Она с наслаждением убила бы его. Она чувствовала экстаз при одной мысли, что плотнее прижмет палец к спусковому крючку. Она хотела видеть, как его лицо лопается и разлетается в стороны после выстрела – хотела этого так сильно, что едва могла сдержаться.
Тем не менее она сдерживалась.
– Ты, сукин сын, – вздохнула она, словно ее не волновало, что он будет делать. Небрежным движением она швырнула оружие ему под ноги. – Перестань думать гонадами и воспользуйся мозгами. Мы через несколько минут или будем жить, или умрем, и единственное, что ты можешь сделать, это заставить нас умереть быстрее. – Она кивнула в сторону пальца на кнопке. – Но если ты оставишь меня в покое, я, может быть, вытащу нас всех отсюда целыми и невредимыми. Если Вектор не напортачил чего-нибудь.
С трудом, от сильной боли, Лиете поднялась на ноги. Новая кровь показалась из царапины на ее щеке, соединяясь со струйкой, текущей со лба. Ее глаза остекленели, она была на грани обморока. Но тем не менее она смогла встать.
Глаза Ника расширились, когда Морн отбросила пистолет; но рука с лазером не дрогнула. Почти без всякого перехода его шрамы стали такими же бледными, как его лицо. Он выглядел так, словно вся кровь из него была выкачана.
Сквозь зубы он выдохнул:
– Ты блефуешь.
– Именно так и считала Станция Возможного, – ответила она. – Именно поэтому мы можем умереть. Но ты не веришь в это. Поговори с Миккой. У нее до сих пор сохраняются некоторые функции командира. Она может видеть, что я сделала. Она просто не может отменить мои приказы без кодов приоритета… а я сделала их бесполезными.
Щеки и лоб Ника стали пепельными, словно старая кость. Его глаза стали холодными, полными памяти об отчаянии и презрении.
– Морн, – сказал он ей тихо, – я не могу проиграть. Я не могу проиграть. Если ты победишь меня сейчас, то клянусь тебе, что заставлю тебя и твоего трахнутого сынка Фермопила заплатить так, что ты пожалеешь, что сама не продала себя Амниону.
Она хотела выругаться. Она хотела засмеяться. «Не преувеличивай свое значение… Я познала ад и адские мучения прежде, чем ты впервые прикоснулся ко мне». Но она сдержала свои чувства, так же как удержалась от выстрела в него. Вместо этого она сделала жертву намного большую и дорогую, чем убить себя. Она предложила ему путь выбраться из этой дилеммы; путь спасти его эго.
Она сказала:
– Я не пыталась победить тебя. Я пыталась победить Амнион.
Он пробормотал:
– Дерьмо собачье.
Но его взгляд выдал желание, чтобы несмотря на его ярость он умолял ее чтобы все ей сказанное было правдой.
– Станция Возможного – Морн Хайланд.
Морн отвернулась от Ника. Набрав код, она хрипло ответила:
– Слушаю вас.
– Фальшивая сделка неприемлема, – сказал механический голос. – С вами обращались честно. Таким образом, человеческий отпрыск принадлежит Амниону. Это неизменно. Он должен принадлежать Амниону.
Она начала спорить; Ник поразил ее; жестом руки он потребовал молчания. Продолжая сжимать лазер он приблизился к ней.
Она вдавила кнопку хронометра достаточно сильно, чтобы ее косточки побелели. Но когда он достиг пульта, он отложил лазер. Вместо того, чтобы напасть, он наклонился к ней так близко, что она ощущала ярость его дыхания, такого же тлетворного как воздух Амниона.
– Станция, – прохрипел он в передатчик, – это капитан Ник Саккорсо. Вы получите этого чертова отпрыска. Я уверен в этом.
Пока он говорил, его взгляд не отрывался от Морн, словно Ник надеялся, что она возразит ему.
– Вы правы… вы совершили сделку честно. Но в настоящий момент все заряды у нее. Она может взорвать всех нас, и сейчас я ничего не могу поделать с этим. Но она всего лишь человек, – прохрипел он. – Она должна когда-то отдыхать. И она не сможет этого сделать, если не отменит саморазрушения.
Я получу назад свой корабль, – пообещал он. – И когда это произойдет, вы получите отпрыска.
– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, – коротко ответила Станция, – вы дали обещание, которое должно быть выполнено.
Словно его слова освободили Амнион от тупиковой позиции, Станция объявила:
– Морн Хайланд, ваш отпрыск ждет снаружи вашего шлюза. Вам позволено взять его на борт.
Позволено…
Ник, ты дерьмо.
…взять его на борт.
Без шизо-имплантата она могла бы почувствовать облегчение; она могла бы потерять контроль над собой и ситуацией. К счастью, он продолжал воздействовать на ее мозг. Отключив связь, она сказала Нику:
– Отправляйся на мостик. Выводи нас отсюда. Когда я почувствую, что мы в безопасности, я скажу тебе, как восстановить твои коды приоритета.
Лиете, – продолжала она, словно была чертовски уверена в себе, – возьми свой пистолет и приведи Дэвиса. Убедись, что он поднялся на борт один – и что ему ничего не вживили. – Например, передатчик, который поможет разыскать его. – Когда все будет в порядке, дай знать Нику.
