мотря на боль, Фрэнк успел прийти в себя и сориентироваться.
Джастин был в таком же скафандре, как и он сам, вооруженный молотком. Геологическим молотком. Молотком Джима. Его лицо… страшно исказилось. На нем красноречиво читалось напряжение и дикое намерение убить противника и перейти к следующему делу. Джастин снова обрушил молоток, и Фрэнк снова отбил удар плечом. Опять боль, электрическим разрядом разлившаяся по руке и обжегшая плечо.
Фрэнк не мог видеть, что происходит у него за спиной. Он только предположил, что Люси схватила Юнь и тащит ее в пролом навстречу рукам, готовым помочь, предположил, что Юнь не запаниковала и не борется со своими спасителями, что она не умерла от закупорки сосудов или просто от страха.
Молоток продолжал подниматься и опускаться, ударяя Фрэнка всякий раз, когда тому не удавалось загородиться щитом, и отзываясь новой болью в левой руке, когда ему это удавалось, загоняя его все дальше и дальше к потолку средней палубы, и в конце концов он оказался перед выбором: дать отпор или умереть. Судя по всему, Джастин не сознавал своего безвыходного положения, не понимал, зачем продолжает напирать на Фрэнка, в то время как спускаемый аппарат валяется на марсианском песке, вспоротый, открытый смертоносному воздействию окружающей среды.
Он думал только о том, чтобы убить Фрэнка.
И, возможно, это было и к лучшему. Фрэнк уже выполнил то, ради чего сюда пришел. Проклятие, он бесконечно устал от всего этого дерьма, и, возможно, ему уже пора подумать о том, чтобы выйти из игры. В чужих глазах он видел зеркальное отражение своего собственного помешательства – то же самое выражение Фрэнк много лет назад мельком увидел в зеркале заднего обозрения своей машины за мгновение до того, как вышел из нее с пистолетом в руке.
Фрэнк упал на одно колено, держа над головой щит. Удары сыпались ровно и методично, словно метроном. Левая рука уже онемела. Плечо горело огнем. Джастин не остановится. У него и в мыслях не было останавливаться. Как к этому отнестись?
Фрэнк безропотно ждал, когда его медленно, неумолимо повалят на пол и разобьют ему стекло шлема, после чего воздух у него в легких и вся жидкость в организме закипят, вырываясь в трещины. И тогда его свидетельские показания, его рассказ о судьбе товарищей, экипажа погибнет вместе с ним. Если только он не воспользуется зажатым в правой руке мечом.
Значит, ради них. Ради них.
Подняв щит выше, Фрэнк махнул мечом, целясь Джастину в ноги. Он попал, но несильно. Отпрянув назад, Фрэнк почувствовал еще один удар по поднятой левой руке, едва не вырвавший ее из сустава, и снова взмахнул мечом.
На этот раз он попал в правое колено. Нога Джастина подогнулась точно так же, как это произошло с ногой спускаемого аппарата. С трудом удержав равновесие, он отступил назад и качнулся, перенося вес тела на другую ногу. Фрэнк поднялся с пола, медленно, превозмогая боль. Драться больше не из-за чего. Юнь нет, М-2 разрушена, однако смертельная схватка продолжалась. Война с «Ксеносистемами», которую от лица своих погибших товарищей вел Фрэнк. На кону одна только честь.
Фрэнк больше не чувствовал свою левую руку. Если бы у него было время, возможно, он привязал бы ее к груди, чтобы защитить панель управления скафандра, однако времени у него не было, поэтому рука просто безжизненно болталась. Вместо этого Фрэнк выставил перед собой самодельный меч, чтобы увеличить пространство, отделявшее его от противника.
Джастин отбил конец меча взмахом молотка Джима, и Фрэнку пришлось приложить усилие, чтобы снова направить острие вперед. До сегодняшнего дня он никогда этим не занимался, если не считать фехтование на палках в детстве, когда они с приятелями изображали рыцарей-джедаев, но, пожалуй, это было не в счет. И все же ему по крайней мере удалось повернуться боком, вслед за правой рукой с мечом, сохраняя скафандр и левую руку от ударов молотком. Однако ничего хорошего из этого не получилось: Фрэнк не мог смотреть сквозь боковую стенку шлема, поэтому он вынужден был снова повернуться к противнику лицом.
– Значит, нам с тобой придется разобраться, – сказал он. – Доведем это дело до конца.
Джастин не мог его слышать. Тем не менее он, казалось, прищурился. Он также понимал, что игра закончена. Прекрасно понимал. Джастин снова взмахнул молотком, ударяя по концу меча и отбивая его вбок, после чего попытался прыгнуть вперед и обратным движением ударить Фрэнка, однако ему не позволила нога. Пошатнувшись, он поспешно отступил назад, стараясь удержать равновесие.
Фрэнк сделал выпад, скользнув острием меча по панцирю скафандра Джастина, стараясь достать панель управления, однако расстояние было слишком велико, и теперь уже ему пришлось отступить назад. Противники испытывали друг друга, проверяя, что они могут, а что нет.
