Импульсивное движение к хаосу высказывало опасение – вслух – что всего лишь вопрос времени, когда инстинктивное движение к порядку начнет поставлять корабли с информационными ядрами, которые будут ограничивать все, что корабль или его капитан могут решить сделать; программирование ограничит возможность выбора для корабля, будет контролировать действия корабля. В некоторых кругах этот страх казался безосновательным. Для ПОДК предусмотреть все, с чем возможно столкнуться кораблю за тысячу световых лет от Земли, означало инстинктивное движение к порядку в самоубийственной форме.
Даже самые запуганные нонконформисты, самые параноидальные борцы за свободы не имели причин думать, что Объединенные Добывающие Компании или полиция Объединенных Добывающих Компаний склонна к самоубийству.
Глава 4
У нее оставалось так мало времени – и не было ни единой мысли, что следует предпринять. Ник сказал: десять минут. Сильное m через десять минут. А она практически ничего не знала о прыжковой болезни; она не знала, как справиться с ней.
Она ведь отключила у пульта управления шизо-имплантата возможность просто-напросто отключить ее, ввести ее в состояние кататонии.
Дура.
Что-то еще. Она должна предпринять нечто еще, причем как можно скорее. Ник не собирается ждать, пока она обуздает свою панику. Он наказывал ее за ее маленький триумф на мостике, это было единственной причиной, почему он разгонялся так быстро, несмотря на то, что мог выжечь ей мозг…
У него дар к мести.
Осталось всего лишь две или три минуты. И еще минута или две прежде чем от сильного m она совершенно обезумеет.
Управление шизо-имплантатом оставалось ее единственной надеждой. Она достала его из тайника и держала в руке. Но какую функцию следует использовать? Она не могла определить какая часть ее мозга поражена, где ее слабое место; какой комплекс нейронов отвечает за полную уверенность, что вселенная разговаривает с ней, отдавая приказ о полном уничтожении.
Она не могла думать.
Черт бы тебя побрал, прокляла она Ангуса, где ты, когда я нуждаюсь в тебе?
«Каприз капитана» без предупреждения уменьшил вращение; внутреннее m начало покидать каюту. Стандартная процедура: она сберегает устройства и уменьшает стресс команды, когда на них действует сразу несколько разнонаправленных ускорений.
Больше времени у нее не оставалось. Она резко потянулась за простыней, завернулась в нее и пристегнулась, чтобы не упасть, когда увеличение m поменяет мебель местами. Таким образом, койка будет служить ей гасителем m, поглощая максимальное количество стресса.
Почти мгновенно низкий гул пронизал корабль от носа до кормы – приглушенный резкий звук ускорителей.
В отчаянии она потянулась к пульту управления и нажала кнопку, погружающую ее в состояние отдыха, наполняющую ее сном и спокойствием. Затем сунула черную коробочку под матрас.
Правильно или нет, она разрешила все проблемы – во всяком случае, на какое-то время. Паника и сознание оставили Морн, когда ее вдавило в койку внезапным давлением, сделавшим ее массивной, как сама смерть. Она наполнялась спокойствием, как наполнялась весом; само по себе m превращалось в непреодолимую дремоту.
Тем не менее, краем разума она заставила себя пошевелиться.
Дура.
Никто не может долгое время выдержать длительное ускорение; никто на борту не выживет, если Ник время от времени не будет уменьшать m. Если она спросила бы кого-нибудь на мостике, как долго будет продолжаться сжигание топлива, она могла бы поставить таймер, чтобы очнуться, когда ускорение уменьшится.
Но она этого не сделала, дура, дура, а сейчас было уже слишком поздно. Она проиграла. Она не проснется до тех пор, пока кто-то не найдет пульт управления и не отключит ее.
До тех пор, пока кто-то не найдет пульт…
И не отключит ее…
Следующее, что она помнила, что стены по обеим сторонам от нее движутся. Это не имело смысла – и в любом случае ее стены не могли быть такими. Но ей показалось, что все происходит именно так.
Остальные детали тоже не имели смысла. Что она делает, поднявшись? Почему чувствует себя так, словно душила себя собственными руками? Она не могла вспомнить, что происходило. Но это казалось такой же правдой, как и движение стен.
Но, естественно, стены не двигались; двигалась она. Ее ботинки ступали по палубе. Она направлялась вперед; она чувствовала твердые руки, поддерживающие ее под мышками.
Эти руки вызвали у нее приступ паники.
У лифта Морн проснулась достаточно, чтобы начать сопротивляться.
Она была слишком слаба. Бесконечный сон все еще цеплялся к ней, отбирая остатки сил; ее мускулы все еще были вялыми. Тем не менее, она продолжала бороться, слабо, но упорно, пока голос рядом не произнес:
– Пусть идет сама. Посмотрим, как она будет держаться на ногах.
Руки, поддерживающие ее, исчезли. Она едва не упала ничком.
Больше благодаря удаче, чем чему-либо другому, ей удалось схватиться за ручку лифта.
