Т а м а ш. Ты ничуть не изменился.
К е р н э р. Клянусь, рассказал правдиво, все как было, как на духу.
Е в а. А тебе известно медицинское определение этой патологической аномалии?
К е р н э р. Амнезия — потеря памяти.
Е в а. Ошибаешься, старческое слабоумие. Ну, будь здоров! У меня дела, пожалуй, уже не увидимся. (Уходит.)
К е р н э р (смотрит ей вслед). Евица, как всегда, очаровательна, ни дать ни взять, сказочная принцесса.
Тамаш молча наблюдает за Кернэром.
У тебя все еще «шкода»?
Т а м а ш. Нет, поменял на «симку».
К е р н э р. И как?
Т а м а ш. Терпимо. А у тебя?
К е р н э р. Старый «опель».
Т а м а ш. Ну и как?
К е р н э р. По-прежнему сносный.
Т а м а ш. С кем ты ездил в Италию?
К е р н э р. Да подцепил одну в институте.
Т а м а ш. Ничего бабенка?
К е р н э р. Мне такие нравятся. Мне по душе их трезвость, деловитость, этакий, знаешь ли, ультрасовременный реализм. После первого же ужина она спросила: «Ну, а на десерт ты, конечно, предпочитаешь меня?»
Т а м а ш. Что называется, не мудрствуя лукаво, сразу взяла быка за рога. Без всяких лишних слов, изображения каких-то там чувств… Сразу суть дела.
Оба молчат.
К е р н э р. Ты прав. Без излишнего пустословия, присловья, сразу к сути. Так что перейдем к сути и мы, Тамаш.
Т а м а ш. Слушаю тебя.
К е р н э р. Я пришел по делу канатной дороги в Иванде.
Т а м а ш. Вот оно что!
К е р н э р. Догадываешься почему?
Т а м а ш. Пока еще нет.
К е р н э р. Мне как эксперту пришлось дать заключение.
Т а м а ш (с непроницаемым видом). Экспертизу произвел Научно-исследовательский институт стали.
К е р н э р. Но заключение подписал я. Ты разве не знал?
Т а м а ш. Кажется, теперь припоминаю.
К е р н э р. Где документы экспертизы?
Т а м а ш. У меня.
К е р н э р. Вот и превосходно. (Короткая пауза.) Послушай, Тамаш, вынь из досье заключение экспертизы.
Т а м а ш (явно ждал этого). Вынуть? Почему?
К е р н э р. Потому что я поставил на нем свою подпись. И если ты изымешь (показывает жестом) — мы быстренько ее похерим.
Т а м а ш. Чтоб и следа не осталось?
К е р н э р (с заметным нетерпением). Ну разумеется. (Вскочив от волнения.) Заключение по качественному анализу канатов может поставить меня в щекотливое, более того — в безвыходное положение.
Т а м а ш (спокойно). Я не могу этого сделать, Золи. Зря пыжишься, не выйдет.
К е р н э р. Мы с тобой были однокурсниками, вспомни, сколько раз мы выручали друг друга! Вместе проказничали, вместе волочились за красотками. (Вдруг вспомнив.) Мы даже за Евой вместе приударяли, помнишь?
Т а м а ш. Не забыл.
К е р н э р. Ну то-то же! Слава богу, что не забыл. Такая дружба даже годы спустя кое к чему обязывает.
Т а м а ш. Значит, по-твоему, из-за того, что мы дружны, надо сваливать вину на других? Дружба двух людей — это…
К е р н э р (вспылив). Теперь не время рассуждать о том, что такое дружба. Сперва надо выручить, а там уж мы с тобой разберемся в наших отношениях.
Т а м а ш. Короче говоря, надо выкрасть из досье твое заключение?!
К е р н э р. Да.
Т а м а ш (серьезно, убедительно аргументируя). Послушай… за кого ты меня принимаешь? Я построил для базальтовой каменоломни в Иванде канатную дорогу. А спустя две недели ее пришлось демонтировать, потому что, как выяснилось, канаты оказались негодными. Линию построил я, а заключение о качестве канатов дал ты. Ты подтвердил пригодность канатов. И теперь я, видите ли, должен выкрасть твое экспертное заключение, чтоб тебе остаться чистеньким, — дескать, ты тут ни при чем. Все шито-крыто. (Короткая пауза.) Впрочем, да будет тебе известно, управление треста привлекло меня к дисциплинарной ответственности.
К е р н э р (нервозно). Пустая формальность.
Т а м а ш. Да. Пока могу предъявить заключение экспертизы — пустая формальность. Но только до тех пор.
К е р н э р. Кто может считать тебя виновным?
Т а м а ш. Покуда я могу постоять за себя, меня не волнует, что думают обо мне.
К е р н э р (в отчаянии). Но мне будет трудно защищаться.
Т а м а ш (грубо). Чего ты скулишь? Ошибся, и все тут. Один раз и ты можешь ошибиться.
К е р н э р. Речь идет совсем о другом. Ты же прекрасно знаешь.
Т а м а ш (с усмешкой). Ну да, понимаю, твое положение довольно щекотливое. Будучи адъюнктом Научно-исследовательского института стали, ты взялся работать по совместительству на канатном заводе, хотя эти должности несовместимы. Тем не менее ты и тут и там свой человек. И тебе, эксперту, пришлось дать заключение о качестве канатов, поставленных твоим же заводом. Понимаю, ситуация крайне неприятная. Скажи-ка, сколько ты получил от завода за такую экспертизу?
К е р н э р. Почему это тебя интересует?
