Гонг.
В зале. Кресло — спиной к зрителям. Виднеется пара ног. В и к т о р хочет пройти мимо кресла, но сидящий в кресле останавливает его.
В и к т о р. Что ты тут делаешь, борода?
В а л е н т и н. Жую, как заяц, спрятавшись за кустарник истории.
В и к т о р. Пусти, я пройду.
В а л е н т и н. Не-е… Имею вопрос. Этот ваш журнал публикует и фотографии авторов?
В и к т о р. Нет.
В а л е н т и н. А нельзя сделать исключение?
В и к т о р. Для кого именно?
В а л е н т и н. Например, для меня.
В и к т о р. Ну, знаешь ли, при такой бороде все равно трудно будет что-либо разобрать.
В а л е н т и н. Ввиду столь чрезвычайных обстоятельств я мог бы и побриться.
В и к т о р. А зачем, спрашивается?
В а л е н т и н. Чтобы все те, кто меня похоронили, узнали бы, что я еще дышу. И чтобы им икалось.
В и к т о р. Чтобы узнали все, твоей физиономии надо появиться по крайней мере четыре — пять раз.
В а л е н т и н. Это не проблема, я дам тебе четыре — пять статей.
В и к т о р. Без портрета.
В а л е н т и н. Не слишком заманчиво.
В и к т о р. Тогда с портретом, но при условии, что ты дашь мне и список.
В а л е н т и н. Какой такой список?
В и к т о р. Список твоих должников.
В а л е н т и н. Ах список… Без него я с голоду помру.
В и к т о р. Я найду тебе работу и возьму на свой кошт.
В а л е н т и н. Вот как, ты снова по-товарищески протягиваешь мне руку?
В и к т о р. Снова.
В а л е н т и н. Не-е. Вот теперь-то ты себя и выдал. На воре шапка горит.
В и к т о р. Думай что хочешь, упрямый осел. Мое предложение остается в силе.
В а л е н т и н. Слишком дорогая цена.
В и к т о р. Поразмысли хорошенько и реши.
В а л е н т и н. До утра подождешь?
Гонг.
В холле П у й к а и Г е о р г е ходят взад и вперед. Слышится шум приближающейся машины. Оба замирают. Машина проезжает мимо. Пуйка и Георге снова шагают. Так повторяется несколько раз.
Г е о р г е. Где Ион?
П у й к а. Уехал с Марой. На вокзал.
Г е о р г е. Ах вот как. Но как же он сел за руль, он ведь немало выпил?
П у й к а. Все вы немало выпили. Единственный трезвый человек — шофер Виктора. Но он исчез.
Г е о р г е. Нда. Исчез.
П у й к а. Как бы чего не случилось.
Г е о р г е. Да пусть бы и случилось.
П у й к а. Что?
Г е о р г е. Ничего, я думал о другом.
Шум машины. Оба прислушиваются, пока шум не затихает вдали.
Гонг.
В другом зале.
В а л е н т и н. Дружище, доставай сотню.
О ф и ц и а н т. Какую сотню, о чем ты говоришь?
В а л е н т и н. Образцовые чаевые. Те самые.
О ф и ц и а н т. Господи, ну что ты за человек такой после этого, Валентин?
В а л е н т и н. Как видишь, большой человек. Сижу за одним столом с генеральными директорами! Ну, живо выкладывай денежки!
О ф и ц и а н т. А наши дорожки могут еще сойтись, господин Валентин…
В а л е н т и н. Ничего не известно. А пока давай сюда сотню! Я ее заработал своим трудом.
О ф и ц и а н т. А говорил, что в лотерею…
В а л е н т и н. Долго я буду ждать?
О ф и ц и а н т (протягивая ему деньги). Пожалуйста, господин Валентин. Такое со мной случается впервые.
В а л е н т и н. Ты еще совсем молоденький, пока у тебя борода отрастет, много чего увидишь. (Выходит.)
Официант остается стоять как вкопанный.
Гонг.
Зал мотеля. За столом.
В а с и л е. Эмилия, я тебя много раз видел по телевизору перед началом матча, когда исполняется гимн. Что ты чувствуешь, когда исполняют гимн?
Э м и л и я. Пробирает до глубины души, и слезы наворачиваются.
В и к т о р. За счастье, люди добрые!
В а с и л е. За здоровье!
И л я н а. Ну все. (Шепчет.) Хватит.
В а с и л е. Последний бокал.
Появляется с бокалом в руке В а л е н т и н; делает попытку сесть около Эмилии, на место Петре.
В и к т о р. Здесь занято.
В а л е н т и н. Извините… (Эмилии.) Извини, пожалуйста.
Э м и л и я. Садись, Вал. Мой муж занят — роется в подшивках.
В а л е н т и н. Офсайда не было, можешь не сомневаться.
Э м и л и я. Будем считать, что не было.
В а л е н т и н. Как это ты меня узнала, такого бородатого?
Э м и л и я. Ты меня уже спрашивал об этом. По глазам узнала. Слегка потускневшим, но твоим.
В а л е н т и н. Что ты хочешь этим сказать?
Э м и л и я. Ничего…
В а л е н т и н. Хорошо, коли так.
В и к т о р. Друзья, светает.
В а с и л е. Многие лета-а-а! Все. Многие-е-е…
Слева входит Г е о р г е, одетый по-дорожному.
Г е о р г е. Ребята, я неважно себя чувствую. Извините, но вынужден вас покинуть.
