ответил Сингх. — Я по-прежнему читаю мистера Джоно, и, как я понимаю, вы, агент Доусон, по-прежнему читаете меня.
Сьюзан сосредоточилась; на завтрак Сингх съел два сваренных вкрутую яйца; он, как она внезапно узнала, всегда держал несколько штук вон в том маленьком холодильнике.
— Да.
— И, доктор Редекоп, вы по-прежнему имеете доступ к памяти миссис Фалькони?
Эрик склонил голову набок, затем сказал:
— Да. Без проблем. Всё в точности так же, как и раньше. — Он повернулся к Дженис — как показалось Сьюзан, ему только что пришла в голову какая-то мысль. — Но в самом конце ты получала воспоминания Латимера в реальном времени.
— Да, — сказала Дженис.
— Очевидно, что для Латимера это было очень травмирующее переживание, — сказал Эрик, — но… агент Доусон, простите, я не знаю насчёт людей вашего рода занятий, но…
— Я знаю, — сказал Сингх, по-видимому, сообразив, куда Эрик клонит. — Я провожу бо́льшую часть своего времени, работая с людьми, которым пришлось убивать — даже если это было их работой, частью их рода деятельности. — Он посмотрел на Сьюзан. — Это нелегко, правда?
Сьюзан не нашла, что ответить и лишь кивнула.
— Какова обычная процедура в случае подобного инцидента?
— Куча бумаг, — ответила Сьюзан. — Формы, рапорты.
— Консультации психолога?
Это уж обязательно.
— Да.
— Судя по вашему виду, агент Доусон, убийство Латимера, очевидно, для вас также стало травмирующим переживанием.
Сьюзан сделала глубокий вдох, взглянула на каждого из них по очереди, затем выдохнула.
— Это было ужасно.
— Не сомневаюсь, — сочувственным тоном согласился Сингх. — Не сомневаюсь. Вы поняли, к чему мы ведём?
Она покачала головой.
— Дело вот в чём, — сказал Эрик. — Если этот эпизод вас так травмировал, то, возможно, тот, кто связан с вами, также начал читать вашу память — ваши мысли — в реальном времени.
Ранджип Сингх вошёл в палату первый; за ним следовали Эрик Редекоп и Дженис Фалькони; Сьюзан замыкала процессию, но задержалась, чтобы ответить на вызов по рации.
— Привет, Кадим, — сказал Ранджип.
— Привет, гуру, — ответил Кадим.
— Это Дженис Фалькони; она медсестра. А это доктор Редекоп.
— Ещё один исследователь памяти?
— Нет, я хирург, — сказал Эрик, — но… — Он замолчал, увидев, как глаза Кадима наполняются ужасом.
Ранджип резко обернулся посмотреть, на что уставился Кадим. Это была агент Доусон, каторая как раз только что вошла в комнату.
— Господи, Сью. — сказал Кадим. — Вы пристрелили того ублюдка?
Она кивнула, но ничего не сказала.
— Ты лишь сейчас это вспомнил? — спросил Ранджип. — Это воспоминание всплыло лишь сейчас?
— Да, — ответил Кадим. Ранджип посмотрел на Эрика; идея была очень интересная, но…
— Опять, — добавил Кадим.
— Опять? — тут же переспросил Ранджип, снова глядя на Кадима.
— Да.
— Когда ты об этом вспомнил впервые?
— Какое-то время назад.
— Когда?
— Не знаю.
— В какой комнате ты был, когда об этом вспомнил?
— В этой.
— А в котором часу ты сюда пришёл?
— Я не знаю. А это важно?
— Да, — ответил Ранджип. — Что-нибудь может тебе помочь определить время, когда к тебе пришло то воспоминание?
— Например?
— Ты смотрел на часы? — спросил Эрик.
Кадим развёл руками, указывая на стены — здесь не было часов.
— Какие-нибудь телефонные звонки? — спросила Дженис.
— Точно! — воскликнул Кадим. — Точно, когда вы про это заговорили, я вспомнил — это было сразу после того, как я позвонил Кристе. — Он вытащил свой телефон и пробежался пальцами по сенсорному экрану. — Звонок длился три минуты двадцать секунд и, — ещё одно прикосновение к экрану, — начался в 12:03.
Ранджип нахмурился.
— И через какое время после этого пришло воспоминание о… о том, что сделала агент Доусон?
— Через пару минут.
— Это не могло быть всего через пару минут, — сказал Эрик, глядя на Дженис. — Если только мы не мы теперь не говорим о предвидении.
— А могло пройти больше? — спросил Ранджип. — Скажем, десять минут?
— Вполне, — сказал Кадим.
— Или двадцать?
— Может быть. Я так думаю.
— Тридцать?
— Не, не так долго.
— Как это воспоминание началось? — спросил Ранджип.
— Что?
Ранджип задумался. Он знал об опасности наведённых воспоминаний, но ему требовалось докопаться до сути.
— Что было первое, что ты вспомнил? Как агент Доусон врывается в палату? Как она обнаружила человека, захватившего заложника? Её попытка уговорить его не делать того, что он собирался сделать?
Кадим покачал головой.
— Нет, ничего такого я не помню — вернее, не помнил тогда; сейчас-то, когда вы про это сказали… — Он сочувственно посмотрел на Сьюзан. — Сью, вы отлично держались; вашей вины тут нет.
— Но в первый раз? — не отставал Ранджип. — Какой образ возник у тебя в голове первым?
