Словно мантру, она бормотала имя своего сына.
Дэвис. Дэвис Хайланд.
Если хотя бы часть ее заслужила спасения, то именно эта.
– А теперь, – прохрипел Ник, – ребенок.
Доктор заговорил снова.
– Эффективность и безопасность процедуры подготовлена. Все дети Амниона рождаются подобным образом. Даже для человека эта процедура будет эффективной. Ее кровь снабдит компьютеры информацией для необходимых приготовлений. Генетическая идентичность ее отпрыска не будет изменена.
– Какие у вас пожелания относительно ее тела? Вы готовы продать его? Будет предложена соответствующая компенсация. Или вы желаете использовать его, забрав с собой?
Морн слышала слова, словно они были кодом, который она не могла расшифровать.
Рядом с ней Ник замер.
– Как это понимать, – спросил он грозно, – «использовать»? О чем вы говорите? Я хочу забрать ее с собой живой и здоровой, как сейчас.
– Это невозможно, – ответил доктор, не колеблясь. – Вы были предупреждены об этом. Предполагалось, что в вашем предложении содержалось знание о неминуемом. Для Амниона эффективность и безопасность процедуры отработана. Для человека действует лишь эффективность.
– Трудность заключается в том, – доктор наклонил голову, прислушиваясь, – перевод подсказывает слова «человеческая психология». Процедура делает обязательным «перенос разума». Что пользы в физически взрослом отпрыске, который обладает знаниями и опытом зародыша? Таким образом, отпрыску передается разум родителей. У амнионца эта процедура проходит без осложнений. Среди людей она вызывает, – он снова наклонил голову, – «безумие». Полную, не поддающуюся лечению потерю мотивации и функций. Существует гипотеза, что у людей процедура вызывает интенсивный страх, который поглощает все остальное в мозгу. Женщина больше не будет представлять для вас пользы. Таким образом, поступило предложение продать ее.
Полная, не поддающаяся лечению потеря… Морн сделала все, чтобы сосредоточиться на опасности, но ее внимание отвлекалось другими мыслями. Продать ее. Без сомнения, она продолжала представлять ценность для Амниона, потому что ее разумность или безумие не имели значения для мутагенов. Она должна чувствовать себя напуганной донельзя.
Но она была слишком далеко.
Перенос разума. У маленького Дэвиса будет ее разум. Он по-настоящему, полностью будет ее сыном. В нем не будет ничего от Ангуса Фермопила.
Ее борьба найти лучший ответ чем насилие, шизо-имплантаты и предательство здесь и закончатся. А то, что представлял собой ее отец, вероятно, выживет.
Она лишь краем глаза видела Ника, словно он существовал на краю реальности, которая расширялась вокруг нее сильнее и сильнее, делая все ясным.
Он был закрыт насилием. Отпустив ее руку, он сжимал кулаки в бессознательном угрожающем жесте. Сера лилась с его визора. Он пробормотал сквозь зубы:
– Это не может быть принято.
Через мгновение паузы голос сказал:
– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, это может быть принято. Вы приняли это.
– Нет, ничего подобного! – заорал он в ответ. – Черт побери, я не знал! Я не знал, что прошу уничтожить ее разум!
– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, – невозмутимо продолжал голос, – это не имеет значения. Соглашение было достигнуто. Нужно действовать на основе соглашения.
Соглашение включает женскую человеческую особь, а не вас. Ее согласие подтверждается ее присутствием здесь. А ваша враждебность Амниону доказана. Вы подозреваетесь в неискреннем подходе к договору. Предполагается, что вы вернетесь в космос, принадлежащий человечеству и сообщите, что Амнион отказывается действовать на основе соглашения. Вера в Амнион будет нарушена. Необходимая торговля будет сведена на нет. Это невозможно. Без торговли цели Амниона остаются недостижимыми.
– Правильно! – ответил Ник. – И вся ваша бесценная торговля будет сведена на нет, когда космос, принадлежащий человечеству узнает, что вы уничтожили одного из моих людей, не обращая внимания на мои желания! Меня не волнует, думаете вы или нет, что она согласна. Я не позволю ей сделать это. Я не знал, каковы будут последствия!
– В третейском суде, – голос был все так же невозмутим, – записи продемонстрируют честность намерений Амниона. Они будут демонстрировать согласие женщины относительно соглашения. Вы преданы собственным незнанием, а не Амнионом. Осторожность человека возрастет, но торговля с человеком не будет сведена на нет.
Ник повернулся, чтобы проверить расположение охранников, словно прикидывая шансы на побег. Затем он рявкнул:
– Микка!..
Морн остановила его.
– Ник, все в порядке, – если бы он приказал Микке начать самоуничтожение, второй пилот подчинилась бы; тогда все будет напрасно. – Я не боюсь.
Он повернулся к ней, словно она оглушила его:
– Ты что?
– Мы зашли слишком далеко, чтобы идти на попятную.
Это, должно быть, говорила черная коробочка, а не она сама. Она до сих пор была разумна, она разумна, а «перенос разума» потряс ее до основания; последствия для маленького Дэвиса подорвали ее дух. Он будет рожден, считая себя ей, его мозг будет полон насилия и предательства, когда природа будет требовать лишь отдыха, пищи и любви. Сама мысль об этом казалось невозможной, извращенной; она знала это, потому что не сошла с ума.
