Вот как все происходило при моем последнем посещении этой квартиры.
Хенкер застывает, словно восковая фигура, на лице у него полугримаса, полуулыбка, в руке — визитная карточка Виктора.
К р и т и к. Дальше! Что было дальше?
В и к т о р. Не знаю. Меня уже здесь не было, я ушел.
К р и т и к (указывая на Хенкера). А меня все-таки крайне занимает, не было ли обнаружено при обыске что-нибудь интересное: письма, дневники? Не мог бы нам об этом поведать тот пресловутый капитан?
В и к т о р. После войны его казнили как военного преступника… В живых не осталось ни одного очевидца, кто мог бы рассказать, что здесь произошло.
С о л д а т (появляясь, зычным голосом). Поэт встретился со своей женой! Я тому живой свидетель.
К р и т и к. Все ясно… Типичный случай рождения живой легенды.
С о л д а т. Поэт вернулся домой и встретился…
К р и т и к (перебивает его). Вот оно, классическое проявление народной фантазии! По крайней мере сотня очевидцев утверждали, что видели Петёфи после его гибели. Они клялись, что видели его собственными глазами.
С о л д а т. Поэт вернулся домой и встретился со своей супругой. Я готов подтвердить под присягой, что именно так и было. (Отдает честь Хенкеру.) Осмелюсь доложить — ничего подозрительного я не обнаружил.
Х е н к е р (выходит из состояния неподвижности, начинает насвистывать; как бы вскользь). А что ты вообще обнаружил?
С о л д а т. Тут все пусто, и гардеробы, и чуланы.
Х е н к е р. Голодранцы! Я заберу солдат и проверю соседний дом, а ты оставайся тут.
С о л д а т. Слушаюсь.
Х е н к е р. При первом же подозрительном шорохе открывай огонь. (Уходит.)
С о л д а т, затем Б а л и н т и д е з е р т и р.
С о л д а т (насвистывает, опускает винтовку, смотрит на чайник, дотрагивается и, обжегшись, отдергивает руку. По-домашнему располагается у чайника, словно пастух у костра в степи. Поет на мотив чувашской песни.)
Грязь и дождь, все грязь да дождь.
Скоро ли домой придешь?
Вижу, Тисса впереди,
Только силы нет идти.
Раз-два, раз-два, улыбнется ли судьба?!
Б а л и н т (осторожно выдавливает оконное стекло и вскакивает на подоконник; тоном приказа). Руки вверх!
Солдат поднимает руки.
(Соскочив с подоконника, хватает винтовку солдата и кричит в окно.) Заходи и ты! Вот мы и дома.
К р и т и к (ликующе). Вот оно влияние бульварной литературы, низкопробного чтива, возбуждающего фантазию! Сущая разбойничья романтика!
Тем временем в окно влезает д е з е р т и р.
Б а л и н т. Садитесь, гостями будете!
Садятся у электроплитки, греют руки.
(Солдату.) Я же сказал тебе: садись!
С о л д а т. Слушаюсь! (Садится.)
Д е з е р т и р. И этот уже признал тебя командиром.
Б а л и н т. Сколько вас здесь?
С о л д а т. Вместе с капитаном шестеро.
Б а л и н т. Ты и себя к ним причисляешь?
С о л д а т. Без меня их пятеро.
Б а л и н т. Ты откуда?
С о л д а т. С улицы Юллём.
Б а л и н т. С улицы Юллём… Ее отсюда из окна видно.
С о л д а т. Авось и мне когда-нибудь посчастливится вернуться домой… А вы что, дезертиры? Как это вам удалось?
Б а л и н т. Нас свел случай. Если посчитать — ты девять тысяч девятьсот девяносто девятый, с которым нам довелось повстречаться по счастливой случайности.
С о л д а т. Нелегким был, должно быть, ваш путь.
Б а л и н т. Я уже начинаю забывать об этом.
С о л д а т. Вам-то уже хорошо.
Б а л и н т. Здесь дома никого не было?
С о л д а т. Были.
Б а л и н т. Женщина?
С о л д а т. Да.
Б а л и н т. Она была одна?
Солдат молчит.
(Оживленно.) Наверно, пошла в магазин, посмотреть, что можно купить. (Встает, идет к книжной полке. Перебирает книги.) Ей удалось-таки и мои книги выкупить.
С о л д а т. Вы ее ждете?
Б а л и н т. Ее.
С о л д а т. И детишки есть?
Б а л и н т. Пока только уголок для люльки…
С о л д а т. Тогда надо заиметь люльку, а остальное само приложится.
Б а л и н т.
Иней, утренник, туман,
Осыпается платан,
И тоскливою зимой
Ты прощаешься со мной.
Раз-два, раз-два, улыбнется ли судьба?!
Д е з е р т и р.
Ох, какие холода,
Хоть пылают города.
А ведь греют сердце мне
В печке жар да свет в окне!
Раз-два, раз-два, улыбнется ли судьба?!
С о л д а т.
Трупы не погребены,
Спят вдоль снежной целины.
А когда растает снег,
Ты куда их денешь всех?
