— Чисто из любопытства, где сейчас генерал Семиаза? Я знаю, что он в бегах, но ещё я знаю, что у тебя есть шпионы. Где он прячется?
— Ты восхищаешься этим дураком, не так ли? «Семиаза, единственный адовый генерал, достаточно храбрый, чтобы противостоять Мейсону Фаиму, наводящему ужас узурпатору трона Люцифера!»
— Я всего лишь спросил, где он. Мне не нужна предвыборная речь.
Маммона разворачивается, чтобы мы снова смотрели прямо друг на друга.
— Помнишь личную шутку, о которой я упоминал? Всё-таки я поделюсь ею с тобой. Когда ты так утончённо пригрозил мне Тартаром, я рассмеялся, потому что твой герой именно там. Семиаза — недавний и, осмелюсь сказать, самый знаменитый гость Тартара.
Если Маммона говорит правду, то игра окончена. Совсем нет никакой игры. С устранением Семиазы другой генерал приберёт его войска и некому будет удержать Мейсона от развязывания войны. В любом случае, было мало шансов, что Семиаза смог бы что-нибудь сделать. Теперь даже этот призрачный шанс может оказаться упущен. Может, Маммона и лжёт, но первое, что мне нужно сделать, это найти Элис. У меня нет времени бегать по всему аду, проверяя брехню Маммоны. Интересно, что происходит с не проклятой душой, если её убьют в аду? Если я не смогу вовремя отыскать Элис, и Мейсон снова её убьёт, не окажется ли она в Тартаре? Или того хуже, может, она избежит Тартара, но окажется слишком далеко от Небес, чтобы отыскать обратную дорогу, и будет вечно блуждать в лимбе между ними.
— Кто убил Семиазу?
Маммона качает головой.
— Это самое интересное. Ты вдохновил на судьбу Семиазы. Его не убили. Мейсон сказал, что нам следует отправить его в Тартар живым, и мы так и сделали.
Что мы за кучка напыщенных идиотов, что адовцы, что люди. Где-то Бог смеётся над нами. Мы его личная шутка над самим собой. Почему бы ему просто не стереть всех нас и не начать всё сначала? Возможно, забавнее наблюдать, как мы все носимся, отскакивая от стен.
— Что? Больше не до шуток, Сэндмен Слим? Даю идею. Возвращайся бегом в свой уютный домик наверху. Пей. Смотри фильмы. Трахайся, с кем ты там сейчас трахаешься, и позволь взрослым заниматься своими делами. Мы действительно ужасно заняты.
Я срезаю с души последние несколько кусков доспеха и вытаскиваю его из клетки. Металлическая скоба вокруг его головы удерживает у него во рту кусок кожи. Я разрезаю замок, и скоба падает на пол. Возвращаюсь к Маммоне, оставляя душу потирать ноющую челюсть.
— Когда это произойдёт?
— Когда что произойдёт?
Мне хочется пнуть его в горло, но я не желаю убивать его, так что просто даю носком ботинка в челюсть.
— Это я был любезен. Следующее, что произойдёт, — я начну отрезать те части твоего тела, которые ты всё ещё можешь чувствовать, начиная с пальцев.
Маммона потирает челюсть, обдумывая свой ответ. Когда он отвечает, его голос звучит тихо.
— Войска уже сосредоточены. Всё, что остаётся, — это согласовать окончательные детали планов и привести войска под единое командование. Отсюда Мейсон поведёт нас на Небеса.
— Ты действительно считаешь, что на этот раз победишь? Небеса находятся на господствующей высоте, и они знают, что вы идёте. Люцифер явно им всё рассказал.
Его глаза сужаются, когда он улыбается.
— Люцифер далеко не всеведущ.
— Итак, у тебя есть тайна. И какая же?
— Какая же что?
Я хватаю Маммону за воротник и швыряю его через всю комнату на стол. Он ждёт, пока я не подойду, прежде чем напасть. Я обхожу стол, когда он делает очень специфический жест рукой. Он по-ангельски быстр, но я понимаю, что он делает, потому что тоже умею это делать. Маммона делает взмах назад над головой гладиусом, пытаясь разрезать меня надвое, пока я обхожу стол. Я уворачиваюсь как раз вовремя. Чувствую, как тот прожигает рукав моего пальто. Он снова делает взмах, но я уже явил собственный гладиус. Блокирую удар. Маммона лежит на спине, не лучшая оборонительная позиция. Блокировав следующий выпад, я просовываю гладиус под его, переношу вес своего тела, переворачиваю его меч и вонзаю ему в грудь. Он кричит, а я до упора вонзаю свой меч в его боевую руку. Держу меч там, пока рука не чернеет, и его гладиус не гаснет. Адовцы и в лучшие времена воняют. А жжёные адовцы пахнут костром на мусорной свалке.
Он лежит на столе, моргая в потолок.
— Генерал, вы всё ещё с нами?
Он ничего не отвечает. Просто держит сожжённую руку здоровой. У меня нет времени ждать, пока он будет валяться, впадая в шок. Я открываю бутылку вина, приподнимаю его и протягиваю бутылку. Он берёт её здоровой рукой и осушает половину. Я поднимаю его со стола и усаживаю в кожаное кресло руководителя.
Он глядит на меня, но у него отсутствующий взгляд, как у накачавшегося кислотой.
— О чём Люцифер не знает?
Ему требуется несколько секунд, чтобы сфокусироваться на мне.
