М а р и ш к а (передает письмо почтальону). Ну, отправь… (Видя, что он не двигается.) Ты не слышишь?
П о ч т а л ь о н (растерянно). Слушаюсь.
М а р и ш к а. Постой. Агика, дай дяде почтальону стаканчик вина.
Агика подносит стакан.
П о ч т а л ь о н. Спаси бог вашего сына! (Уходит.)
М а р и ш к а (Агике). Скорей, подготовим все к работе. (Мужу.) Подойди ко мне, милый. Открой глаза пошире. Еще шире. Вот так. (Сажает его за стол, садится сама.) Доченька, скажи господину майору, что мы готовы.
А г и к а (осторожно стучит в дверь). Господин майор! Мы готовы.
Дверь приоткрывается, м а й о р протягивает из-за двери картонорезку и несколько готовых коробок.
Г о л о с м а й о р а (из-за двери). Начинайте без меня.
М а р и ш к а (испуганно). Разве вы не будете сегодня работать?
Г о л о с м а й о р а (из-за двери). Нет.
М а р и ш к а. Боже мой, что же вы собираетесь делать?
Г о л о с м а й о р а. Гулять.
А г и к а (после паузы, с ужасом). Так поздно? Разрешите мне сказать? У нас на улицах нет освещения.
Г о л о с м а й о р а. Это меня не волнует. Я буду гулять по своей комнате.
Пораженные, все молчат.
М а р и ш к а (ломая руки). Сын мой, дорогой мой сынок… Что с тобой?
А г и к а. Думаю, он еще сердится за вчерашнее.
М а р и ш к а. Аги, доченька, он относится к тебе лучше, чем к кому бы то ни было. Пойди к нему, объясни. Скажи: у отца такая привычка — щекотать…
А г и к а осторожно стучит, скрывается за дверью. Маришка и Тоот напряженно ждут, не могут оторвать от дверей взгляда.
Так все было хорошо. И сон было у него наладился.
Т о о т (обреченно). Наверняка, опять я виноват.
М а р и ш к а. Что ты, милый!..
Наконец А г и к а выходит из комнаты майора, молча проходит через всю веранду, садится в кресло-качалку.
Ну! Неужели обиделся?
А г и к а (глядя на отца). Да.
М а р и ш к а. На кого? За что?
А г и к а (после молчания). Боюсь сказать… (Вздыхает, глядя на отца.) Все-таки скажу. Оказывается, когда папа вчера полез под стол, он не пощекотал господина майора, а укусил его за ляжку.
Т о о т (схватившись за голову). Что я сделал?
М а р и ш к а (возмущенно). Этого не может быть.
А г и к а (без уверенности). Я тоже так думаю.
Т о о т. Это неслыханно.
Пауза. Обе женщины смотрят на Тоота. Он закатывает глаза. Агика вздыхает. Тоот строго смотрит на нее. Маришка вздыхает и качает головой.
(Зло.) Что вы вздыхаете? Что вы качаете головой?
Маришка тихо всхлипывает.
Чего ты плачешь? Скажи!
М а р и ш к а (подавляя слезы). Об одном прошу тебя, Лайош, будь немножко осторожнее.
А г и к а. Папочка, когда следующий раз что-нибудь упадет, не лезь, пожалуйста, под стол. Я сама подниму.
М а р и ш к а. Так будет лучше.
Т о о т. Вы с ума сошли! Уж не верите ли вы в эту глупость?
М а р и ш к а. Конечно, не верим.
А г и к а. Главное, чтобы папочка не лазил больше под стол.
Т о о т. На что вы намекаете? Я нечаянно смахнул локтем коробку. Полез за ней, достал, и все.
А г и к а. Конечно, папочка, конечно. Но все-таки ты был под столом слишком долго.
М а р и ш к а. Мне тоже так показалось.
Т о о т. Ну, может быть, может быть… я там капельку вздремнул. Но кусаться… Я никогда не кусался…
М а р и ш к а. Я тоже так думаю. Пощекотать и укусить — вещи разные.
А г и к а. Конечно, разные. Но без причины никто не обижается. Возможно, папочка так пощекотал, что могло сойти за укус.
Т о о т. Нормальный человек это не перепутает.
А г и к а (отцу). Тогда почему же раздалось какое-то чавканье?
Т о о т. Что? Чавканье?
М а р и ш к а. Да, мне тоже показалось.
Т о о т. Позвольте, позвольте… Давайте разберемся. Я полез под стол… Может быть, я смял коробку?
М а р и ш к а. Может быть.
А г и к а (перебивая). Я не хочу спорить, но звук был совсем другой.
Т о о т. Какой?
А г и к а. Звук разгрызаемой кости.
М а р и ш к а. Мне тоже так показалось.
Т о о т. С ума можно сойти!.. Так вы думаете, что я действительно мог… (Замолкает, растерянно смотрит на домочадцев.) Извините покорно, я в жизни никого не кусал!
М а р и ш к а. Это верно.
А г и к а. А я разве что-нибудь говорю? Но все-таки, если папочка не будет сердиться, я напомню, что с ним иной раз случаются странности.
Т о о т (кричит). Например? Какие?
А г и к а. Помнишь, в прошлом году ты ни с того ни с сего дал господину священнику пощечину. Когда мы гуляли в парке. Ты подошел к господину священнику и дал пощечину.