Очевидно, оружие Фрэнка обладало бо́льшим радиусом действия, поэтому он начал кружить вокруг своего противника, держа меч направленным на него. При этом ему приходилось подниматься на изгибающуюся вверх боковую стенку корабля и возвращаться вниз, и по неуклюжим прыжкам Джастина он понял, что преимущество в маневренности также у него. Он без труда мог сближаться со своим противником и отступать назад – главное не совершить ошибки.
Фрэнк чувствовал, что первобытная, звериная сторона его сознания снова берет верх, оттесняя голос разума на задний план, превращая его в животное, повинующееся только инстинктам: хищник и добыча.
Хотел ли он этого? Чего он на самом деле хочет? Окропить свой меч кровью Джастина? Месть, справедливость – как это ни называй, он собирался убить еще одного человека, но необходимости в этом не было. Никто его не принуждал. Можно было прекратить схватку. Просто прекратить. Развернуться и уйти. Предоставить природе сделать свое дело.
Фрэнк задыхался, стремясь сделать выбор. Он воевал не с Джастином. Он воевал с самим собой, и пришло время объявить перемирие. Теперь он больше не одинок. Несмотря ни на что, после всех испытаний он сможет вернуться домой. Он остался в живых, выкарабкался, несмотря на все старания «Ксеносистем» и Марса.
И он запросто мог выбросить все это, позволив Джастину преодолеть его защиту.
Так. Глубокий вдох, выдох. Описать еще один круг. Вернуться к пролому.
Не отрывая взгляда от Джастина, Фрэнк парировал пару неуклюжих попыток сблизиться и наконец остановился на изгибе стены, одной ногой на смятом металлическом листе и выпотрошенной термоизоляции, застывшей на морозе. Края вспоротой обшивки были острые. Нужно быть очень осторожным.
Однако всякий раз, когда Фрэнк пытался отступить задом в пролом, ему приходилось выпрямляться и выбрасывать вперед меч, чтобы не позволить Джастину сблизиться и нанести удар молотком. Поскольку одна рука у него бездействовала, покинуть корабль он не мог. С другой стороны, ему не хотелось снова убивать. Джастин же, судя по всему, был решительно настроен на то, чтобы в живых остался только кто-то один.
Забравшись в пролом, Люси встала рядом с Фрэнком. Ему потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, что она рядом, и еще дольше, чтобы увидеть у нее в руке пистолет. Сквозь стекло шлема он видел ее сосредоточенный немигающий взгляд, поджатые губы.
Фрэнк всё понял, и, хотя говорить они не могли, Джастин также все понял. Перенеся вес своего тела на одну ногу, он опустил молоток и выпрямился. Фрэнк осторожно выбрался наружу, вылезая в дыру в обшивке поваленного спускаемого аппарата, и встав на земле, стал ждать вспышку, глухой хлопок, ждать, когда Люси выйдет и скажет, что все кончено.
Глава 33
Дж. Т.: Я на ногах уже сорок восемь (48) часов. Просто чтобы вы знали. Докладывайте, что у вас.
М. А. (ОСС): Глубинная космическая сеть (ГКС) подтверждает, что три (3) спутника «Ксеносистем», находящиеся на ареостационарной орбите, продолжают посылать сигналы. Это также подтверждает Американское телекоммуникационное управление. Установить прямую связь с ПМБ по-прежнему не удается.
Л. С. (ОВС): Я остался не у дел. В настоящий момент ситуацией занимаются в верхах. Американского посла в Пекине вызвали в Министерство иностранных дел для разъяснения положения дел, и государственный секретарь в постоянном контакте со своим китайским коллегой. Представитель КНКА (Китайского национального космического агентства) не выходит со мной на связь. Ситуация… взрывоопасная. Сожалею.
У. М. (ОВСИД): Если имел место полный отказ компьютерных систем, то астронавты поглощены этой проблемой и не имеют времени общаться с нами. Однако если учесть, что приоритетом является связь с Землей, а по моим оценкам, для устранения неполадок потребовалось бы не больше марсианских суток, чтобы хотя бы кое-как наладить систему и отправить короткое сообщение, похоже, мы имеем дело с чем-то серьезным.
Дж. Т.: Насколько серьезным?
У. М.: Речь может идти о катастрофическом выходе из строя жилых отсеков и гибели всех членов экипажа.
П. О. (ОКОССЖ): Я не представляю себе, как такое возможно. База имеет модульную структуру, все системы надежные, экипаж прошел подготовку. И «Хай-Райз-2» сообщает, что внешне модули выглядят неповрежденными.
Дж. Т.: Они сжигают больше горючего, стараясь висеть в небе, чем было бы потрачено за несколько лет эксплуатации станции.
Т. Я. (ОРВГМ): У меня по-прежнему ничего. Хотя марсоходы передвигались. Определенно передвигались. На поверхности Марса есть люди.
Дж. Т.: «Ксеносистемы» ответили отказом на мое предложение лично приехать в Голд-Хилл.
П. О.: Правда?
Дж. Т.: Мне ответили, что этот комплекс представляет собой «коммерческую тайну», однако до меня дошли слухи, что дело совсем в другом. Машина уже ждет внизу. Эл встречает меня на месте. Посмотрим, что нам скажут при личной встрече.
[конец стенограммы]