори громких слов. Я верила в тебя, понимаешь? Ты можешь быть обаятельным, когда захочешь. Можешь быть всем — от Прометея до бедного, покинутого ребенка, печального и страдающего… Играешь. Ты обольстительно деликатен и нежен. И ты пользуешься этим. Я не жалею, что ты сделал меня женщиной. Я знаю теперь всю игру, тысячу правил, которые только ты мог мне преподать. Но я выхожу из игры, и это все. И я требую, чтобы ты сейчас прекратил игру с мамой. Это низко. Это тебе не идет.
Ф л а в и у. При чем тут мама?
А л и н а появляется на пороге и застывает на месте.
Мама — домашняя хозяйка. Вот уже много лет она ничего другого не делает, как хозяйничает в живописи. Лишь одно из ее произведений восхищает меня. (Любуется Мирой.)
А л и н а (входит, робко). Какое?
М и р а (встает, залпом выпивает кофе). Спасибо, мамочка. Я убегаю. И прихвачу с собой грозного маэстро. Вы идете, господин Флавиу?
Ф л а в и у. Охотно, мадемуазель.
А л и н а (Мире). Заходил Теофил. Если заглянет еще раз, что ему сказать?
М и р а. Теофил всегда возвращается. Он цикличен и вечен, как земля, солиден, как эта стена. Нам нужны и солидные люди, как вы думаете, господин Флавиу?
Ф л а в и у. Весьма возможно. Госпожа Алина, прошу вас рассчитывать на меня в любых обстоятельствах.
А л и н а. Благодарю, маэстро.
М и р а. До скорого, мама. Будь умницей!
М и р а и Ф л а в и у уходят.
Оставшись одна, Алина падает в кресло. Она в полной растерянности. От ее обычного оптимизма не осталось и следа. Сидит в полной прострации перед папкой с рисунками. Не может понять, почему вдруг все потеряло для нее ценность. Дверь соседней комнаты открывается. К р и с т и а н молча провожает Р е т у к выходу. Вид у молодой женщины сияющий. После ее ухода Кристиан возвращается к своей комнате. Замечает чем-то взволнованную Алину. Останавливается, подходит, берет у нее из рук папку с рисунками и внимательно рассматривает их. Потом поворачивается к Алине, разглядывает ее и несколько раз одобрительно кивает головой.
А л и н а (робко). Вы так считаете?
К р и с т и а н. Да.
А л и н а. Они что-то из себя представляют?
К р и с т и а н. Где?
Алина молчит, ничего не понимая.
Где? Для кого? У кого вы хотите узнать их ценность? У других? Вы спятили?
А л и н а. Но позвольте…
К р и с т и а н (разглядывая рисунки). Да, вы были прелестной девушкой. Жизнерадостной. Нежной. Немного мечтательной. В платьице с васильками. Старинная песня, мостик, вечер… вот и вся ваша тогдашняя наука.
А л и н а. Так оно и было, господин Кристиан.
К р и с т и а н. И вечерами вы красиво умирали и от вас поднимались к небу непонятные мысли, как удивительные леса. Вы их добросовестно рисовали, прикусив язык, приоткрыв влажные губы. Вот так-то. Вы прекрасны, госпожа Алина.
А л и н а (покраснев). Господин Кристиан!..
К р и с т и а н. Вы красивы в своей сути. Но кожа увяла. Черт бы их побрал! Индюки. Ничтожества. Философы. А вы-то… как последняя дура. Ей-богу, дура. (Возмущен.)
А л и н а (протестуя). Господин Кристиан, даже мой муж не позволяет себе…
К р и с т и а н (прерывая ее). А я позволяю. Меня никто не может остановить.
А л и н а. Я надеялась, что… простая вежливость.
К р и с т и а н. Молчите, коли вы дура. Вы и умрете из-за учтивости. Уже умерли наполовину. Но вы красивая. Посмотрите на себя. Вы родились красивой. Сам бог погладил вас по головке. А вы что сделали? Сбросили его руку.
А л и н а (всхлипывая). Мне кажется, что бога нет.
К р и с т и а н. Может быть, и так. Это нас не касается. Но божественное существует. Смотрите, вот оно. Просто! Обаятельно! А вы ищите откликов в газетах!.. Мне вас жаль. У вас был и есть дар. Он у вас в руках. А вы не чувствуете? Мне жаль вас… Он у вас в пальцах. А был здесь. (Показывает на грудь.) Мне жаль вас!.. До свидания. (Уходит к себе.)
Алина потрясена.
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Прошло несколько дней. Та же декорация. В квартире полумрак, только из комнаты Кристиана пробивается свет.
Открывается дверь, щелкает выключатель, и входят А л и н а с м у ж е м, М и р а и Т е о ф и л. У женщин полны руки цветов. Теофил тоже держит букет. Столик с