Лиете тупо кивнула. Пошатываясь, она взяла пистолет и вышла.
Ник восстановил улыбку. Продолжая наклоняться к Морн, словно он собирался успокоить ее, он сказал:
– Тебе конец. Я надеюсь, что ты знаешь это… я надеюсь что твое сердце лопнет. С этим трахнутым электродом в своей башке, ты не человек, и, насколько я знаю, можешь годы провести без отдыха. Но тебе конец. У тебя прыжковая болезнь.
Мы направимся в космос, принадлежащий человечеству. Как только Вектор скажет, что мы готовы, мы начнем ускорение. Именно столько времени у тебя осталось. Ты упоминала о том, чтобы войти в тах сразу, но ты знаешь, что мы не можем сделать этого. Стационарные объекты в межпространственных полях имеют тенденцию появляться почти в том же месте, где они вошли в него. Медленно двигающиеся объекты имеют тенденцию появляться совсем не там, где ожидается. Нам нужно разогнаться посильнее – а это означает сильное m. Разве что ты хочешь потратить недели, набирая скорость.
А сильное m вызовет у нее приступ прыжковой болезни.
– Ты не справишься со всем этим. Ты прошла через все это не для того, чтобы взорвать нас через час. Прежде, чем мы войдем в подпространство, тебе придется отдать мне мой корабль. И тогда у тебя не будет способа помешать мне. Ты не сможешь помешать мне, если я решу остановиться и вернуть им твоего засранца. Мы просто потеряем время – пока все это уладим. Как только на тебя навалится прыжковая болезнь, ты – моя.
Морн рассмеялась ему в лицо.
Конечно, то, что он сказал, было правдой. Но она была готова обойти и это препятствие. Она была так близка к прыжковой болезни, как только могла быть.
А пока что она получила удовольствие видя, как сомнение, словно молния, мелькает в его взгляде.
Он ошеломлено отпрянул.
– Ты – сумасшедшая, – прохрипел он; но в его словах не было убежденности. И снова шизо-имплантат позволил ей быть чем-то большим чем он; позволил превозмочь его.
Повернувшись, чтобы скрыть свою растерянность, он ушел с запасного мостика.
Оставшись в одиночестве, Морн Хайланд глухо рассмеялась, словно безумная.
Она знала, что в конце концов ей не выиграть. Она, вероятно, не выдержит. Он снова получит контроль над кораблем; ее прыжковая болезнь сделала это неотвратимым. Но ни она, ни ее сын не попадут в лапы Амниона. Когда они умрут, их смерти будут настолько жестокими, насколько сможет придумать Ник – но они останутся людьми.
Кроме того, существовал шанс, что она сможет переубедить Ника. Его сомнения были тектонической волной, проходящей через ядро его личности. Если она сможет найти ключевой камень и сдвинуть его…
По какой-то причине по щекам ее потекли слезы, словно она плакала.
Позднее. Она будет думать обо всем этом позднее. Сейчас у нее другие проблемы.
– Ник, – рапортовала Лиете по интеркому, – он на борту. Он говорит, что у них не было времени ничего сделать с ним. Насколько я могу определить, он – чист.
– Закройте его где-нибудь, – мгновенно приказал Ник. – Я не хочу, чтобы он шлялся по кораблю.
– Дэвис, – вставила Морн, едва не задыхаясь от облегчения, которому не могла найти имени. – С тобой все в порядке?
Голосом, неестественно похожим на голос его отца, он ответил:
– Если называть эту беспомощность «все в порядке».
На мгновение ее облегчение стало таким сильным, что пересилило даже воздействие шизо-имплантата.
Сначала она решила потребовать, чтобы его присоединили к ней, но потом отвергла эту идею. Она просто не могла утверждать, что готова взорвать «Каприз капитана» и станцию Возможного лишь потому, что ее разлучают с Дэвисом.
– Позаботься о себе сам, – сказала она сыну, хотя не была уверена, что он услышит ее.
Свободной рукой она вызвала управляющую команду саморазрушением на один из мониторов и принялась редактировать файл.
– Станция Возможного, это второй пилот Микка Васацк. Готовность к отходу.
Сначала самое главное. Она осторожно удалила строчку, которая подключала саморазрушение к кнопке хронометра. Когда она перекрыла новой версией управляющего файла старый, она смогла снять палец с кнопки.
Новое облегчение. Ее способности, казалось, начали отказывать. Она хотела положить голову на консоль и отдохнуть.
С хорошо слышным щелчком и шипением «Каприз капитана» отделился от дока.
И мгновенно m изменилось. Внезапно поплыв из сиденья, она остановилась, чтобы пристегнуться. Затем принялась за работу.
Интерком Микки оставался открытым. Морн слышала, как та спросила:
– Статус двигателей?
– Ускоритель на зеленом, – в голосе Щенка звучали нотки ужаса, делая его еще моложе. – Вектор сказал, что мы можем включаться в любую минуту. Он продолжает монтировать прыжковый двигатель. Новое оборудование – отличное, но контрольные параметры нуждаются в коррекции. И некоторые из тестов не прошли так, как нужно.
– Выводи нас отсюда, – приказала Микка первому рулевому. – Следуй точно по их протоколу. У них и так слишком много причин не верить нам. Не давай им новых поводов для недоверия.