– Цепляйся, – сказал голос. – Все будет нормально. Мы отведем тебя в лазарет.
Голос начал казаться знакомым.
Сдерживая дыхание, чтобы несколько прийти в себя, она обернулась и заставила свои глаза сфокусироваться на двух мужчинах, стоящих рядом с ней на расстоянии вытянутой руки и смотрящих на нее.
Один из них был Вектор Шахид.
Второй был тем человеком, который сидел за информационной консолью, пока она была на мостике. Она была не уверена. Он был достаточно велик. И не слишком ладно скроен…
Ни у одного из них не было пульта управления шизо-имплантатом. Во всяком случае, они не держали его в руках.
Именно голос Вектора показался ей знакомым.
– Морн, скажите что-нибудь, – мягко потребовал он. – Убедите нас, что вы не сошли с ума.
Она моргнула и попыталась начать думать, но не могла понять смысла вопроса. Она была переполнена своими проблемами, своим страхом; ее мозг был переполнен гулом, похожим на гудение приближающейся толпы. Все ее тело ныло; она чувствовала себя так, словно провела множество часов в автомассажере. Это совершило m – m и искусственный сон.
Она с усилием выдавила:
– Почему?..
Почему я здесь?
Почему я проснулась?
– Нам нужно знать, закончился ли приступ, – пояснил Вектор. – Если закончился, то следует отвести вас в лазарет и пропустить через серию тестов. Посмотрим, сможем ли мы вытащить вас из этого состояния. – Его улыбка была слишком напряженной; он выглядел измученным. – Это – Орн Ворбульд. – Он показал на своего спутника. – У нас на борту нет медтеха, но у него большой опыт работы в лазаретах.
Морн все еще ничего не понимала; ее мысли витали где-то очень далеко от происходящего. Она не могла решить дилемму, стоит ли ей идти в лазарет.
Любые рутинные проверки, проведенные самыми обычными лазаретными кибернетическими системами, определят у нее наличие шизо-имплантата. А на «Капризе капитана» явно установлено дорогое оборудование. Если Вектор отведет ее туда, он узнает правду.
Он и так знал правду. Не так ли? Иначе почему она проснулась? Должно быть, он нашел пульт управления и выключил ее.
Слабая, беспомощная, будто избитая, она простонала чуть не плача:
– Никаких лазаретов. Пожалуйста.
– А почему? – Он изучал ее в открытую, не проявляя нетерпения.
Словно по контрасту, его спутник уставился на нее так, словно она была готова вспыхнуть в любую минуту.
Внезапно стресс конфликтующих между собой источников паники – она была поймана, она будет поймана – казалось, освободил в мозгу немного свободного места; к ней возвращалась возможность думать.
Может быть, Вектор не нашел пульт управления. Он вел себя не так, как если бы знал о его существовании. Может быть, она проснулась потому, что оказалась вне зоны действия пульта управления.
Может быть, еще не все потеряно.
Ослабев от облегчения, Морн едва не сползла на пол. Но она не сделала этого; она не могла обнаруживать свою слабость. Вместо этого она откашлялась и подняла голову, чтобы посмотреть на свой эскорт.
– Я не люблю лазареты. Я не сумасшедшая. Просто приняла слишком много ката. Я не знаю, как долго… – Она чувствовала боль во всех мышцах, – как долго мы сжигали топливо.
Орн Ворбульд продолжал тупо пялиться на нее.
– Кто дал вам кат? – спросил Вектор. Его поведение скрывало опасность вопроса. Ник не приказывал давать ей наркотики.
– Он был у меня с собой. Еще со «Смертельной красотки». Когда я обнаружила, что у меня бывают приступы прыжковой болезни, я похитила его для себя. – Неожиданно она добавила: – Я не доверяла ему.
Вектор, вероятно, догадался, что она имеет в виду Ангуса Фермопила.
Инженер смотрел на нее недоверчиво.
– Вы сказали, что сильное m порождает приступы. Откуда мы можем знать, что приступ закончился?
Чтобы защитить себя, Морн слабо улыбнулась.
– Неужели я похожа на человека, способного на самоуничтожение?
Улыбка Вектора была привычной, почти не сходящей с лица; по ней нельзя было сказать, поверил он ей или нет.
Вероятно – да. Через мгновение он подошел к интеркому рядом с лифтом.
– Я думаю, с ней все в порядке, – отрапортовал он. – Я отведу ее на камбуз и попытаюсь немного подкормить.
Не ожидая ответа, он повернулся к своему спутнику.
– Тебе нужно отдохнуть, Орн. Если ты не выспишься, то скоро свалишься.
Орн Ворбульд, казалось, не понимал, что его вежливо прогоняют. Он продолжал пялиться на Морн, словно она становилась с каждым мгновением все ярче; скоро она станет настолько яркой, что он не сможет смотреть на нее прямо. Вздохнув, словно человек, принявший нелегкое решение, он сказал:
– Ты слишком хороша для Ника. – Его голос был приглушен; и его слова показались похожими на вопрос.
Одна из его рук протянулась и погладила ее волосы.