Ну, ладно! Тогда хорошо, успокоился он. Я бы не хотел заставлять студентов ждать. Я люблю молодежь. Мне стыдно, что я так мало им даю. А вчера я и вовсе не подготовился. Да, чтоб не забыть! Диапозитивы у тебя? Проверь, пожалуйста!
Все в сумке, не беспокойся!
Ну, тогда пошли?
Уже идем!
Никогда не превышай скорость! Быстрая езда последнее время очень меня утомляет. Начинает кружиться голова, я тебе, кажется, говорил?..
Нет, пожалуй, сегодня мне не придется ехать. Позвони секретарю, извинись! Скажи, что я на конференции. Да, чуть не забыл, завтра здесь будут гости. Кто-нибудь позаботился о гостинице для них?
Разумеется. Позвонила секретарша и сказала, что бронь есть, беспокоиться не надо.
Ну, слава богу! Было бы очень скверно, если б мы не смогли это организовать. Так ты говоришь, что в гостиницах есть места для всех? Несмотря на то что в городе полно иностранцев? Опять какой-нибудь чемпионат?
Все в порядке, не волнуйся! Спортсмены живут в Гробле.
За городом?
До Гробле рукой подать. И в их распоряжении автобус, он и возит их туда и обратно.
Могли б и мы им помочь, нам же отремонтировали машину, как ты считаешь?
Конечно. Вечером я могу отвезти их обратно в Гробле, а утром…
Утром тебе придется приехать сюда, чтоб мы успели написать заключение о слиянии клиники с санаторием. Я давно уже обещал написать, но до сих пор не написал. Не выходит, да и все тут. Эти вечерние заседания буквально сжирают у меня время. Как смешно звучит, правда? Сжирают время! Уже половина второго или около того, а я еще не делал обхода. И больные ждут. Дай мне ботинки, пожалуйста.
Тебе помочь?
Нет, не нужно! Я сказал ассистенту, чтоб он начинал обход без меня. И он позвонил, сообщил, как обстоят дела. Правда, Селену придется оперировать, но об этом мы поговорим завтра на летучке. Ой, да ведь завтра я не успею! Завтра я еду в Париж на конференцию Союза! Видишь, чуть не забыл! Билет уже у тебя?
У меня. Не волнуйся!
Да я и не волнуюсь. Я бы волновался, если б речь шла о самолете. Но я еду поездом. Там я могу писать, времени предостаточно. Вот взгляни-ка в окошко, какой вид!
Да, багряная листва точно костер посреди поля. Милый наш Крас! Какое счастье, что мы живем на Красе.
Я здесь! Ты меня зовешь?
Ух, как долго я тебя зову! Где ты так долго была? Я уже стал беспокоиться, не случилось ли чего. Что это? Землетрясение? Кровать качает!
Мы с сестрой переложили его, и нервная дрожь прекратилась.
Ты обо всем договорилась?
Обо всем. Все тебе шлют привет и просят передать, что им очень тебя недостает, ты понял?
Да? (Лукавый взгляд из-под опущенных век.) Это хорошо, очень хорошо, потому что на самом деле незаменимых людей нет!
И лицо его озарила улыбка.
Ну, вот ты и успокоился, шепчу я. Даже ногти у тебя больше не вонзаются в ладони. Но на всякий случай я всуну мячики, хорошо? Пока человек сражается, он не побежден, хотя и может проиграть. Ты слышишь меня?
ОСЕНЬ
Он лежит без движения.
Почему ничего не предпринимают? Неужели все настолько заняты, что никто не может подойти? Где сестра? Сестра-а-а!
И опять все сначала.
Опять я беседую с врачами и тону в бесконечно долгих разговорах. Попытаемся применить новые таблетки, лекарства, уколы.
Опять обследования и консилиумы.
Я должна избавиться от страха. Подавить его силой. Ибо страх убивает людей, уничтожает надежды, страх — самый большой враг человека!
Смотрю на деревья в парке, их сгибает ветер. Вслушиваюсь в стук дождевых капель по оконным стеклам. Или просто-напросто вглядываюсь в тусклый свет, гаснущий за тонкими занавесками.
Я знаю, так нельзя. Нельзя плыть по течению. Заколдованный круг я должна разорвать активностью, действием.
Машинально сажусь за письменный стол и включаю свет. С тех пор как уехала Мариан, я забросила его бумаги. А теперь у меня снова появилось время. Время, тяжкое и липкое, лежит у меня на раскрытых ладонях. Я отбрасываю его. Отбрасываю обратно в прошлое. И поворачиваюсь к ушедшим годам, точно направляю луч фонаря во мрак. Что, например, было десять лет назад? Я никогда не верила, что именно та катастрофа могла повлечь за собой болезнь. Ведь после нее он много работал, много ездил…
…и отовсюду писал. Из Женевы, из Скандинавских стран. Большое письмо пришло из Польши. Когда я ехал через Галицию, писал он, мне невольно вспомнились годы первой мировой войны. Меня призвали сразу же после окончания гимназии…
Долгая вереница вагонов, набитых австрийскими солдатами, ползет к Галиции, где наступают войска генерала Брусилова.
Прибыли.
