— Тогда зачем ты это делаешь? Сколько старых семейств тебе нужно убить, чтобы доказать, что вы лучшие? Сколько ещё богатства и власти вам надо? Какого чёрта вам на самом деле нужно?
— Следующий миллион лет, — отвечает она. Коралин расхаживает по комнате, пока говорит. Я наступил на больную мозоль. — Эта земля наша. Она принадлежит Дер Тодес Геборен. Остальные семейства могут оставаться здесь до тех пор, пока понимают, кто здесь правит. Но не вы. Ни ваши магазины, ни промышленность, ни автомобили, ни шум. Когда мы пришли сюда, живущие вдоль реки индейцы не беспокоили нас. Они поняли, кто мы и что мы. Они уважали нашу частную жизнь, а мы — их. Потом пришли другие. Торговцы из Мексики. Испанцы на кораблях. Европейские трапперы[453] и поселенцы. Они прогнали индейцев. Мы травили реку. Мы призывали туман с океана. Мы морозили и душили их, но они не ушли. Они посадили деревья и пригнали свой вонючий скот. Они построили свои города и расплодились, как крысы. Они полностью изменили эту землю. Мы с трудом узнавали свой дом.
— Но они научились держаться от вас подальше, так что, должно быть, вы редко вступали в контакт.
— Чарльз Спрингхил был дураком. Он решил, что мы должны сосуществовать с вами, людьми, и, будучи старейшей семьёй, убедил остальных пойти вместе с ним.
— Итак, ты решила перебить всех, чтобы отомстить Чарльзу за то, что он пренебрежительно обошёлся с тобой. Звучит убедительно, за исключением того, что когда я выглядываю наружу, то не вижу никакого организованного нападения. Всё, что я вижу, лишь хаос. Я имею в виду, что Аки носился по округе, открывая вручную люки, как какой-нибудь глупый подросток, устраивающий мелкие пакости на Хэллоуин. Всё должно было быть не так, верно? Это не твой план. Это месть Элеоноры. Кража Друджа запорола твой график, и ты не была готова.
— Это не имеет значения. Сегодня. Завтра. Это давно назревало, и вот свершилось.
— Сегодня ночью всё закончится.
— Да. Големы, которых мы выпустили, должны прояснить ситуацию. Вы, люди, можете сейчас уйти и жить, либо можете умереть здесь и бродить по Хребту Шакала, пока не погаснут звёзды.
— Интересно, что будет, если я прижму тебя к земле и стащу голову с твоих прелестных плеч?
Она улыбается и касается рукой губ.
— Аэлита сказала, что когда ты не добьёшься своего, то станешь угрожать. Она дала мне кое-что ценное для тебя. Нефрита по имени Кэнди.
— Что-нибудь ещё?
— Голову, которая болтает без умолку.
Она ждёт, что я что-нибудь скажу. Я молчу и стою неподвижно.
— Интересно. Аэлита сказала, что в этот момент ты должен напасть. Она сказала, что ты вспыхиваешь от всего, напоминающего угрозу.
— Я больше не такой. Вся эта патетика лишь повеселит нападающего.
— Не могу не согласиться.
— Тогда почему бы тебе не убрать то, что ещё дала тебе Аэлита, и не подумать вместе, как из этого выбраться.
Она достаёт из рукава атаме.
— Знаешь, что это такое?
— У меня есть точно такой же.
— Хорошо. Я буду держать его подальше, чтобы ты его видел, но не думаю, что уже готова отдать его совсем.
— Как угодно. Вот как мы поступим. Я хочу отдать тебе Друдж. Ты воспользуешься им, чтобы вернуть Бродячих в Хребет. Когда закончишь, ты получишь Аки, а я получу Кэнди и Касабяна.
— А почему я просто не воспользуюсь Друджем завтра, и всё это не начнётся сначала?
— Как только Бродячие вернутся внутрь, я попрошу Мунинна хорошенько запечатать пещеры. Мёртвые останутся там на тысячу лет. При условии, что ты не подорвёшь себя сама, как Ренье, то затем снова сможешь опробовать свой план.
— Давай Друдж.
— Доставь сюда моих друзей, и я отдам его. Сделаешь какую-нибудь глупость, и твой светловолосый мальчик умрёт, и ты ни черта не сможешь с этим поделать.
— Это ангельский нож. Он может просто убить тебя.
— Думаю, у меня получится уйти от твоего ножа, но просто уверен, что Аки не сможет избежать моего. Звони, и все отправятся домой спать в своих постелях.
— У меня нет телефона.
— Вон там на столе есть телефон.
Она подходит к письменному столу Люцифера и набирает номер.
Я бросаю взгляд на Аки. Клейкая лента всё ещё крепко держится и туго стягивает его руки и ноги. Вокруг ноги небольшая лужица крови. Достаточно, чтобы у него кружилась голова, но недостаточно, чтобы волноваться.
— Они в пути. Займёт несколько минут. Передвижение сегодня ночью слегка затруднено, — сообщает Коралин.
Я подхожу к одному из диванов и сажусь.
— Присядь, расслабься. Эта комната довольно уютная. Для нас. Бедняга Аки, должно быть, сейчас довольно сильно страдает. — Я оглядываюсь на него. — Как дела, чемпион? Нога пульсирует?
Он что-то бормочет сквозь липкую ленту. Даже с кляпом во рту, я могу распознать искреннее «иди на хуй».
