Т е т я Т о н и (появляясь на балконе). Дюла…
Д ю л а (шепотом). Целую ручку, тетя Тони. Так рано, а вы уже на ногах?
Т е т я Т о н и. Как же рано? Без пяти шесть!
Д ю л а. Значит, мне и поспать не придется. К восьми на работу. Потрясное на вас платье, тетя Тони.
Т е т я Т о н и. Нравится?
Д ю л а. Эпохальное!
Т е т я Т о н и. Вчера купила.
Д ю л а. Прибыли пенсии?
Т е т я Т о н и. Прибыли.
Д ю л а. Из Канады?
Т е т я Т о н и. И оттуда тоже.
Д ю л а. А французы на этот раз не опоздали?
Т е т я Т о н и. На этот раз не опоздали.
Д ю л а. Спасибо, тетя Тони.
Т е т я Т о н и. За что же, Дюла?
Д ю л а. За то, что вы никогда не браните меня.
Т е т я Т о н и. Не имею права: я же не член вашей семьи.
Д ю л а. По праву старости. Отца моего, например, годы сделали вечно рыкающим львом. (Вздыхает.) Наверно, и я, как состарюсь, буду на всех рычать.
Т е т я Т о н и. Возможно, и я когда-нибудь стану такой, но пока еще я не чувствую себя старой.
Д ю л а. Неужели?
Т е т я Т о н и. Человек стар, когда ему в голову начинают приходить мудрые мысли. Я, слава богу, пока еще не могу на это пожаловаться.
Д ю л а. Ну что вы, тетя Тони? Вы, наверное, всегда были очень умной женщиной. Не зря же вы столько пенсий получаете из нескольких стран сразу. Я вот часто думаю: и откуда у вас столько пенсий? Я даже как-то у мамы спросил, но она лишь отругала меня: не твоего, говорит, ума дело.
Т е т я Т о н и. Когда-нибудь, Дюла, я расскажу тебе. А сейчас, извини, я тороплюсь. На массаж. У меня очередь на семь часов.
Д ю л а. Неужели вы так и не побраните меня? Ну хотя бы самую малость?! Человек заявляется домой к утру. Взяли бы и пристыдили его.
Т е т я Т о н и. Ну вот еще! Живи себе на здоровье хоть сто лет, не зная забот.
Д ю л а. Вы, тетя Тони, добрая, отзывчивая. Будто кукушечка.
Т е т я Т о н и. Кукушечка?
Д ю л а. Ну да. А что? Ты ей: ку-ку. И она тебе в ответ: ку-ку. Красивая птичка. Никогда никого не обидит. Всем долгой жизни желает! Целую ручку, тетя Тони. (Залезает в окно и закрывает за собой ставни.)
Т е т я Т о н и (обиженно). Кукушечка!.. Кукушечка! Ку-ку! (Чуть не плачет.)
О р б о к н е со скатертью, салфетками выходит из дома; подойдя к плетеному столу, смотрит наверх.
О р б о к н е. Доброе утро, тетя Тони. Что вы там делаете в такую рань?
Т е т я Т о н и. Да вот порхаю тут. Ищу поудобнее местечко. Сейчас куковать начну. Сколько вам раз кукукнуть?
О р б о к н е. Не понимаю, тетя Тони, о чем вы?
Т е т я Т о н и. Говорю, что куковать собираюсь! Ваш сыночек Дюла в кукушки меня произвел.
О р б о к н е. Ужасный мальчишка! Разумеется, он опять заявился поутру? И что мне с ним делать? Грубит всем подряд, вот и вас теперь обидел.
Т е т я Т о н и. Пустяки, Орбокне. Он же не знал, что это меня обидит. А я, между прочим, и есть кукушка: не сею, не пашу, но зернышки собираю. С миру по зернышку, набирается пенсия. Одна, другая, четвертая. (Уходит в дом.)
О р б о к н е (накрывает на стол, временами посматривая на окно комнаты сына). Ох-хо-хо…
О р б о к на подносе выносит на террасу бутылку молока, хлеб, масло, чашки и тарелки.
О р б о к. Мы, кажется, немного опаздываем?
О р б о к н е. Нет. Еще только четверть седьмого. У нас еще уйма времени.
О р б о к. Да, но я еще должен успеть задать своему сыночку взбучку. Опять пришел только к утру.
О р б о к н е. Правильно, Пишта. Поговори с ним. За десять минут успеешь. У тебя ведь в этом такая большая практика.
О р б о к. Что ты хочешь этим сказать?
О р б о к н е. Ничего особенного.
О р б о к (ставит поднос на стол). Мне кажется, ты начинаешь усваивать дурные манеры Дюлы. (Идет обратно в дом, в дверях останавливается.) Беда наша в том, что мы подраспустили нашу молодежь. Знаешь, кто это сказал?
О р б о к н е (робко). Кто?
О р б о к. Товарищ Бодони. Вчера. Когда я вез его на совещание к министру.
О р б о к н е. А… в связи с чем он так сказал?
О р б о к. Скоро узнаешь, милая Эржи. Приготовься к самому худшему. (Уходит в дом.)
Орбокне испуганно смотрит ему вслед, вздыхая, накрывает на стол.
Т е т я Т о н и (идет с противоположной стороны дома; как бы продолжая прерванный разговор). Потому что лишь немногие умеют хранить секреты. К счастью, вы относитесь к числу этих немногих, Орбокне. (У террасы останавливается.) Ведь если б ваш муж узнал, что я в жизни действительно оказалась кукушкой, он, может быть, даже запретил бы вам знаться со мной.
О р б о к н е. Вы преувеличиваете, тетя Тони.