И тем не менее, она хотела этого. Если ее разум будет передан ее ребенку, он будет передан без разъедающей поддержки, деструктивных ресурсов шизо-имплантата.
– Тебе необходимо починить «Каприз капитана», а мне нужен мой сын. Меня не волнует, чего это будет стоить. Я не боюсь. Меня не пугает риск.
– Это уничтожит тебя, – прошипел он в наушники, приближая свою голову к ней, так что их визоры соприкоснулись. – «Полная и неизлечимая потеря мотивации и функций». Я потеряю тебя.
Вектор Шахид сказал ее имя и замолк.
– Морн, – мягко выдохнула Микка Васацк, – тебе не следует этого делать.
– Меня не пугает риск, – повторила она, прислушиваясь к звуку разрушения, эхом звучащему в ее шлеме.
И прежде чем Ник успел вмешаться, Морн повернулась к амнионцу и сказала:
– Соглашение достигнуто.
Доктор ответил:
– Тогда принимаемся за дело.
Ник издал короткий резкий вопль, похожий на крик ярости.
Она отошла от него, оставляя его охранникам.
У ближайшего операционного стола она остановилась и принялась отстегивать визор.
Доктор протянул ей дыхательную маску, которую держал в руке. Она покачала головой и пробормотала:
– Еще не сейчас.
Когда она открыла визор и сняла шлем, резкий, как вонь горелого трупа, воздух Амниона обжег ее легкие; но она стерпела. Она должна была сделать еще одно, чтобы довершить свое поражение.
Сняв скафандр и держа его в руках, совершенно нагая, она остановилась перед операционным столом. Затем полезла в карман своего скафандра и сжала черную коробочку; она увеличивала интенсивность ее действия, пока не оказалась на краю огромной бескрайней потери сознания.
Едва держась на ногах, она взяла маску для наркоза.
И когда она прижала ее ко рту, кислород и анестезия обволокли ее розовым похоронным маслом долгого сна.
– Морн! – снова закричал Ник. Но она уже не могла услышать его. Неожиданно мягко, хотя она была не в том состоянии, чтобы что-то чувствовать, амнионец оберегал ее сон, пока работал. Вспомогательными руками он положил Морн на операционный стол, взял из ее рук скафандр и положил рядом с ней.
Была взята кровь. Электроды были подключены к ее черепу, к главным мышцам на руках и ногах.
Затем в ее вены была введена чужая сыворотка. Биологический катализатор начал действовать.
Через несколько минут живот Морн чудовищно вздулся. Вскоре у нее между ног брызнули воды; тазовые кости разошлись; тело начали сотрясать потуги.
Осторожно, как любой хирург-человек, амнионец принял Дэвиса Хайланда из ее тела. Доктор завязал и отрезал пуповину с необыкновенной мягкостью, очистил сопротивляющегося младенца – пытающегося найти нормальный для человека воздух – и поместил ребенка на второй операционный стол, подключил электроды в те же места, что и у Морн, включил напряжение и закрыл операционный стол колпаком.
Мгновенно нормальная смесь O/CO2 окружила ребенка, и он стал нормального розового цвета.
В то же самое время новые химикаты были впрыснуты в Морн, чтобы облегчить ее восстановление. Плазма заместила ее кровь; коагулянты и нервные успокоители укрепили ее тело.
На втором операционном столе началось биологическое ускорение времени. Мощный аминокислотный суп, полный секретов и гормонов, питал каждую клетку маленького тела Дэвиса, включая заложенные в ДНК программы, на которые должны были уйти месяцы; удовлетворяя колоссальную потребность организма в азотистых соединениях и калориях; позволяя телу расти и шириться – так же удивительно растущий и всепоглощающий как раковая опухоль.
Под тонким колпаком тело ребенка начало вытягиваться, набирать вес и мускулатуру; детский жирок облек тело и растаял, кости начали утолщаться и удлиняться; волосы и ногти стали невероятно длинными, и доктор срезал их. В то же самое время электроды, прикрепленные к Морн, копировали жизнь Морн и передавали ее в него; нервную память, позволяющую контролировать мышечный тонус, навыки; опыт, который приносит с собой язык и основные понятия реальности; смесь стимуляции и памяти, которая создает личность и делает возможными принятие решений.
Как Ник и обещал, процесс завершился в течение часа.
В результате Морн Хайланд родила шестнадцатилетнего сына.
Вспомогательная документацияАМНИОН
Главный противоположный довод – о том, что «первый контакт» произошел многими годами ранее – базируется на том факте, что капитан Вертигюс не узнал ничего нового (кроме внешнего вида инопланетян) или жизненно важного об Амнионе. Что они были технически развиты, в особенности в биохимии; что их культура базировалась на кислороде-углекислом газе; что они были действительно чужды по разуму; все это можно было узнать из содержимого спутника, который корабль Интертеха «Дальний Странник» обнаружил на орбите возле самой большой планеты в звездной системе, куда он был послан для исследований.