Коралин присаживается на диван напротив меня, едва опираясь задницей на край. Она держит нож вертикально, остриём между грудей.
— Так как, кажется, мы заключили сделку, я положу свой нож, если ты положишь всё своё оружие.
Я достаю Смит и Вессон, и кладу его на стол. Рядом с ним располагаю чёрный клинок и атаме. Я кладу наац на самый край, где она может хорошенько его рассмотреть.
— Итак, что произошло между тобой и Элеонорой? Должно быть, она действительно тебя ненавидела, раз сбежала с твоим тайным оружием.
— Она была проблемным ребёнком.
— Интересный способ выразиться, потому что в тот момент, когда ты вводишь её в свою историю, в ней что-то перестаёт сходиться. Вы, Гействальды, Рождённые Смертью. Но Элеонору укусил вампир, и она обратилась. Это значит, что она была живой.
— Элеонора не была Дер Тодес Геборен.
— Я так и думал. А твой муж?
— Конечно. Он был патриархом. И Ренье. Элеонора, однако, напоминала тебя. Семейный гротеск.
— Она была папиной дочерью, не так ли? Это он виноват, что Элеонора не была мёртвой, как Мамочка.
Коралин пару минут ничего не говорит. Просто смотрит на Аки. Я жду. Я считаю молекулы, из которых состоят жемчужины ожерелья.
— Не будучи живыми сами, мы не можем произвести на свет собственных детей. Ян зачал Элеонору с живой женщиной, — наконец, говорит она.
— Она была хорошенькой? Милой? Он влюбился в неё?
На её губах играет лёгкая улыбка, словно она нашла приятное воспоминание.
— Расскажи мне о своём отце, — говорит она.
— Каком именно? Похоже, у меня их много.
— О человеке.
Я пожимаю плечами.
— С ним всё было в порядке. Я был непростым ребёнком. Он старался изо всех сил, но никогда по-настоящему меня не любил.
— Какой сюрприз. А твой другой отец?
— Ещё час назад я думал, что это Люцифер.
— Это была бы практически такая же хорошая семейная тайна, как наша.
— Итак, Ян влюбился в красивую женщину-человека, и у них появилась девочка. И что потом?
Она смотрит на свои руки, а затем вздрагивает.
— Ян был романтиком. Он любил эту женщину и не хотел, чтобы их дочь была Рождённой Смертью. Дети Гействальдов получают укус смерти при рождении, когда глава семьи удаляет пуповину своими зубами. Ян отказался. Он похитил ребёнка, и к тому времени, когда вернул её, было уже слишком поздно для её перерождения.
— Поэтому ты мучила и изводила Элеонору и её отца каждый день её жизни.
— Они заслуживали худшего. Я бы убила её, но она всё же была Гействальдом, и пошли бы разговоры.
— Однако, Ренье родился правильным. И ты не собиралась его упускать.
— Ренье был хорошим мальчиком, и я заботилась о нём.
— Но всё же он был слишком глупым, чтобы жить. Даже со всеми твоими издевательствами, мне кажется, Элеонора и Папочка выиграли от той сделки.
— Мой новый Ренье родится должным образом и станет новым главой семьи.
Она машет ему рукой.
— Дорогой, я люблю тебя. Потерпи ещё немного. Папочка уже в пути.
— Ты только что сказала, что Рождённым Смертью нужно быть с рождения. Аки по меньшей мере двадцать пять.
— Есть способы это обойти. Колдуны, которые могут изъять его дух и поместить в тело новорождённого. Я лично сделаю ребёнка Дер Тодес Геборен, и Ренье возродится.
— Но он всё равно будет Аки. Ты продолжаешь выбирать в сыновья долбоёбов.
Она наклоняется вперёд на сиденье.
— Теперь расскажи мне о своём настоящем отце.
— Я не так хорошо его знаю. Он доктор, но это его вторая профессия. Раньше он был архангелом.
— Кински? Как забавно. И ты только сейчас это узнал?
— Если Люцифер сказал правду. Думаю, он не солгал. Ему гораздо забавнее прикончить тебя с помощью правды, чем лжи.
— Хотела бы я быть там, чтобы видеть твоё лицо.
— Всё было не настолько драматично.
— Видеть тебя с любой степенью боли было бы радостью.
— Перед этим я порезал руку осколком стекла.
— Болела?
— Жгла.
— Отлично.
Звонит телефон. Коралин подходит к письменному столу и обменивается со звонящим парой фраз.
— Ян здесь.
— Скажи ему подняться на лифте на третий этаж.
Я беру свой пистолет и иду к двери.
— Наша сделка по-прежнему в силе, но если ты приблизишься к Аки, пока я их впускаю, я несу ему башку.
Я распахиваю дверь как раз в тот момент, как подъезжает лифт.
— Сюда.
Кэнди проходит первой. Она обнимает меня и крепко прижимает к себе.
— Он мёртв. Док мёртв. — Говорит она. — Эта ангельская сучка Аэлита убила его.
— Я знаю. Всё хорошо. Мы справимся с этим.
За ней входит Ян с сумкой для боулинга Касабяна.
Я указываю ему пистолетом.
— Подойди к столу и достань его. Затем сядь рядом с женой.
Ян расстёгивает молнию на сумке и кладёт Касабяна на стол. Ян садится на дальний край дивана, как можно дальше от Коралин.
— Пошёл на хуй, сраный фриц.
Я усаживаю Кэнди в кресло возле письменного стола.
— Касабян, ты в порядке?