Т е т я Т о н и. Да что уж там. Меня даже родственники мои осуждали. Хорошо, что я ни капельки не завишу от них.
О р б о к н е. Да, получать сразу четыре пенсии — это великое дело.
Т е т я Т о н и. Не четыре, а пять! Считайте, Орбокне, четыре от частных лиц и одну от государства. Словом, если бы ваш столь строгий муж узнал… Ладно, хватит об этом, да и мне пора мчаться на массаж. Всего хорошего! (Уходит легкой, изящной походкой.)
Орбокне, накрыв на стол, стучит в ставню Дюлиного окна. Д ю л а распахивает ставни. Он весел и свеж.
Д ю л а. Целую ручку, мама. Доброе утро.
О р б о к н е. Между прочим, я слышала, когда ты пришел.
Д ю л а. А папа?
О р б о к н е. И папа тоже.
Д ю л а. Значит, он опять будет снимать с меня стружку.
О р б о к н е. Конечно.
Д ю л а (вылезает через окно, целует мать). Сейчас начнется: нравственность, этические нормы, моральный облик молодого человека — все козыри на стол выложит.
О р б о к н е. Почему ты так неуважительно говоришь об отце? Ты уже не мальчик, Дюла. Такой большой балбес, а достоинства ни на грош. Ведь ты же дипломированный техник — почти что инженер.
Д ю л а. Мама, я ведь очень скромный человек и напрочь лишен чувства гордости.
О р б о к н е. При чем тут гордость, речь идет об элементарном личном достоинстве. Отец твой двадцать пять лет проработал шофером такси. Но был человеком с достоинством, и видишь, чего он достиг. Возит самого товарища Бодони, большого начальника! Тебе есть с кого брать пример.
Со стороны двора входит О р б о к.
О р б о к (величественно, строго). Доброе угро! Говорят, ты опять не ночевал дома? Сядем-ка за стол. (Садится.)
Орбокне и Дюла следуют его примеру.
Приятного аппетита.
О р б о к н е. Спасибо.
Д ю л а (намазывая масло на булку, беспечным тоном). А я достал умопомрачительный крем для бритья. Сделать и для тебя один тюбик, отец?
О р б о к. Не надо.
Д ю л а. А жаль. Потому что, попробуй ты его один разок…
О р б о к (наливает себе молока, прерывает сына). Лучше я расскажу вам историю об одной буфетчице из нашего министерства. Вот уж действительно захватывающая дух история. С виду сия буфетчица кажется вполне порядочной девушкой, нормального поведения. И тем не менее все знают ее как потаскуху. Подай-ка мне соль.
О р б о к н е (замирает с чашкой в руке). Пишта! Что с тобой? Ты никогда раньше так не выражался.
О р б о к. Подожди, ты же не знаешь, почему я все это рассказываю. (Сыну.) Ты, разумеется, тоже не знаешь?
Д ю л а (сдерживает волнение). Нет, не знаю.
О р б о к (выпивает молоко, ставит чашку). Девицу еще весной хотели уволить с работы, но ей как-то удалось пробиться к самому товарищу Бодони и упросить, чтоб ее оставили. (После небольшой паузы.) Надо сказать, что в семье, где выросла эта девица, не все было ладно. Поэтому товарищ Бодони приказал оставить ее На месте. Разумеется, он взял с нее слово, что она прекратит вести скандальный образ жизни. (Начинает намазывать маслом булку.)
О р б о к н е. Ну и?..
О р б о к. Ну и прекратила.
О р б о к н е. Слава богу!
О р б о к. А ты-то чему радуешься?
Д ю л а (стараясь говорить беспечным тоном). А чего бы маме не радоваться? Маме тоже приятно услышать, что у кого-то изменилась к лучшему жизнь.
О р б о к н е. И товарищу Бодони…
О р б о к (жене). И товарищу Бодони тоже. Но вчера он вызывает к себе эту пташку, и тут выясняется, что эта фея буфетной стойки ведет себя пристойно потому, что ей удалось наконец заарканить постоянного хахаля.
О р б о к н е. Боже мой, Пишта, что за слова! И вообще: почему ты говоришь об этом так грубо? Я, например, с уважением отнеслась бы к мужчине, которому удалось вернуть девушку на правильный путь.
Д ю л а. Я тоже.
О р б о к н е (мужу). Вот видишь, даже Дюси так думает. Молодец, Дюси.
Д ю л а. Развиваюсь, мама.
О р б о к. Не знаю, будешь ли ты продолжать так восторгаться этим мужчиной, когда узнаешь, что тип, о котором ты говоришь с таким почтением, не кто иной, как твой сын! Наберется там еще немножко кофе?
О р б о к н е (почти утратившая дар речи). Дюси… это… правда?
Д ю л а. Мы любим друг друга, мама.
О р б о к (холодно). То же сказала эта дива товарищу Бодони.
Д ю л а (сохраняя присутствие духа). Ну конечно.
О р б о к н е. А что сказал товарищ Бодони девушке, когда узнал, что именно с нашим сыном… Не знаю даже, как выразиться…
О р б о к. Вчера вечером, когда я отвозил его домой, он ничего об этом не говорил. Товарищ Бодони лишь сформулировал тезис: «Беда наша в том, что воспитанию молодежи мы уделяем слишком мало внимания». Этот тезис и помог мне понять, как я должен поступить.
О р б о к н е. Как же?
О р б о к (встает из-за стола и, видимо, стараясь быть похожим на товарища Бодони, говорит солидно, чеканным голосом). Прежде всего вам следует знать, что в нашем обществе нет безнадежно потерянных людей. Все имеют равное право и одинаковые возможности расти и совершенствоваться.