Длинные колонны солдат тянутся от станции разгрузки к полю боя.
Деревушка, куда они следуют, под непрерывным огнем противника. Понтонный мост разбит, дома изрешечены пулями.
Грохот немыслимый.
Густой, низкий туман пронзают ослепительные вспышки, слышится рев орудий, треск пулеметов, разрывы гранат.
Горстка солдат медленно продвигается вперед. Они падают, прячутся за мелкими кочками, ползут и опять поднимаются. Отдышаться можно только в окопах, к которым, кто знает благодаря какой случайности, вышли. Дьявольская передряга, сущий ад!
По-прежнему моросит, туман рассеивается, и взгляду постепенно открывается опустошенная местность.
Он растерянно озирается по сторонам, не зная, что делать.
Нигде ни души.
Его товарищи тараканами расползлись по окопам, и оттуда доносится неясный гул голосов.
Ему показалось, что стрелять стали реже, и он решил осмотреться.
Значит, вон там. В той стороне проходит линия русских. Там противник. Какой он? Как выглядит?
Вдруг снова посыпались пули, и он упал на дно окопа. Он в самом деле видел вражеского солдата или ему только показалось?
Он ждал. А когда выстрелы стихли, осторожно приподнял голову… в этот момент пуля его и настигла.
Путь через Галицию, писал он, невольно отбросил меня почти на полстолетия назад. И я посмеялся над зеленым гимназистом, которого ранило в первый же день, едва он высунул нос из окопа!
Собственно говоря, я вернулся к действительности лишь на вокзале в возрожденной Варшаве. И поразился. Когда только удалось полякам поднять свой город из руин? Он такой же, каким был прежде!
Вопросами здравоохранения здесь главным образом занимаются женщины. Сегодня одна из них отвезла меня в министерство, где состоялось первое заседание. И оно прошло успешно, несмотря на обилие языков, на которых мы разговаривали. Истинный Вавилон.
На обратном пути мы осмотрели одну из клиник. Больные преподнесли мне большой букет красных гвоздик. Посылаю тебе несколько лепестков!
Во второй половине дня я увидел группу по прививкам за работой. Организация дела меня вполне удовлетворяет, и замечаний у меня нет. Я побывал также в школе, где делают прививки детям и где нас очень тепло встречали.
В гостинице у меня просторный номер с ванной, но я здесь почти не бываю. У меня всегда времени в обрез. А если б мне и удалось его выкроить, я предпочел бы побродить по городу. Но пока не выходит. Осматриваю больницы, институты и так далее. Женщины-коллеги неутомимы!
Особенно мне нравятся в Польше города. Повсюду зелень, газоны и сады… жаль, что у себя дома мы уделяем озеленению городов мало внимания!
…Только что вернулся из Люблина, расположенного на равнине. А вокруг сосновые леса, вспаханные поля…
Под Люблином осматривал институт вакцин, там вырабатывают противодифтеритную сыворотку.
В Люблине существует также институт, где готовят сыворотку против тбц и поливакцину. Производство очень простое, но результаты отличные. После обеда совершили небольшую экскурсию в старый город, который, подобно Варшаве, полностью восстановлен. Я любовался ренессансной архитектурой и с удовольствием осмотрел необычайно богатый музей, расположенный в древней цитадели.
…Очень доволен поездкой в Польшу. Удалось собрать много интересных материалов. Исключительно любопытен Институт туберкулеза. Все девяносто его врачей живут в небольших временных помещениях, но клинический тракт на удивление просторный и превосходно оборудованный!
Сегодня возвращаюсь в Женеву.
Не обошлось без осложнений. В результате неправильно оформленных билетов пришлось сделать пересадку в Вене. Воспользовался случаем и выпил чашку кофе в том самом кафе, где несколько лет назад нам было так хорошо.
Я отлично помню то время. Он сообщил мне с Цейлона, что конгресс состоится в Вене.
Найди возможность и приезжай хотя бы на несколько дней.
Когда поезд вошел в вокзал, я висела в окошке и сразу заметила его. Эгей, здесь я, здесь!
А потом мы пешком гуляли по Вене, и он взял на себя роль гида. По этим улицам он бродил еще в студенческие годы.
Телеграмма из Женевы. По дороге в Грецию смогу побыть дома. Разумеется, как всегда, недолго! Ровно столько, чтобы встретиться и попрощаться.
Время мы использовали максимально. Навестили родных и друзей, повидали много людей, с которыми ему нужно было встретиться. Всюду были вместе, но никогда не оставались одни.
…Уже поздно.
Убираю бумаги, подхожу к дверям его комнаты. Затаив дыхание, напряженно вслушиваюсь. Ничего не слышно. Заглянуть? Спит? Дремлет? Ждать его сына? А он придет? Да, непременно. Как бы ни был занят, он всегда найдет время заскочить к отцу.
Он часто мне рассказывал о своем младшем, способном, но физически слаборазвитом мальчике.
Идет! Я узнаю его по быстрой, летящей походке. Только походка осталась прежней. Во всем остальном он очень изменился. Похудел, лицо бледное, осунувшееся. Точно сам слабел вместе с отцом.
Ну как дела? — Тревожный взгляд в мою сторону.
Пойдем поглядим!