Т о о т. Пощечину? Ха-ха! Я хотел согнать с его носа муху. Вот как было дело. Скажи, Маришка! Скажи же! Это все злые сплетни.
М а р и ш к а. Конечно, сплетни. Однако два дня господин священник со мной еле здоровался.
Т о о т. Я не знаю, почему он с тобой еле здоровается.
М а р и ш к а (вскипает). Ах, ты не знаешь! Может быть, ты не знаешь, почему тебя уволили с железной дороги?
Т о о т. Ах, вот как ты заговорила? Будто ты не знаешь, что меня уволили из-за того, что начальнику станции надо было пристроить своего племянника диспетчером.
М а р и ш к а. Рассказывай! Тебя прогнали потому, что ты оскорбил итальянского короля Виктора-Эммануила{174}.
Т о о т (всплеснув руками). Я оскорбил итальянского короля!
М а р и ш к а. Этого милого и скромного человека, этого красавчика! Когда он посетил Венгрию, регент пригласил его на охоту — в наши края. Все сбились с ног в ожидании его приезда. На станции сажали цветы, красили скамейки. И вот, когда все было готово к встрече и королевский поезд наконец остановился и оркестр играл гимн, когда дети побежали с цветами, какой-то стрелочник, представьте, прямо позади королевского поезда расстегивает штаны и тут же, на путях, — что бы выдумали?.. Ему, видите ли, приспичило! Да как ты смел! Что плохого сделал тебе этот бедный красавчик король?
Т о о т. Это было не так!
М а р и ш к а. Мне неинтересно, как это было. Подумай лучше о своем сыне, который на фронте, в стужу… Иди и проси прощения у господина майора.
Т о о т (сдаваясь). Но за что я должен просить у него прощения?
М а р и ш к а (твердо). За то, что ты полез под стол и укусил его, нашего благодетеля!
Т о о т плетется в комнату майора, Маришка и Агика с волнением ждут развязки. Наконец дверь распахивается, и из комнаты выходит м а й о р — свежевыбритый и довольный. Он вежливо пропускает впереди себя Т о о т а.
М а й о р (подходит к столу). В конце концов, недоразумение есть недоразумение, не будем мелочны. Главное, что мы снова вместе и можем резать коробки. Но прежде чем начать, я должен заявить, что соглашаюсь работать с вами только при условии, если эта работа всем будет приносить истинную радость. Надеюсь, господин Тоот и впредь будет искренен и если устанет, то скажет. Иначе я буду оскорблен. Лучше вовсе не работать, чем работать без желания. Ну вот, пожалуйста, мы еще не успели приступить к работе, как вы…
Т о о т (вздрогнув). Я? Что я?
М а й о р. Это я вас должен спросить. В чем дело?
Т о о т. Ни в чем.
М а й о р. Почему же, когда я с вами говорю, вы смотрите куда-то в сторону?
Т о о т. А… Из сада залетела бабочка, Я взглянул на нее.
М а й о р. Какая бабочка?
Т о о т. Бархатная, с двумя желтыми пятнышками.
М а й о р. Вот видите. Во время работы вы разглядываете бабочек.
Т о о т. Я только взглянул. Мельком.
М а й о р (пройдясь по комнате). Послушайте, Тоот, я всей душой за коробки, но они требуют полной отдачи. Каждый из нас должен посвятить себя им без остатка. Если мы будем во время работы еще и думать — ничего не получится. Пустая трата сил.
Т о о т (заискивающе). Видит бог, я с вами согласен, господин майор, но все-таки трудно заставить человека ни о чем не думать.
М а й о р. Весьма распространенный предрассудок. Не вы первый так говорите. Заставить человека не думать — легче всего. Поставим опыт. Вы берете яблоко, кусаете его. Берите воображаемое яблоко — берите, берите, не бойтесь. Так. Теперь кусайте. Так. Жуете? Жуйте. Так. Потом глотаете то, что прожевали. Проглотили? Отлично. Ну, а теперь скажите — думали вы о чем-либо, пока кусали, прожевывали и проглатывали?
Т о о т (не сразу). Когда я служил на станции, поймал однажды белку. Дети души в ней не чаяли. Но она все-таки убежала.
М а й о р. Мда… (Задумался.) Странный вы человек! Возьмем другой пример. Надеюсь, вы знаете наш гимн, милый Тоот?
Т о о т. Конечно, господин майор. «Бог, мадьяру счастье дай…»{175}.
М а й о р. Пропойте его, пожалуйста. Пропойте, не стесняйтесь. Хотя бы начало.
Т о о т (фальшивя). «Бо-ог, мадь-яру сча-астье да-ай!..»
М а й о р (перебивая). Стоп! О чем вы сейчас думали? Скорее! Пришли вам в голову какие-нибудь мысли, пока вы пели гимн?
Т о о т. Нет.
М а й о р. Вот видите! Значит, опыт удался. Когда вы поете гимн, у вас нет никаких мыслей. Отлично, милый Тоот. Вы — способный человек. Насколько пагубно влияют на человека мысли, я убедился на фронте. Мысли лишают человека воли, он становится игрушкой в их руках, их рабом. Господин Тоот прекрасно проиллюстрировал эту истину в случае с бабочкой. И — наоборот, в случае с гимном вы оказались на высоте. Вам понятен смысл моих слов?
А г и к а. Все ясно как день.
М а р и ш к а. Я поняла, но не совсем…
Т о о т. Я — тоже.