С в я щ е н н и к. Куда спрятаться?
Т о о т. Не имеет значения. Лишь бы спрятаться, куда угодно! Знаю, что нехорошо, но вот и сейчас, разговариваю с вами, отец мой, а едва сдерживаю себя, чтобы не забраться под вашу сутану.
С в я щ е н н и к (вздыхает). Такой большой, солидный человек! О господи! (Подняв полы сутаны.) Ну, если тебе полегчает, что делать, — полезай…
Т о о т (подумав). Было бы хорошо, ох как хорошо, отец мой… Но боюсь, бес совсем меня одолеет, если я ему уступлю.
С в я щ е н н и к. Видишь, сын мой, ты умный человек… Чем же тебе помочь? Идет война, газеты пишут, что победа наша близка, а мы все боимся чего-то… Да что там говорить! Возьми себя в руки, подумай, что тебя гнетет?
Т о о т. Три вещи гнетут меня, святой отец.
С в я щ е н н и к. Говори.
Т о о т. Во-первых, майор требует, чтобы я носил каску, надвинув ее на глаза.
С в я щ е н н и к. Дальше, дальше.
Т о о т. Во-вторых… я люблю иногда так потянуться, чтобы хрустнули косточки, и простонать: «Ох, мама-мамочка»…
С в я щ е н н и к (раздраженно). Еще что?
Т о о т. Он мне это запрещает. И, в-третьих, он требует, чтобы я держал во рту карманный фонарик, дабы не зевать.
С в я щ е н н и к. Вон оно что… (Зло.) Большой фонарик?
Т о о т. Не очень. Так, с куриное яйцо.
С в я щ е н н и к. Гм… И его надо проглотить?
Т о о т. Ни в коем случае. Только сосать, как постный сахар.
С в я щ е н н и к. И это все, что тебя беспокоит? (Возмущенно.) Все твои неприятности?! (К двери.) Зайди, Маришка!
М а р и ш к а входит.
Жаль, не слышала! Ты издеваешься надо мной, сын мой! В мире идет война, гибнут люди, матери оплакивают своих сыновей. А он приходит ко мне со своими мизерными жалобами! Вместо того чтобы воздать хвалу отцу небесному за то, что он привел к вам в дом командира вашего сына, находящегося на фронте… О боже! Уведи его! Видеть не хочу!
Т о о т во время этой проповеди незаметно вылезает в окно.
М а р и ш к а. Что же мне с ним делать?
С в я щ е н н и к. Ему нужен не я, не бог, а психиатр…
М а р и ш к а. Правда ваша… Поведу-ка я его к профессору Киприани…
С в я щ е н н и к. Да, это известный врач.
М а р и ш к а (не замечая исчезновения Тоота). Поблагодари святого отца, милый Лайош!
С в я щ е н н и к (тоже не замечая исчезновения Тоота). Иди с богом, сын мой. Изгони из своего сердца злого беса!
М а р и ш к а. Золотые слова. И упрямство свое изгони!
С в я щ е н н и к. Постись — и обретешь покой! Идет война, сын мой, все мы страдаем. Ступай!
М а р и ш к а (в дверях). Пойдем, мой милый Лайош! (Уходит.)
С в я щ е н н и к (один). Господи, ты, видящий сердца людей, ты один ведаешь, с каким удовольствием я сам спрятался бы куда-нибудь.
Кабинет профессора Киприани.
М а р и ш к а, Т о о т и К и п р и а н и.
К и п р и а н и (показывает сигарету). Что это?
Тоот молчит.
(Показывая на подсвечник.) Что это?
Тоот молчит.
(Снимает с ноги туфлю.) Что это?
Т о о т (после паузы). Не знаю.
М а р и ш к а. Ох, Лайош! Господин профессор, он сейчас плохо соображает…
К и п р и а н и (машет Маришке). Помолчите. (Тооту.) Посмотрите хорошо, что это?
Т о о т. Флейта?
М а р и ш к а. О боже… (Ломает пальцы.)
К и п р и а н и. Вы помолчите, мадам. (Тооту.) Правильно, флейта. Покажите пальцем, где потолок?
Т о о т. Не знаю.
К и п р и а н и. Отлично! А теперь, милый Тоот, скажите, вы женщина или мужчина?
Тоот уставился в одну точку.
Или ни то ни се?
Т о о т (радостно). Ни то ни се!
М а р и ш к а. Лайош, что ты говоришь!
К и п р и а н и. Что вы беспокоитесь, мадам? Все в порядке. (Тооту.) А если вы ни то ни се, можно вас облить кипятком?
Т о о т. Нет.
К и п р и а н и. Примите мои поздравления, мадам, ваш муж абсолютно здоров.
М а р и ш к а. Как вы можете так говорить, профессор? Он только что туфлю назвал флейтой. Он уверяет, что в мозгу у него какая-то стена.
К и п р и а н и (заинтересованно). Стена? Любопытно. Какая стена? Глухая?
Т о о т (подумав). Да. Только в нескольких местах с дырками.
К и п р и а н и. Гм… (Задумался.) Интересно, у меня в мозгу тоже стена, и она все время падает.
Т о о т. И у меня тоже.
К и п р и а н и (смеется). Вы — молодец! Стену подоприте распорками — и все будет в порядке. Что касается вашего здоровья, то вы вполне здоровы. Можете спокойно идти домой.