Раз-два, раз-два, улыбнется ли судьба?!
Б а л и н т.
Осень, не видать ни зги,
Но грохочут сапоги.
То солдат домой спешит,
Прячется любовь, дрожит.
Раз-два, раз-два, улыбнется ли судьба?!
Стук захлопнувшейся входной двери.
Балинт и дезертир вскакивают.
С о л д а т. Ступайте в ванную! Патруль не станет искать вас в стенном шкафу… Это уж наверняка!
Д е з е р т и р. Берегись! Он обманет нас! (Вылезает в окно.)
Балинт с винтовкой солдата тоже пятится к окну.
С о л д а т (мирно). Если вы заберете мою винтовку, меня вздернут на виселицу.
Балинт возвращает ему винтовку, озирается, куда лучше бежать. Снаружи доносится свист.
Б а л и н т. Сюда, говоришь, лучше? (С раздражением.) Снова игра нелепого случая. (Уходит в ванную.)
Солдат стоит перед ванной, словно на часах, не сводя глаз с входной двери.
С о л д а т, Ю л и я, к о м е н д а н т.
Входит к о м е н д а н т с Ю л и е й.
К о м е н д а н т. Следуйте за мной.
Ю л и я. Что вам от меня нужно?
К о м е н д а н т (с автоматом в руке, чувствует себя хозяином положения). Вы тоже собирали здесь воспламеняющиеся бумаги. Не отпирайтесь! Вы тоже горланили на весь дом, что так долго продолжаться не может.
Ю л и я. Я не пойму, о чем вы.
К о м е н д а н т. Вы умышленно нарушали распоряжения по противовоздушной обороне. Устраивали иллюминации… (Внезапно.) Где бухарский ковер?
Ю л и я (с усмешкой). Здесь.
К о м е н д а н т. Где?.. Куда вы его упрятали? (Еще более распаляясь.) А картины?
Ю л и я. Снимайте их сами.
К о м е н д а н т. Меня вы не проведете! Мне, как должностному лицу, донесли, будто бы политически неблагонадежные элементы, чьи имена занесены в список подозрительных лиц…
Ю л и я. Я не понимаю, о ком вы говорите.
К о м е н д а н т. Есть список! И в нем все подозрительные личности! Вы, может быть, отрицаете?
Ю л и я. Я отрицаю все. Оставьте меня в покое и уходите.
К о м е н д а н т. А иллюминации?..
Ю л и я. Да, отрицаю. Уходите вон!
К о м е н д а н т. Какие-то бумаги. Подозрительная компания. Муж дезертир.
Ю л и я. Вы явно путаете меня с кем-то другим…
К о м е н д а н т. Все станет ясным на набережной Дуная{35}.
Солдат хочет вмешаться.
Отставить! Здесь командую я!
Солдат застывает по стойке «смирно».
Марш!
Т е ж е и Б а л и н т.
Б а л и н т (выходя из ванной). Ну, будет! Довольно!
Юлия тихонько вскрикивает, но тут же замолкает.
К о м е н д а н т. Так это вы, значит! Вас-то мы и ждали. (Юлии.) Вот и супруг ваш прибыл.
Ю л и я. Я не знаю этого человека.
К о м е н д а н т (Балинту). А вы? Знаете ли вы эту разыскиваемую сыскной полицией преступницу?
Юлия дает знак, чтоб он ответил отрицательно.
Б а л и н т. Нет. Не знаю.
К о м е н д а н т. Это ваша жена. Она стояла вот тут и пела, что уже не долго продлится.
Б а л и н т. Моя жена сидела дома в красном платье.
Музыкальный фрагмент из песни «Только ты».
К о м е н д а н т (вне себя от снова, Юлии). Вы отрицаете, что проживали в этой квартире?
Ю л и я. Я жила в другом доме. Через окошечко, выходившее в узкий двор…
Музыкальный фрагмент из песни «Помнишь солнечный луч».
…каждое утро на одну минуту заглядывал солнечный луч.
К о м е н д а н т. А что вы делали, когда…
Ю л и я (перебивает). Восьмого июля тысяча девятьсот тридцать девятого года я уехала с мужем в Италию.
Мелодия песни «Поедем в Италию».
Я отчетливо помню маршрут нашего путешествия: Умбрия, Сицилия… (Чуть не расплакавшись.) Мы плыли в гондоле по Большому каналу.
К о м е н д а н т (внезапно, Балинту). А вы?
Б а л и н т. Я в ту пору репетировал двух провалившихся гимназистов.
К о м е н д а н т (подходит к нему ближе). А ковры? Скажите, куда девались ковры?
Б а л и н т. Моего заработка на ковры не хватало.
К о м е н д а н т (яростно). Врете! Я докажу, что вы оба нагло врете! Где бумаги? Рукописи? (Вытаскивает из кармана листок бумаги.) Вся эта макулатура легко воспламеняется. (Протягивает листок Юлии.) Что это? Читайте!
Ю л и я (читает). «Прощание». Стихотворение Аполлинера.
К о м е н д а н т (Балинту). Станете отпираться? Это написали вы, это ваш почерк. Читайте!