— Ключ. Ключ, который создавал Мейсон, чтобы проникнуть в Комнату Тринадцати Дверей. Тот никогда не откроет Комнату, но он сделает кое-что другое. Он откроет нам Небеса.
— Может вы и сделали отмычку, но как вы прорвётесь через всю защиту Небес и подберётесь достаточно близко, чтобы воспользоваться ей?
— Здесь есть слабое место. Одна из защитных печатей отсутствует.
— Ты имеешь в виду Друдж Аммун?
Его глаза расширяются.
— Откуда ты об этом знаешь?
На этот раз я смеюсь над ним.
— Потому что он у меня был. Там, в Лос-Анджелесе.
Он здоровой рукой хватает меня за рукав пальто.
— Где он? Назови любую цену.
— Слишком поздно. Я обменял его на волшебные бобы.
Он отпивает ещё вина.
— Это не то, над чем можно шутить.
— Я снял Друдж Аммун с мёртвого вампира. Юной девушки. Единственной из её вида, об убийстве кого я когда-либо жалел. Когда я выяснил, что одной из способностей Друджа было контролировать разум адовцев, план состоял в том, чтобы спуститься вниз и заставить вас мудаков разорвать для меня Мейсона на кусочки.
— Где он сейчас?
— А ещё я узнал, что он контролирует зомби, и так уж вышло, что тогда у нас в Лос-Анджелесе наблюдался изрядный избыток зомби. Вместо того, чтобы дать всех съесть, я уничтожил Друдж. Это за одну ночь убило в мире всех до единого зомби. К настоящему времени ваше секретное оружие представляет собой миллион мелких кусочков, засоряющих канализацию Лос-Анджелеса.
Маммона уставился в пол. Я не могу сказать, слушает он или напивается. Он поднимает голову.
— Было бы здорово иметь его. Мы могли бы создать из него прекрасное оружие. Контролировать с его помощью остальных ангелов. — Он и смотрит на меня. — Бафомет сказал, что если кто нам всё и испортит, то это будешь ты. Но тебя так долго не было, что многие из нас посчитали, что ты хочешь забыть всё об этом месте, и не станешь вмешиваться. Нам следовало перестраховаться.
— Если тебя это утешит, сейчас Лос-Анджелес полностью свободен от зомби, так что можешь приводить в Диснейленд жену и детей.
— Так жаль, что ты убил своего покровителя, Азазеля. Я бы с удовольствием замучил его до смерти за то, что он создал тебя.
— Итак, даже без Друджа у Мейсона есть запасной план, который, как он полагает, всё равно приведёт его на Небеса. Каким образом?
— Не знаю. Это единственное, что он держал в тайне от всех, включая своих генералов.
Адовцев трудно читать, но мы с ангелом согласны, что Маммона говорит правду. Проклятье. Жаль, Люцифера здесь нет. Возможно, он смог бы разгадать тайну Мейсона. Кисси стащили Друдж тысячи лет назад и бросили на землю, просто чтобы посмотреть, что будет. Им нравится устраивать забавный хаос. Это их основная пища. Но Кисси — это типы из разряда бей-и-беги, не славящиеся долгосрочным планированием. Мы всегда думали о них, как о кучке обладающих сверхспособностями детей с СДВ[666]. Вечно играющих в игры и ломающих вещи ради тупой радости их ломать. Но когда они украли Друдж и бросили его на землю, была ли у них своя собственная тайна, о которой никто никогда не задумывался? Может, мы всё это время недооценивали их?
Маммона допивает вино, и я ставлю бутылку обратно на стол.
— Ты был чрезвычайно отзывчивым, — говорю я.
— Ты уже искалечил меня. Пытки — следующий логичный шаг. Почему бы мне не пропустить всю эту грязную работу и не рассказать тебе всё, что ты хочешь знать, поскольку ничего из этого тебе не поможет?
Пока мы беседовали, порабощённая душа Маммоны подкрадывалась к столу.
— Посмотрим. Правда заключается в том, что война — не главная причина, почему я здесь. Я хочу, чтобы ты доставил меня в Элефсис.
Он слегка приподнимает брови.
— Не будь глупым. Я не вожу машину, да и даже если бы мог… — Он поднимает единственную рабочую руку. — Я не в спортивной форме.
Ехать на машине? В аду, насколько я помню, у генералов Люцифера есть личные баржи для передвижения по пяти крупным рекам ада. Полагаю, классная дорогая тачка в Лос-Анджелесе — это примерно то же самое, что баржа.
Я поворачиваю голову и обнаруживаю, что душа пялится на меня. Это мужчина среднего телосложения с тёмными волосами и карими глазами. У него грубые руки рабочего, а дешёвая рубашка и тонкие чёрные брюки говорят о том, что он не достиг особых высот в том, чем бы он там ни занимался.
Я указываю на него.
— Этот калека может водить тачку?
Маммона оживляется при этих словах, отчасти возвращая прежний надменный вид.
— И вытирать пыль, и петь песни. Всякая чёрная работа, для которой люди так хороши. Не так ли, мистер Келли?
Келли кивает.
— Давай ключи, — говорю я Маммоне.
Он открывает ящик, достаёт их и швыряет на стол. Я протягиваю их Келли.
— Келли, ты рулевой. Я сяду спереди, а доктор Стрейнджлав может сидеть сзади в качестве навигатора. Понятно?
Келли лишь таращится. Я смотрю на Маммону.
— Он говорит по-английски?
Маммона кивает.
— Довольно хорошо. Ему нужно моё разрешение, прежде чем заговорить с тобой.