М а р и ш к а. Так мы можем пойти домой? Вам, вероятно, известно, профессор, у нас гость — господин майор. И вот, вместо того чтобы стараться ему угодить, мой муж только и делает, что раздражает его. Вот и сейчас он назвал вашу туфлю флейтой. Разве это нормально?
К и п р и а н и. В моей клинической практике это вполне нормальный случай. Ныне, мадам, я скорее назову больным клиента, который туфлю назовет туфлей. Вы удивляетесь? Между тем у каждой эпохи есть свои странности, у нашей эпохи это — смещение понятий. Было время, когда люди молились на богов с собачьими головами или гадали на кофейной гуще, но никто не называл их сумасшедшими… Конечно, если он не может ужиться с майором, для вас это не большое утешение.
М а р и ш к а. Помогите, господин профессор.
К и п р и а н и. Я — готов, но вы меня не послушаетесь, мадам.
М а р и ш к а. Почему?
К и п р и а н и. Меня никто не слушается… Ну, попытаемся… Встаньте на минуту, милый Тоот.
Тоот встает.
Как вы думаете, какого вы роста?
Т о о т. Я ростом выше среднего.
К и п р и а н и. Совершенно верно. А ваш гость — майор?
Т о о т. Уважаемый господин майор едва доходит мне до плеча.
К и п р и а н и. Я так и предполагал. Вот где собака зарыта! Господина майора раздражает, что он ниже вас ростом, хотя вы в том не виноваты. (Маришке.) В наше время, мадам, любой плюгавый майоришка мнит себя великаном. Каждая эпоха имеет свои черты. С этим ничего не поделаешь.
М а р и ш к а. Слышишь, милый Лайош?
Т о о т. Слышу. А что я могу сделать?
М а р и ш к а. Ты думаешь только о себе… Речь идет о жизни нашего сына. (Киприани.) Нельзя ли хоть на несколько дней сделать его чуточку ниже?
Т о о т. Я пробовал. Но не могу, ведь это от природы…
К и п р и а н и. Я его вполне понимаю. Если вы этого так хотите, милый Тоот, я вам помогу. (Звонит в колокольчик.) Не бойтесь. Выше голову.
Входит с а н и т а р.
Лошадь господину шефу пожарной команды.
С а н и т а р. Слушаюсь. (Уходит.)
К и п р и а н и. Я дам вам лошадь, и вы будете на ней здесь кататься сколько угодно.
С а н и т а р (приносит деревянную лошадь-качалку). Прошу.
Тоот с любопытством смотрит на лошадь, затем подходит и садится на нее верхом.
М а р и ш к а. Ты здесь хочешь остаться, Лайош? Не пойдешь домой?
Т о о т. Я не дурак. (Качается с увлечением.)
К и п р и а н и. Мадам, ваш муж будет здоров, вы можете быть совершенно спокойны.
М а р и ш к а. Нас ждет господин майор, мы должны делать коробки. Речь идет о жизни нашего сына.
Т о о т (качаясь на лошади). Я отсюда никуда не уйду. Мне здесь хорошо. (Киприани.) Я сделал все, что было в моих силах, все, но я ведь тоже человек. Я остаюсь!
М а р и ш к а. Ты пойдешь со мной, Лайош. Ты пойдешь со мной, и мы будем резать коробки.
Т о о т. С коробками покончено. Лучше умру.
М а р и ш к а (Киприани). Уговорите его, господин профессор. Не для того я его к вам привела, чтобы он совсем лишился разума.
К и п р и а н и. Мадам, раз вы обратились ко мне, то будьте любезны меня слушаться. В конце концов, я тоже… Должен же когда-нибудь наступить конец этой проклятой войне! (Все более распаляясь.) Этому богом проклятому миру, где вокруг одни сумасшедшие. (Надевает на себя смирительную рубашку, поданную санитаром.) Настанет день — и вашего господина майора повесят. И начальника вашего господина майора тоже повесят. (Кричит.) Всех перевешают!
М а р и ш к а. Ты слышишь, Лайош?
Санитар скручивает профессору руки за спину, завязывает.
К и п р и а н и. Может быть, тогда наконец рухнет стена, которая все время падает.
М а р и ш к а. Бежим, Лайош!.. Караул!
М а р и ш к а и Т о о т в ужасе убегают.
К и п р и а н и (успокаиваясь, садится на лошадь-качалку). И тогда наконец все устроится, как надо: и люди, если захотят, будут спать, зевать, потягиваться…
Музыка. Перед нами медленно проплывает веранда, мы видим Т о о т а, М а р иш к у, А г и к у и м а й о р а.
Все дружно работают, вырезают и складывают коробки. Веранда исчезает.
Деревянное сооружение: туалет. Вокруг растут мальвы. Солнечный полдень.
М а й о р подходит к дверям туалета, стучит, потом покашливает. Не получив ответа, уходит. Входит М а р и ш к а.
М а р и ш к а (стучит в дверь). Перестань упрямиться, Лайош, я же знаю, что ты там.
Тоот покашливает.
И до каких пор ты намерен там сидеть?
Г о л о с Т о о т а (из туалета). Он уезжает?
М а р и ш к а. Он уезжает завтра, ты же знаешь.
Г о л о с Т о о т а. Тогда посижу еще немножко.
М а р и ш к а. Только о собственном удовольствии думаешь. Агика!
Появляется А г и к а.
Я пошла в магазин. Папа — в туалете, господин майор — в доме. Смотри за ними. (Уходит.)
Быстро и решительно входит м а й о р, стучит в дверь. Тоот вежливо покашливает. Майор шагает перед туалетом взад-вперед.