Ш а й б а н. Без противотанкового оружия?
А л м е р и. Фельдфебель, раздобудьте взрывчатку, хоть из-под земли!
М о ж а р. Господин капитан! Танки двинулись!
Ш а й б а н. Куда?
М о ж а р. По центральной улице.
В о н ь о. На восток или на запад?
М о ж а р. Кажется, они идут сюда.
В о н ь о. Ну, теперь нам достанется.
Ш а й б а н. Поднимите роту по тревоге. Отойдем в буковый лес!
А л м е р и. Нельзя ли заминировать горную дорогу?
В о н ь о. У нас нет ни одной мины.
А л м е р и. Что же у нас есть, черт побери?!
М о ж а р. Танковая колонна повернула! На шоссе! К границе!
А л м е р и (вскакивает на стол). Нам чертовски повезло!
Ш а й б а н. В лагере еще незаметно никакого движения. Как видно, танки все-таки не прикрывают эвакуацию лагеря.
Д ю к и ч. Благодарим за услугу, камерады! Теперь уж мы покажем охране, где раки зимуют! Зададим трепку!
Ш а й б а н. Да, теперь обстановка, пожалуй, более благоприятна.
А л м е р и. Значит, ты разохотился и готов действовать?
Входит Ф о р и ш, изображая приходского священника, он одет в наглухо застегнутое, длинное черное дамское платье, перехваченное в талии шнуром, руки молитвенно сложены на груди.
Ф о р и ш. Слава Христу.
Шайбан, как и все остальные, стоит к нему спиной, поворачивается, прыскает со смеху.
В о н ь о (поворачивается, хохочет). Что это вы, шеф, опять придумали?
Ф о р и ш. Слава Христу.
Ш а й б а н н е. Не будем разыгрывать эту комедию.
Ш а й б а н. Добро пожаловать, господин аббат. Вы ко мне?
Ф о р и ш. Нет, к господину прапорщику.
А л м е р и. Знаю, ваше преподобие. Не беспокойтесь, мы не разорим вашу деревню. Немецкие танки уже уходят.
Ф о р и ш. Слава богу.
А л м е р и. В худшем случае завяжется небольшая перестрелка в Вертипусте. Мы решили освободить заключенных из немецкого концлагеря.
Ф о р и ш. Делайте, если можете. Сегодня мне — завтра тебе! Вы тоже можете оказаться в таком положении, когда будете нуждаться в помощи других. К тому же нилашисты тоже уходят из деревни.
Ш а й б а н. Ну что ж, еще одной заботой меньше. Кажется, я пойду с вами.
Ф о р и ш. Но я принес не только добрые вести.
П е т р а н е к. Что натворили немцы?
Ф о р и ш. Не они. Нилашисты.
Х о л л о. В концлагере?
Ф о р и ш. Господин прапорщик, дорогой сын мой, в столь скорбный час мужайтесь, не теряйте твердость духа. (Ему жаль ошеломленного прапорщика, но приходится сообщить о случившемся.) Мы должны похоронить вашу жену.
Алмери недоуменно смотрит на священника, затем рассеянно начинает расхаживать взад и вперед, заложив руки за спину.
Ш а й б а н. Что произошло?
Ф о р и ш. Отсюда, с горы, спустился какой-то нилашист. Он кричал, что господин прапорщик стукнул его, но он, дескать, расквитается с обидчиком. Прихватив дружка, насильник вломился в квартиру господина прапорщика. Бедную жену вашу дважды подвергли мучениям. Поначалу изверги убили душу бедняжки, а затем тело.
М о ж а р. Бодаки был прав: всадить бы в треклятого фашиста пулю, а не отделываться оплеухой.
Алмери продолжает расхаживать, опустив голову.
В о н ь о. А где покойница?
Ф о р и ш. В сельской управе. Ее обмыли, одели. (Пытается не отставать от Алмери.) Бедняжка была еще жива, когда я примчался туда. Перед последним вздохом я успел отпустить ей грехи, она с чистой душой предстанет перед господом богом.
Алмери останавливается, снимает со стола отобранный у немца «автомат», осматривает его.
Ш а й б а н. Что ты задумал?
Алмери не отвечает и, сохраняя невозмутимость, направляется к выходу.
Ф о р и ш. Сын мой! (Идет следом за ним.) Мстить некому! Убийцы ушли! (Уходит.)
Ш а й б а н. Воньо, пошли за ним отделение, а то как бы, чего доброго, он не наделал глупостей.
В о н ь о выбегает.
П е т р а н е к. Господи!..
Ш а й б а н. Может быть, в Вертипусте нам еще удастся перехватить нилашистов. Дюкич, подай сигнал строиться. Как только построятся, доложи.
Д ю к и ч. Слушаюсь, господин капитан! (Собирается уходить, но тут прибегает Редецки.)
Р е д е ц к и. Русские идут!
Ш а й б а н. Откуда?
Р е д е ц к и. Со стороны Габорхазы.
Д ю к и ч. Передавать ваш приказ?
Ш а й б а н. Погоди! (Протягивает руку к Можару.) Бинокль! (Приставляет к глазам «бинокль».)
В о н ь о (вбегает). Рапортую, отделение первого взвода выступило для охранения господина прапорщика.
Д ю к и ч. Русские идут.
В о н ь о. Кто сказал?
М о ж а р. Теперь их уже видно! На опушке леса!
