Возможно, это даст ему время самому разведать верхнюю часть склона.
– От меня многого ждут, – сказала Юнь.
– От вас ждут, чтобы вы вернулись целой и невредимой.
Юнь нахмурилась, словно Фрэнк ее не понял.
– Много денег было потрачено на то, чтобы доставить меня сюда.
Фрэнк огляделся по сторонам. Поблизости никого не было.
– Мы сделаем все, что сможем, но искушать судьбу не будем, договорились? Марс только и ждет, как бы вас погубить.
Кивнув, Юнь ушла, захватив с собой планшет. Фрэнк проводил ее взглядом. Ей ничего никому не нужно было доказывать – ни ему, ни правительству, никому. Однако это, по-видимому, оказывало свое давление.
Правило – озвученное Люси, установленное НАСА, – гласило: никаких дальних экспедиций без напарника. Перемещаться в непосредственной близости от базы разрешалось, но кто-то все равно должен был сидеть в центре управления и связи и слушать, на тот случай, если потребуется ответить на сигнал бедствия. Это имело смысл. Надлежащие меры безопасности, соблюдаемые постоянно.
Но был еще Фрэнк, на которого это правило не распространялось. Люси это не нравилось, однако Фрэнк ей не подчинялся, и она не могла ему приказывать. Он мог выходить наружу и отправляться когда угодно и куда угодно. Ему даже было необязательно ставить ее в известность, однако он всегда ее предупреждал, поскольку не хотел гадить в собственную постель. К тому же Люси ему нравилась. Она была толковой. И знала свое дело. Ее беспокоила безопасность экипажа, и Фрэнка в том числе, что огорчало обоих, но, хотелось верить, со временем они с этим разберутся.
Но Люси доверяла ему настолько, что ставила его в пару со своими людьми. А от этого… а от этого Фрэнку становилось не по себе. Он был самозванец, обманщик и не говорил Люси то, что ей следовало знать.
Если она узнает правду, как она поступит? Оставит его здесь? Такой вариант казался наиболее правдоподобным. Вместо того чтобы провести восемь месяцев в обществе убийцы на борту межпланетного корабля, с трудом вмещающего шестерых, Люси бросит его на Марсе. Черт возьми, именно так поступил бы он сам. Это единственное разумное решение.
Поэтому Фрэнк не собирался говорить Люси правду. Сделать дело, вернуться домой, разыскать Майка. И только. И не загадывать дальше. Сохранить свою тайну, спрятав ее глубоко в душе. Допив кофе, уже холодный, Фрэнк отправился в клозет.
К тому времени как он облачился в скафандр, Юнь уже была снаружи и загружала прицеп. Она переносила метеорологические станции – на самом деле это было нечто более серьезное, однако Юнь называла их именно так, – из грузового контейнера, перевезенного к базе, к стоящему в пятидесяти ярдах от него прицепу. Станции были нетяжелые, но громоздкие, а чем больше времени астронавты потратят сейчас, собираясь в путь, тем меньше его останется для проведения экспериментов.
Поэтому Фрэнк подогнал прицеп задом к самому контейнеру. Ему даже удалось представить все так, будто дело было проще простого, хотя он и не стремился к этому: все определялось исключительно практикой. Марси была хорошим учителем.
Пристегнув груз ремнями, Фрэнк потряс его, затем затянул храповики еще на один щелчок. Теперь можно было ехать, и, напоследок еще раз связавшись с Люси, они направились к въезду в Санта-Клару.
Уровня моря как нулевой отметки не существовало – Юнь называла его «исходным значением», – но цифры показывали, что Керавнийский купол имеет под тридцать тысяч футов. Поскольку астронавты были в костюмах, высота не имела для них особого значения и выражалась лишь в дополнительной нагрузке на аккумуляторы. И все же для Фрэнка эта поездка стала самой продолжительной после той, в ходе которой он встретил члена экипажа М-2, и направлялся он в ту же сторону.
Фрэнк чувствовал тяжесть в груди. Русло Санта-Клары извивалось широкими плавными излучинами, окруженными высокими крутыми берегами, загораживающими вид впереди и по сторонам. За каждым поворотом могла ждать фигура в скафандре, багги.
И каждый раз, когда этого не происходило, Фрэнк ощущал прилив облегчения, которое затем постепенно рассеивалось, снова уступая место тревоге. Фрэнк начинал осознавать в полной мере, каково хранить секреты «Ксеносистем». И дело было не в том, что он не мог лгать, обманывать, выдавать себя за другого: его выматывала постоянная психическая нагрузка.
Но ему приходилось пережить и кое-что похуже. Нужно просто стиснуть зубы и двигаться дальше.
Очень помогало то, что Юнь любила поболтать. Это было просто замечательно. Фрэнк ничего не имел против, поскольку Юнь, похоже, не стремилась завязать разговор, а просто указывала себе на все вокруг, чтобы лучше это запомнить: от Фрэнка не требовалось слушать, не говоря уж о том, чтобы отвечать. Вот если она упомянет его имя – имя Брэка – ему потребуется включить внимание.
