(Закрывает за собой дверь.)
Карола молча стоит на балконе и смущенно смотрит на Дюлу.
Д ю л а. Итак, почему я так подло поступаю с Мари?
К а р о л а (после длительной паузы). Тетя Тони ошибается. Я не могу ответить на этот вопрос. Вернее, не смею.
Д ю л а. Может быть, в письме смогла бы?
К а р о л а. Может быть.
Д ю л а. Адрес моего друга: Длинная улица, дом четырнадцать. Ты когда поедешь в Сомбатхей?
К а р о л а. Завтра утром.
Д ю л а. Ну, тогда… До свидания.
К а р о л а. До свидания.
Д ю л а. Может, тебе легче будет написать, если я расскажу тебе, что…
В этот момент на улице вспыхивает карманный фонарик. Возвращается с работы О р б о к, отворяет калитку.
(Огорченно, Кароле.) Отец… (Хватает дорожную сумку и быстро прячется в мастерской отца.)
Карола быстро гасит свет на балконе и садится в шезлонг.
О р б о к (поднимается на террасу, увидев на ставне белое пятно, освещает его, снимает письмо и при свете карманного фонарика читает; засовывает письмо в карман; гасит фонарик. Прислушивается, в тишине слышит дыхание девушки; долго стоит в нерешительности, затем шепотом окликает ее). Карола… Карола!..
К а р о л а (некоторое время молчит, потом с внезапной решимостью). Дюла, это ты?
Орбок испуганно молчит.
Это ты, Дюла?
О р б о к (попав в неловкое положение). Я.
Дюла тихо вскрикивает в сарае.
К а р о л а. Ты так страстно шепчешь, Дюла… Можно подумать, что я тебе нравлюсь. (Явно адресуя слова Дюле.) Хотя знаю, что я тебе безразлична.
О р б о к (с трепетом). Ты говоришь это так, как будто я тебе нравлюсь.
К а р о л а. Ночь, темно, я тебя не вижу, так мне легче признаться, что я действительно… чуточку увлечена тобой.
О р б о к (стонет). О…
К а р о л а. Почему ты вздыхаешь?
О р б о к. Потому что, откровенно говоря, я думал, что не я нравлюсь тебе, а мой отец.
К а р о л а. Глупости!
О р б о к. Почему? Мне кажется, отец по уши в тебя влюблен.
К а р о л а. Ну зачем ты говоришь такое? Он же не глупец какой-нибудь.
О р б о к. Кто знает.
К а р о л а. Не смей говорить непочтительно об отце. Твой отец в самом деле и мечтает и любит. Любит женщину, которая дала ему крылья! Твою маму. Он снова воспылал к ней любовью.
О р б о к (с горечью). Ну и старикан!
К а р о л а. Какой же он старик, если в его сердце снова вспыхнула любовь.
О р б о к. Ты думаешь, что этот старый хрыч пятидесяти с лишним лет еще способен любить?
К а р о л а. Любви все возрасты покорны. Твой отец — исключительный мужчина. Решительный, мужественный, очень сильный, умный, и голос у него такой красивый. Откровенно говоря, как мужчина — он куда интереснее тебя. (Снова обращаясь в сторону сарая.) Понимаешь? Интереснее тебя!
О р б о к (страстно). Говори… Говори еще об отце.
К а р о л а. Зачем?
О р б о к. Чтобы вызвать во мне ревность…
К а р о л а. О какой ревности ты говоришь? Ты же любишь свою Мари.
Д ю л а (кричит из сарая). Нет! Не люблю я ее!
К а р о л а (счастливо). Дюла! (Вскакивает с шезлонга и бежит в комнату.)
Орбок в полном отчаянии стоит под балконом.
Г о л о с О р б о к н е (из дома). Что ты тут об отце говоришь? Как тебе не стыдно, Дюла!
Орбок, услышав голос жены, бежит в сарай и сразу же оттуда доносятся два голоса.
Д ю л а. Папа!..
О р б о к. Дюла!..
О р б о к н е (в халате выходит на террасу). Где ты? Куда ты спрятался?
Тишина.
Сейчас же выходи! Дюла! (Сбегает с террасы.) Дюла! Зря прячешься, я все слышала. Иди сюда, бесстыжие твои глаза!
После небольшой паузы со скрипом открывается дверь сарая, и оттуда медленно выходит Д ю л а.
Д ю л а. Я здесь, мама…
О р б о к н е. Дюла… Мне так стыдно за тебя!
Д ю л а. Мама, дорогая, я объяснил бы тебе все, но не могу.
О р б о к н е. Это же невероятно, родного отца назвать старым хрычом. Стариканом!
Д ю л а. Ой!
О р б о к н е. Но Карола хорошо отчитала тебя! Молодец. Правильно она сказала: как мужчина — отец куда привлекательнее тебя. (Преобразившись, с восторгом.) «Решительный, мужественный, сильный, умный, и голос у него красивый».
Д ю л а (чуть не плачет). С ума сойти можно…
О р б о к н е. Был бы здесь отец, послушал бы своего сыночка. Бедняжка, ни дня, ни ночи не знает. Все работает.
Д ю л а. О, лучше умереть, чем такое сносить.
О р б о к н е. Вот, вот. Ни на что другое вы не годитесь. Хлипкая пошла молодежь. Да тебе всего двадцать два года, а ты уже дряхлый, опустошенный старик.
Д ю л а. Мама, умоляю… Если б ты знала…
О р б о к н е. Я все знаю, своими ушами все слышала… Мне во сне приснилось, что ты ушел. Просыпаюсь, бегу в твою комнату, вижу: тебя нет, и вдруг слышу твой голос, как ты коришь родного отца. (Не может больше говорить, плачет, спрятав лицо на груди у сына.)