Т а м а ш (нарочито спокойно). Собственно, уже не интересует.
К е р н э р. Тамаш! Прошу тебя, вынь из досье мое заключение, я знаю, ты можешь преспокойно его изъять.
Т а м а ш. Мы уже все обсудили и покончили с этим.
К е р н э р. Ты можешь легко, без риска его изъять: ты ведь всегда слыл педантом и потому одновременно затребовал два заключения. Второе ты запросил от Института физики металлов. И они прислали такое же письменное заключение, что и я.
Т а м а ш. Откуда это тебе известно?
К е р н э р. Не важно! Знаю. Тебя выгородит и одна экспертиза. А мою изыми.
Т а м а ш (сухо). Не могу.
К е р н э р. Прошу тебя, мне ужасно неприятна вся эта история.
Т а м а ш. Так-то оно так, но ты уж как-нибудь сам должен это уладить.
К е р н э р. Ты же знаешь — почти при любом разборе дисциплинарного дела не хватает то одного, то другого документа, той или иной справки, а там, глядишь, и все дело, из-за которого сыр-бор загорелся, — замяли. Сперва откладывают, а потом постепенно все и затихнет. Опасен не только радиоактивный пепел, но и обычная канцелярская пыль. Тоже все засыпает. Особенно досье по дисциплинарным делам. Итак! Образумился ты наконец?
Т а м а ш. Весьма сожалею, но изъять твое заключение не могу.
К е р н э р. Нет?
Т а м а ш. Последний раз говорю — нет!
К е р н э р (пытаясь задеть его за живое). Это ты из-за Евы стал таким. Ты изменился с тех пор…
Т а м а ш (выждав несколько секунд). Не понимаю. Выскажись яснее.
К е р н э р. Ты никак не можешь забыть, что с Евой, собственно, я тебя свел.
Т а м а ш (с иронией). Ты?
К е р н э р (с расстановкой, делая короткие паузы). По правде говоря, мне следовало бы затаить обиду на тебя. Ведь, если вдуматься как следует, ты ее, в общем-то, у меня отбил.
Т а м а ш. Ну и?..
К е р н э р (оживленнее). И ты же меня ненавидишь. Да, не отпирайся: ты ненавидишь меня. Ты не можешь стать на мою сторону, когда я в беде. А что я, собственно, у тебя прошу? Почти ничего. Сущий пустяк. И ты даже в этом мне отказываешь.
Т а м а ш (резко). Ответь мне, пожалуйста, какое отношение ко всему этому имеет Ева?
К е р н э р. Никакого.
Т а м а ш. В таком случае, зачем ты ее впутываешь?
К е р н э р (нагло). Впутываю?
Т а м а ш. Брось вилять! Говори прямо — какое отношение ко всему этому имеет Ева?
К е р н э р. Ты думаешь, между нами что-то было? Я бы сказал… А почему бы и нет… Мы же не ханжи, в конце концов, мы живем не в эпоху строгих филистерских нравов… К сожалению, между нами ничего не было.
Т а м а ш. Ну, будет! Уходи отсюда!
К е р н э р. Ничего не было, понимаешь? Ровным счетом ничего. Не дури.
Т а м а ш. Иди. А то дождешься, наговорю тебе каких-нибудь грубостей.
К е р н э р (делает шаг-другой). Что ж, могу и уйти… Раз ты так настаиваешь. (С иронией.) Но ты спроси и у Евы. Она скажет то же самое…
Т а м а ш (кричит). Довольно! (Поскольку Кернэр не двигается с места, кричит еще громче.) Ты слышишь? Хватит! (Делает движение, словно собираясь его вытолкнуть.)
К е р н э р. Ты что, на колючку напоролся? Советую вытащить занозу. (Уходит.)
Т а м а ш (стоит в середине комнаты. Затем подходит к правой двери). Ева!.. Ты можешь уделить мне минутку-другую?
Г о л о с Е в ы (из другой комнаты). Ушел?
Т а м а ш. Ушел наконец.
Е в а (входя в купальном халате и шлепанцах). Даже под душем было слышно, как вы орали. Что ему понадобилось? Небось попал в передрягу?
Т а м а ш. Откуда ты знаешь?
Е в а (беспечным тоном). Иначе зачем бы ему сюда заходить?
Т а м а ш. Откуда ты знаешь, что он влип в скверную историю?
Е в а. Достаточно было на него взглянуть. Я знаю его как облупленного. Когда-то мы с ним были закадычными приятелями.
Т а м а ш. Ты говорила с ним в эти дни? Встречалась?
Е в а. Как-то раз он заходил к нам в отдел.
Т а м а ш. И о чем вы говорили?
Е в а. Да он вовсе не ко мне приходил. (Раздраженно.) Кстати, что тебе нужно?
Т а м а ш. Я только хочу тебя предостеречь. Прежде чем я выгнал этого типа, он позволил себе проехаться на твой счет.
Е в а (удивляется). Ты выставил Золи за дверь?
Т а м а ш. В сущности говоря, этот пижон сказал, что ты была его любовницей.
Е в а (остолбенев). Любовницей?
Т а м а ш. Он говорил не прямо, а только обиняками, иносказательно, полунамеками, давая понять это и тут же отказываясь от своих слов, короче говоря, преподнес все в самой гнусной форме.
Е в а. Я была его любовницей? Когда это я была его любовницей?
Т а м а ш. До того, как мы с тобой познакомились. А может, и тогда, когда я тебя уже хорошо знал. В уточнение подобных деталей он не вдавался.
Е в а. Он просто соврал!
Несколько мгновений оба молчат.