Ш а й б а н. Пехота продвигается редкой стрелковой цепью.
Х о л л о. В таком случае мы опоздали.
Ш а й б а н. Если они не двинут вперед мотострелковую часть, в нашем распоряжении еще целый час.
Ф о р и ш (вбегает с повязкой на голове, изображая солдата-словака). Господин капитан, русские!
Ш а й б а н. Знаю!
Ф о р и ш. Переводчика искать не надо, я сам справлюсь. Словацкий язык очень похож на русский. В сущности говоря, все славянские языки произошли от словацкого.
Ш а й б а н. Не приставайте ко мне с этими глупостями.
Ф о р и ш (обиженно). Желаешь людям добра, а выходит неприятность. Что ж, раз я не нужен — ладно, будь по-вашему. (Уходит.)
В о н ь о. Было бы хорошо, господин капитан, если б вы взяли на себя командование и первым взводом.
Ш а й б а н. А какой в этом толк? С двадцатью тремя бойцами атаковать главные ворота?
В о н ь о. Я пошлю кого-нибудь за господином прапорщиком и отсутствующим отделением.
Д ю к и ч. Чего мы все еще ждем?
М о ж а р. Господин капитан! Русские вышли и из Кешерюкута. (Обводя «биноклем» вокруг.) И из Пишта! Нас окружают.
Шайбан торопливо выходит на авансцену, остальные следуют за ним.
Входит пьяный Б о д а к и, держа под мышками по два фауст-патрона, останавливается посередине, покачивается.
Б о д а к и. Коли вы все же решитесь, так чтоб не шли с пустыми руками. Вот вам четыре фауст-патрона.
В о н ь о. Угораздило же тебя прийти как раз вовремя! Когда танки уже ушли!
Б о д а к и. Жаль. Если бы мне не опротивела вся эта навозная куча, я сшиб бы их сторожевые вышки.
В о н ь о. Языком?
Б о д а к и. Я-то?
Ш а й б а н. Кто тебе разрешил покинуть позицию?
Бодаки делает шаг вперед, бросает фауст-патроны.
Отвечай!
Б о д а к и. Вы никто. Вы для меня не существуете.
Ш а й б а н. Я пока еще твой командир!
Б о д а к и. Были, пока вам приказывали, что надо делать. Но с тех пор, как приходится думать своей головой, вы беспомощны. Почему вы не передали командование прапорщику? Или фельдфебелю? Или повару?
Ш а й б а н. Арестовать!
Б о д а к и (засовывает руку в карман). Ну-ка, валяйте! (Поскольку никто не двигается с места, медленно вытаскивает руку.) Впрочем, я пришел только проститься, ребята. Будьте здоровы!
Ш а й б а н (встает). Вам не удастся свалить вину на других! Вы за это ответите!
Б о д а к и. Я?
Ш а й б а н н е. Да! Раз ты обиделся, для тебя это было куда важнее, чем судьба роты!
Ш а й б а н. Прошу тебя, Анна. Выводы будем делать в конце.
М о ж а р. Стой!
Входит Ф о р и ш, изображая русского парламентера. Рубашка выпущена поверх брюк, словно это гимнастерка; он подпоясан ремнем, в руке на длинной палке белый флаг.
Ф о р и ш. Здравствуйте!
М о ж а р (круто поворачивается). Стой, кто ты! Стой, не то буду стрелять!
Ф о р и ш. Разве не видишь по флагу? Я — парламентер.
М о ж а р. Господин капитан, рапортую, прибыл русский парламентер.
Б о д а к и. Русский? Он, скорее, смахивает на кумана{195}.
Ш а й б а н. Фельдфебель, приведите его сюда.
В о н ь о (чеканя шаг, подходит к Форишу, отдает честь, тот тоже козыряет). Следуйте за мной! (Повернувшись кругом, возвращается.)
Фориш идет следом за ним. Все выстраиваются, только Бодаки остается в стороне.
Господин капитан, по вашему приказанию парламентера привел! (Отходит в сторону.)
Ф о р и ш. Я направлен к вам командиром семнадцатого гвардейского батальона майором Горчаковым с поручением.
Ш а й б а н. Откуда вы знаете венгерский?
Ф о р и ш. Это мой родной язык.
Б о д а к и. Я же вам говорил. Он такой же русский, как я китаец.
В о н ь о. Как вы, мадьяр, оказались среди них?
Ш а й б а н. Я вас слушаю, старший сержант.
Ф о р и ш. Солдаты последней венгерской воинской части не должны понапрасну рисковать жизнью, пусть сложат оружие. Советская Армия гарантирует всем жизнь и личную безопасность.
Ш а й б а н. Точнее, что означает безопасность?
Ф о р и ш. Мне приказано передать только это.
Д ю к и ч. Да скажите же хоть что-нибудь! Мы не перешли границу, вы же видите, мы отказались выполнить этот приказ.
Р е д е ц к и. Мы не враги!
Ф о р и ш (смерив их взглядом). Вы будете жить. А это самое главное.
В о н ь о. На воле?
Ф о р и ш. Это не мое дело.
Ш а й б а н. Но мы хотим знать как раз это. Нас заберут в плен или мы можем разойтись? (Предлагает сигарету.) Закуривайте. Если вы венгр, вам все же должна быть не безразлична наша судьба.
Ф о р и ш. Спасибо, не курю.
Ш а й б а н. Итак?