Юнь описывала путь вверх по склону по извивающемуся змеей руслу реки, указывала на то, как песок собрался у хорошо обозначенных границ долины, в то время как по склону он продолжал двигаться вниз под действием ветра, на что указывали каплевидные наносы вокруг кратеров, появившихся впоследствии в твердой поверхности.
Если Юнь и обратила внимание на старые следы колес, оставленные Фрэнком, то ни словом об этом не обмолвилась: однако время сделало их нечеткими и размазанными, демонстрируя то, что процесс, породивший на поверхности песка рябь, по-прежнему продолжается.
Багги упорно полз вверх. Фрэнк одновременно следил за направлением движения и присматривал за показателем уровня заряда аккумуляторов: при спуске энергии будет расходоваться меньше, но все же Фрэнк не собирался опускаться ниже пятидесяти процентов. До самой вершины было миль шестьдесят или около того, и еще, очевидно, столько же вниз. На бумаге такое осуществить запросто, но перспектива застрять посреди склона казалась очень непривлекательной.
– Ланс, ты можешь остановиться?
Фрэнк отпустил рычаг управления, и багги замедлился и остановился. Выбравшись из решетки рамы у него за спиной, Юнь легко спрыгнула на землю. Взяв висящий на запястье фотоаппарат, – на самом деле, два фотоаппарата, закрепленных на одной раме в кожухе, защищающем от пыли, из-за чего обращаться с ними можно было только двумя руками, – и приблизилась к стене долины. По какой-то необъяснимой причине Юнь умолкла; движения ее стали такими, будто она подкрадывалась к добыче.
Подняв фотоаппарат, она навела объектив и сделала несколько снимков.
– Ланс, ты уже видел это? – Юнь указала на землю, на более темное пятно на почве, которое, казалось, выливалось из вершины песчаного бархана и растекалось вниз по склону.
– Наверное, должен был видеть. А что это такое? – Ну разумеется, он бывал здесь, каждый раз, когда ездил в долину.
– Это приливная линия. Ты не мог бы достать из прицепа геодезическую вешку?
Спустившись на землю, Фрэнк достал телескопическую вешку и раздвинул ее на всю длину, пока шел к Юнь.
– И отчего она образуется?
– От воды, – ответила Юнь.
– Но вода испаряется. – Фрэнк развернулся так, чтобы заглянуть ей в шлем, увидеть ее напряженное, сосредоточенное лицо.
– Вода, перенасыщенная солями, может существовать в жидком виде и при таких давлениях и температурах. Скорость испарения все равно останется высокой, но считается, что вода, заключенная между отдельными частицами мелкозернистого вещества, просачивается к поверхности. Это следы воды, Ланс, испарившейся с земли. Ночью она снова замерзнет, и темное пятно исчезнет, но как только днем температура снова повысится, процесс начнется сначала.
Юнь попросила Фрэнка подойти к подтеку сбоку и положить полосатую вешку рядом с ним, но не на него. Фрэнк сделал так, как ему сказали. Вблизи граница между светлой и темной почвой была размытой, и пятно, насколько мог зрительно судить он, не увеличивалось в размерах.
Юнь сделала еще несколько фотографий, медленно перемещаясь вдоль пятна по дуге, затем отметила его положение на планшете, ткнув пальцем в экран и быстро набрав одним пальцем текст.
– Когда ты собирал породу для устройства производства воды, что ты использовал?
– Мы – то есть я и роботы просто засыпа́ли лопатами в машину почву рядом с базой. Я полагал, что она каким-то образом обрабатывает камни и извлекает из них воду. Я никак не думал, что у самой поверхности находится настоящая вода.
– Такое на самом деле на Марсе далеко не везде, – сказала Юнь. – Но это одна из причин, почему ПМБ была устроена именно здесь. Это место богато природными ресурсами, и здесь для высвобождения летучих веществ не требуется много энергии. А нанесение богатых залежами мест на карту поможет лучше готовить следующие экспедиции.
– Ты имеешь в виду колонизацию. Постоянные поселения.
– Да. У тебя есть какие-либо мысли на этот счет, Ланс? – Взяв телескопическую вешку, Юнь собрала ее в положение для транспортировки.
– Мои мысли? – Фрэнк прищелкнул языком. – Думаю, это не по моей части.
– Ты скучаешь по Земле?
– Что-то в таком духе, – подтвердил он.
– Возможно, ты передумаешь.
– Вот как? Ты серьезно? Эта планета уже столько раз пыталась меня убить.
– Китайское правительство внимательно изучает возможность колонизации Марса и хочет до конца этого столетия закрепиться на Красной планете, – сказала Юнь.
Казалось, она читала заготовленный текст. И Фрэнк это почувствовал, потому что именно так говорил он сам, когда повторял, как попугай, заявления «Ксеносистем». Поэтому он рассмеялся: непроизвольный отклик, который оборвался сразу же, как только он увидел выражение лица Юнь.
– Я не хотел тебя обидеть, – сказал Фрэнк. – Честное слово. Я тебя понимаю.
Он забрался на багги, а Юнь, снова устроившись позади, продолжила свои комментарии. Она указала на то, что, чем выше по склону вулкана они поднимались, тем более крутыми становились повороты долины, накладываясь друг на друга, с выступающими в русло реки острыми скалами, сменяющимися ленивыми левыми и правыми поворотами.