Кадим содрогнулся.
— Как агент Доусон нажимает на спуск.
Эрик и Ранджип переглянулись.
— Вот так, — сказал Ранджип. — Одновремённость — два разума соединяются в момент кризиса.
— Но всё это и началось с момента кризиса, — сказал Эрик. — С электромагнитного импульса, когда был уничтожен Белый Дом. Что будет, если случится ещё один кризис, который окажет воздействие на всех нас одновременно?
Ранджип пожал плечами.
— Это очень хороший вопрос.
Глава 37
Сьюзан Доусон и Марк Гриффин мобилизовали троих больничных психологов для того, чтобы рассказать подвергшимся воздействию людям об опасной возможности возникновения сцепки в реальном времени в кризисный момент, с вероятными тяжёлыми последствиями. С теми, кто ещё оставался в больнице, психологи говорили лично, тем, кто ушёл — звонили.
Тем временем Ранджип Сингх заказал для Дженис Фалькони МРТ-сканирование, но не обнаружил у неё в мозгу ничего необычного; как бы ни была сильна боль, которую она позаимствовала из разума умирающего Джоша Латимера, в её собственном мозгу она, по-видимому, никаких постоянных изменений не вызвала.
Затем он поместил доктора Эрика Редекопа во второй МРТ-сканер, чтобы посмотреть, нет ли в его мозгу какой-нибудь необычной активности, когда он вспоминает то, что помнит Дженис. Было бы интересно увидеть, что одновременно активизируются соответствующие участки в, скажем, правой височной доле — но ничего такого не происходило. Это лишь укрепило представление о том, что сценка памяти и правда базируется на квантовой спутанности — царство которой недоступно для разрешающей способности МРТ-сканеров.
Он также заказал МРТ для Кадима Адамса. Рядового сканировали непосредственно перед началом процедуры Ранджипа. Неудачная попытка стереть некоторые его воспоминания не должна была произвести в мозгу Кадима никаких изменений, которые способен заметить МРТ-сканер, но Ранджип хотел проверить, есть ли там структурные изменения, которые можно бы было отнести на счёт сцепки памяти. И снова результат был отрицательный — между его старым МРТ и новым не было никакой заметной разницы.
Но всё-таки что-то изменилось.
Когда Кадим выехал из камеры сканера, он посмотрел на Ранджипа и МРТ-техника и сказал:
— Сью со Старателем.
Ранджип немного склонил голову набок; он никогда раньше не слышал, чтобы Кадим называл президента кодовым именем.
— И?
— Она со Старателем прямо сейчас, — сказал он.
— Вероятно, — сказал Ранджип.
— Я это вижу, — сказал Кадим. — Его. Его палату. Я вижу это прямо сейчас.
— Вместо меня? — спросил Ранджип.
— Нет, гуру, вас я тоже вижу. Вас более ясно, но я также вижу… я также вижу то, что видит она. Словно фотка с двойной экспозицией или остаточное изображение — что-то такое.
— Наложенное на то, что видишь ты?
— Ага.
— Как долго это продолжается?
— Я не знаю. Недолго. Изображение слабое, как я сказал. Внутри машины я не мог его разглядеть, но здесь, лёжа на спине и глядя в потолок — здесь ведь чисто белый потолок, видите? — Он поднял руку; Ранджип взглянул на потолок и согласно кивнул. — Так что моё собственное зрение почти ничего не показывает, и я могу — чёрт, вот ведь странно — я могу увидеть то, что видит она — тускло, призрачно, но вполне ясно.
— Воспоминания содержат мало визуальной информации, — сказал Ранджип.
— Это не воспоминания, гуру. Я могу прыгать по её памяти как хочу. Что она ела вчера на ужин? Гамбургер без булочки в кафетерии в вестибюле. Что ела на обед? Протеиновый батончик. Куда пошла после ужина? В женский туалет рядом с вестибюлем — что-то попало ей в глаз, и она довольно долго с ним возилась. Я могу вспоминать эти вещи вразброс, в любом порядке. Это же больше похоже на кино: я не могу его ни прокрутить вперёд, ни вернуть назад, ничего.
— И всё это с её точки зрения? Ты уверен?
— Ага. Старатель только что спросил: «Есть новости по делу, которое мы обсуждали ранее?»
— Ты также и слышишь, что она слышит?
— Если вокруг тихо. Слышно реально плохо — ну, вроде как когда включил айпод, а наушники не надел. Слышишь тихую музыку и думаешь — чёрт возьми, откуда она идёт? Что-то вроде того. Мы сейчас разговариваем — мы с вами — так что я не могу разобрать их речь, и когда я смотрю на вас или на всю эту технику, то фон получается слишком сложный и разнообразный, чтобы я мог нормально видеть то, что видит она, но если сосредоточиться, то можно что-то разобрать.
Оператор МРТ — миниатюрная женщина с ярко-рыжими волосами — заговорила.
— Это типа как плавунцы?
Кадим нахмурился.
— Кто?
— Они есть у многих людей, — сказала оператор. — Кусочки мусора в стекловидном теле глаза; ты их видишь, когда смотришь на чистое голубое небо или на лист белой бумаги или что-то такое, но бо́льшую часть времени не замечаешь.
— Да, — согласился Кадим. — Что-то вроде. Но гораздо чётче. — Он снова посмотрел на потолок. — Я вижу Старателя прямо сейчас — он как будто смотрит прямо на меня, и у него больше нет той дыхательной штуки в носу.