О р б о к не выдерживает, выходит из сарая и медленно идет к плачущей жене, стал рядом.
О р б о к. Эржи…
О р б о к н е (не видя, откуда он объявился). Пишта, наконец-то. Наконец-то ты дома… Я и не слышала, как ты вошел в калитку… (Зажигает на террасе свет.) Тебе нужно поговорить с Дюлой, задать ему хорошую взбучку.
Д ю л а. Папа, прошу тебя…
О р б о к н е. Не смей говорить отцу «ты». Хватит грубостей.
О р б о к. Не надо быть излишне строгой, Эржи, пусть говорит мне «ты». Привет, сынок!
Д ю л а. Привет, отец.
О р б о к н е. Ты ничего не знаешь, Пишта. Он тут такое наговорил о тебе Кароле, что повторить стыдно. Сказал, будто бы ты влюбился.
О р б о к (не в состоянии двинуться). В кого?
О р б о к н е. В Каролу. Правда, что это неправда?
О р б о к. Конечно.
О р б о к н е. И ты не снимаешь с него стружку за такое неуважительное к тебе отношение?
О р б о к. Да, конечно. (Дюле.) Как тебе только не стыдно?!
О р б о к н е. И не спросишь его, что ему ответила Карола?
О р б о к. Что же она ответила?
Д ю л а. Я не расслышал как следует.
О р б о к н е. Расслышал, все ты расслышал. Она ответила, что ты, Пишта, не глупец какой-нибудь. Вот видишь? Совершенно посторонняя девушка знает тебя лучше, чем твой собственный сын.
О р б о к (после длительной паузы). Знаешь, Эржи, может, тебе лучше лечь спать? А я тут по-мужски поговорю с Дюлой, с глазу на глаз.
О р б о к н е. Правильно. Прочисти ему уши.
О р б о к. Попробую.
О р б о к н е. Я знаю, нелегкое это дело.
О р б о к. Нелегкое, это уж точно.
О р б о к н е. Только долго не засиживайтесь. (Уходит в дом.)
Орбок и Дюла молча смотрят друг на друга. Наконец Орбок прерывает молчание.
О р б о к. Ну, сын…
Д ю л а. Ну, папа…
О р б о к. Что же теперь будет?
Д ю л а. Что-то должно быть, отец.
О р б о к. Кому-то из нас нужно сесть вот на этот стул.
Д ю л а. Я тоже так думаю.
О р б о к. И кто-то кому-то должен прочистить уши.
Д ю л а. Обязательно.
О р б о к. Вся проблема только: кому садиться. Стул-то один.
Д ю л а. А ушей две пары.
О р б о к. У тебя нет желания присесть?
Д ю л а. Нет. А у тебя?
О р б о к. Мне тоже не хочется. Между прочим, тебе это легче будет сделать, ты уже столько раз сидел на этом стуле. Разом больше, разом меньше — какая тебе разница?
Д ю л а. Ладно, уговорил.
О р б о к. Сядешь?
Д ю л а. Сяду.
О р б о к. Мерси.
Д ю л а. Ничего особенного не произошло, старина. Я понимаю тебя: принялся молодеть… ну и немного перестарался.
О р б о к (протягивает пачку сигарет). Прошу.
Д ю л а. Молодость — дело неплохое, но быть молодым тоже нужно уметь.
О р б о к (шепотом). Слушай, Дюла. Как ты смотришь на то, если я тебя немного побраню?
Д ю л а. Это еще зачем?
О р б о к. Вдруг мать у дверей подслушивает.
Д ю л а. Ну если так, тогда валяй.
О р б о к. Спасибо. Мы-то с тобой знаем, что это всего лишь самокритика. (Очень громко.) Так вот запомни, олух несчастный! Во-первых, то, что ты наговорил обо мне Кароле, было безответственно с твоей стороны. Грубая безответственность. А во-вторых, ты забыл что я — твой отец, забыл, что к отцу нужно относиться с почтением. Поэтому в наказание… в наказание… (Не может ничего придумать.)
Дюла шепчет ему что-то, подсказывая.
О р б о к. Чего?
Д ю л а. Не разрешаю тебе жениться на Мари…
О р б о к (кричит). Не разрешаю тебе жениться на Мари!
Д ю л а (опять шепотом). И пора бы тебе обратить внимание на Каролу.
О р б о к (это ему сказать трудно, но иного выхода нет). И пора бы тебе обратить внимание на Каролу.
Д ю л а. Она совершеннейшая из женщин на свете.
О р б о к (с трудом владея собой). Она самое совершенное создание на свете… (Берет себя в руки.)
Д ю л а. Сойдет и так!
О р б о к. Ты понял меня, негодяй! И… и учти: пока я жив… (Для большей уверенности подходит к двери; еще громче). Я хочу, чтобы твоя мать была счастлива. (Возвращается к сыну.) Все понял, вертопрах? Надо бы тебе надавать по шее! (Целует сына.) Да время уже позднее.
Д ю л а. Спасибо, папа, за головомойку. Спокойной ночи. (Как обычно, через окно влезает в свою комнату.)
О р б о к (тихо). Спокойной ночи. (Гасит свет на террасе, подходит к окну Дюлы. На секунду и у него появляется желание войти в дом этим же мальчишеским способом, но он, махнув рукой, идет к двери.) Спокойной ночи… (По-стариковски шаркая, проходит в свою комнату.)