В и к т о р. Об этом не может быть и речи. Ты останешься с нами.
Г е о р г е. До свидания, ребята.
В и к т о р. Выпей рюмку, как рукой снимет.
Г е о р г е. Я ведь объяснил, мне нездоровится.
П у й к а. Охотно верю. Как же себя хорошо чувствовать, если…
В и к т о р. Тшш! Молчите!
Г е о р г е. До свидания.
В и к т о р. Свидимся через десять лет?
Г е о р г е. Свидимся. Непременно.
В и к т о р. Если появится Софья, что ей сказать?
Г е о р г е (потупясь). Что я жду ее.
П у й к а. Так вам и надо.
В и к т о р. Тшш! Я же просил тебя помолчать.
Г е о р г е. Да, так мне и надо. Я без нее не могу. Необъяснимо, но не могу. Может, потому, что она ставит под сомнение все, что я ей говорю. Странная жизнь Софьи научила ее сомневаться во всем. Окруженный со всех сторон сверхвыверенными материалами, любой газетчик — человек без колебаний. А вот сомнение восстанавливает его равновесие. Может быть, в этом объяснение, а может, и нет…
В и к т о р. Она вернется.
Э м и л и я. Конечно, ей просто захотелось подышать свежим воздухом.
Г е о р г е. Ей всегда нравились длинные черные машины. Она мечтала выйти замуж за начальника с черной длинной машиной.
В и к т о р. А у рубрики «явления, достойные осуждения» машины нет?
Г е о р г е. Есть, жалкая развалюха.
В и к т о р. Да она и не уехала на «Мерседесе». Она ушла пешком, ей захотелось пройтись.
Г е о р г е. Она просто ребячливая. Ей хотелось почувствовать, как мчится черный «Мерседес». Но ей не следовало это делать теперь. Перед вами. Я знаю, что вы думаете. Но Софья — хорошая женщина. Боюсь, я слишком подолгу держу ее дома взаперти… Слишком много рассказываю о своих правонарушителях. Каждый вечер обо всем, что случилось за день: растраты, изнасилования, кражи со взломом. Процессы, приговоры и т. п.
И л я н а. Вы дарили ей когда-нибудь цветы?
Г е о р г е. Какие цветы?
И л я н а. Ну какие-нибудь. Например, астры. Такие, как мы собирали здесь когда-то, десять лет назад. Разве мало на этом свете цветов?
Г е о р г е. Есть, наверно.
В и к т о р. Но они в другой рубрике, что ли?
Г е о р г е. Дайте чего-нибудь выпить.
В а л е н т и н. Я угощаю.
Г е о р г е. Я смешон, да?
П у й к а. Конечно, смешон.
В и к т о р. Тшшш! Замолчите наконец!
П у й к а. Я просто хотела сказать, что муж, который…
В и к т о р. Хватит! Где ваш собственный муж?
П у й к а. На вокзале. Он…
В и к т о р. Вот так-то… Знаешь, Георге, тебе совсем незачем уходить.
Г е о р г е. Может, я подожду в холле.
В и к т о р. Это было бы явлением, достойным осуждения.
Г е о р г е. Пусть так. (Выходит.)
Входит возбужденный П е т р е, держа в руке газету.
П е т р е. А где Георге? Где этот тип, господа хорошие, который все надрывался про офсайд? Где он? Я хочу показать ему «Ромыния либерэ»! Показать ему, что пишет центральная пресса!
О ф и ц и а н т. Клянусь честью, пресса пишет, что это был бесспорный гол.
П е т р е. Куда же девался этот тип? Возьму его за шиворот и ткну носом в газету! Пусть не растаскивает мои голы, я их по́том зарабатываю.
В и к т о р. А не дурацким ударом с носка.
П е т р е. Не так ли? Разве нынче забьешь гол с носка?
Э м и л и я. Хватит, Петре. К черту этот твой гол!
П е т р е. Разве товарищ генеральный директор посылает к черту свое министерство? А мое министерство — это мой гол в Дании. И никто у меня его не отнимет, слышите, никто!
О ф и ц и а н т. Кто же может отнять гол, да еще такой редкостный гол. Пушечный удар с поворота без подготовки. Ей-богу, редкостный гол.
В и к т о р. Вы его забили, и довольно, чего вам еще надо?
П е т р е. Но разве вы не видите, что…
В и к т о р. Георге ушел, хватит, чего вы еще хотите?
П е т р е. Нарочно ушел, знаю я его.
О ф и ц и а н т. Такие вещи случаются, слово чести, случаются! Э-ге, сколько клиентов норовит уйти, не расплатившись по счету!..
П е т р е (ворчливо). Сидя в Совате, разглядеть офсайд в Дании, это надо же!
В и к т о р. Все приготовились? Бокалы наполнены?
В а с и л е. (с готовностью). До краев.
И л я н а. Ну что ж, выпьем! Последний бокал. А потом — последний танец. Следующий — через десять лет. Ваше здоровье!
Гонг.
В холле. Слышно, как подъехала машина. П у й к а и Г е о р г е вздрагивают, направляются к двери. Входит И о н. Пуйка облегченно вздыхает. Георге опускается в кресло.
И о н (закуривает сигарету). Почему ты ничего не спрашиваешь?
Пуйка пожимает плечами.
Ты впервые меня ни о чем не спрашиваешь.
Пуйка снова слегка пожимает плечами.
Скажи хоть что-нибудь.
П у й к а. Как тебе нравится сигарета… первая после стольких лет?